Цельное чувство - Михаил Цетлин (Амари)

VI. Памяти народной воли

Живите и торжествуйте! —

Мы торжествуем и умираем.

Все, все они умерли!

Они были такие же, как мы,Только выше и чище душою,И все они умерли…Никогда,Никогда в истории человечестваНе было такой героической,Такой титанической борьбы!Эта кучка юношей и девушекДумала дать счастьеЦелому Великому народу!И все они умерли…

Свет, который манил их,Был не брезжущей утренней зарей,А холодным светом северного сияния.И холод смерти окутал их,И мрак вечной ночиЗакрыл их очи навеки.

Хорошо, что они умерли!

Смерть-избавительницаЗакрывала глаза, сиявшие светом надежды,И целовала уста, шептавшие слова привета,И останавливала радостный стук сердца.И когда приходили тюремщикиВ камеру скончавшегося узника,И когда палачи снимали с петли свои жертвы,Они удивлялисьСпокойной ясности челаИ радостной улыбке на устах.Хорошо, что они умерли, —Умерли, торжествуя!

Они спят в сырой земле.Но земля,Политая их кровью, засеянная их костьми,Дала пышные всходыБорьбы, героизма и мужества.Сколько лет лежал под землею посев!Как страдали бы они в эти долгие годы!Хорошо, что они умерли!..

Аист (с венгерского)

Уж повеяло ранней весноюИ фиалки в лесах расцвели.Высоко, высоко над землеюИз далекой полдневной землиВ край родимый летят журавли.Вот еще перелетные птицы,И еще, и еще вереницы.С светлой радостью каждый я годИх встречаю обратный прилет.

Каждый год, лишь сугробы растаютИ на реках лишь тронется лед,Стаи целые птиц направляютК нам на север свой быстрый полет.Что их гонит и что их здесь ждет?Или, может быть, страстно, глубокоОни любят отчизны далекойПусты дикие так же, как я?Дорога им отчизна моя?

Каждый год тот же аист на крышуВновь садится. Я вижу, как листИль солому он носит, но слышуТолько крыльев размашистых свист,Редко голос — он мало речист.Милой крикнет любовно, игривоИ потом уж стоит молчаливоНа одной лишь ноге, на трубе,Горд, спокоен, уверен в себе.

И когда для далекого югаВ том году он наш край покидал,Я, как старого, милого друга,С нежным смехом его провожал:Смех мой светлой надеждой звучал.Говорил я: для родины беднойЧас настал, час великий, победный,И когда ты вернешься назад,Ты свободе, как я, будешь рад.

Вновь цветы на полях распустились,Реки тронулись, к крыше моейПерелетные птицы спустились.Аист милый, лети поскорейТы в тот край, где теперь веселей.Ведь поля эти — гробы да гробыПавших жертвою вражеской злобы,А в реках не вода — это кровьТех, кто жизнь погубил за любовь.

За любовь к своей родине бедной.Ведь на этих полях сраженыПод рукою чужою победнойИ ее уж не встанут сыны.Ты счастливец, ты две стороныНазываешь родной стороною.Улетай! Я же страстной душою,Я одну лишь люблю, да и та,Видно, Богом самим проклята!

Нет уж мест по галерам, темницам,И венгерцев теперь из темницВыпускают и шлют их к границам,И на землю у этих границУпадают изгнанники ниц.На пути ты их, может быть, встретишь,Ты узнаешь их, ты их заметишьПо печали их сумрачных лицИ по взорам тоски без границ.

И расскажешь ты им, как от гневаМы сжимаем в тоске кулаки,Как идут в монастырь наши девыИ как рады у нас старики,Что года их кончины близки.И как матери слышатся стоны,Как рыдают в отчаяньи женыИ боятся рожденья детей,Обреченных рукам палачей!

Об одном лишь молчи, ради Бога!Что забывших про долг и про честьБеглецов и предателей многоУ несчастной их родины есть;Что трусов малодушных не счесть;Но что больше всего равнодушных,Беззаботно насилью послушных:Про позор их родной стороныПусть не знают несчастья сыны!

Страх

В его домах, в ею дворцахНасилью весело живется —И лишь никем не зримый страхВ его покои проберется.

Он не стучится у ворот,Сквозь стены толстые проникнет,И часового «кто идет?»Его тревожно не окликнет.

Он заползет змеей в сердца,Ему глумиться не наскучит,И тихой мукой без концаОн до конца трусов измучит.

При виде бледного челаЗальется он злорадным смехом,И нет предела, нет числаЕго забавам и потехам.

А, негодяи, вот оно,Безгласных жертв немое мщенье!Над тем, что вами свершено,Не покаянье, но смущенье.

Нет, слишком милосердна месть,Великодушна, быстротечна:Она спешит вам смерть принесть —Смерть коротка, забвенье вечно.

Иди ж вперед, могучий Страх,Неси им долгое мученье!Живи в дворцах, цари в сердцах,А за тобой — придет и мщенье!

«Проклятие вам, наступившим на грудь…»

Проклятие вам, наступившим на грудьРоссии железной пятою!Вы ей не давали свободно вздохнутьИзмученной грудью больною;Сыновнею ей нанесли вы рукойКровавые раны и грубо,И нагло смеялись над скорбной мольбой,Кривившею бледные губы!

Бесстыдной рукой вы с нее совлеклиЖивые ее одеянья.И скуден убор истощенной земли —Зеленые, желтые ткани.Поругана нежных нарядов краса!Для вашей безмерной наживыУж срублены сталью бездушной лесаИ выжжены желтые нивы.

Дурманом вы долго поили ее,Чтоб сгинула гордая сила,Чтоб родина рабское иго своеС покорностью рабской сносила.Вы грязною тряпкой заткнули ей рот,Чтоб всюду царило молчанье,Чтоб не были первым ответом на гнетНи стон, ни мольба, ни роптанье.

И тихо лежала немая страна,Лежала, как труп, без движенья.И боли застыло средь мертвого снаНа бледном челе выраженье.Казалось, развязка близка уж былаИ был уж конец неминуем —Вдруг Гений Свободы, коснувшись чела,Ее оживил поцелуем.

И вот засияли, открывшись, глазаСиянием трепетным гнева,И в сердце ее зашумела грозаИ громов свободы напевы.Им звон разбиваемых вторит оков,И дрогнула подлая свораОт первых свободою дышащих слов,От первого грозного взора!..

Борцу-рабочему

Ты, грозной мести Бог, библейский Бог!Тебя отверг я в гордом самомненьи.Не то теперь: теперь я изнемогОт рабских слез, в бессильной жажде мщенья,И я теперь опять перед тобойГотов смиренно преклониться,Готов просить тебя, готов молитьсяС такой же детскою мольбой.

Дрожал я в детстве, слушая, как тыТам, в книге древней и могучей,В сияньи праведной и грозной красотыГромами говорил из тучи.Ты нечестивцев поражалСтрелами молний с небосвода.О, как ты гнал, как унижалВрагов избранника-народа!

И если ты не сон, не лживый детский сон,Зачем народ, народ-избранник,Так бесконечно унижен —Он, жалкий нищий, вечный странник?И доля злобного гоненьяВ удел страдальцу суждена,И пьет он чашу униженья,И далеко еще до дна!

Когда же больше он терпеть не может,Его раздавят грязным сапогомИ надругаются над связанным врагом,И опозорят, уничтожат…

И под солдатскими ногами —Бездомный гость чужой земли —Он задыхается в пыли,Смоченной жгучими слезами,И солнце полуденным зноемЕго безжалостно палит.И, кажется, лишь смерть своим немым покоемЕго страданья утолит…

Но нет, он жив, он жив, народ гонимый!В его рядах борцы-герои есть,И в их сердцах, как и они, незримоЖива отмстительница-честь.За кровь униженного брата,За все мученья, весь позорУ палача потребовал расплатыГерой-рабочий. Грозный приговорНад ним свершен, но если на отчизнеНе все погибнет в тягостной борьбе,Она, воскреснув к новой светлой жизни,Не позабудет о тебе.Да, умер ты, но вновь я полон веры,Что весь народ несчастный не умрет,Он, презираемый, униженный без мерыИ героический народ!Товарищ светлый, песнею прощальнойПочтим мы все страдания твои,Последней песней, скорбной и печальной,Последней песней радостной любви!

П.С. Поливанову