Летучий голландец - Лерой Джонс

ЛУЛА. Разве так уж плохо с сильными женщинами? И не отвечай, потому что ты никогда не знал других. Ах! Какой ужас! ( Цинично.) Они никогда не имеют других женщин в своем Джерси. Какой кошмар!

КЛЭЙ. А вы еще мне не сказали, откуда знаете так много обо мне.

ЛУЛА. Я скажу тебе, что не знаю о тебе ровным счетом ничего... И вообще, ты - достаточно распространенный тип...

КЛЭЙ. Что, серьезно, что ли?

ЛУЛА. Ну да. Я знаю твой тип довольно хорошо. И твоего худого англо-говорящего дружка тоже.

КЛЭЙ. Так вы просто угадали?

ЛУЛА. ( Садится поудобнее на своем месте и дожевывает яблоко. Напевает мелодию блюзовой песни.) Что?

КЛЭЙ. Вы нас на самом деле не знаете?

ЛУЛА. Эх, парень! ( Резко поворачивается к КЛЭЮ.) А ты ничего! А знаешь, ты можешь стать красивым мужчиной...

КЛЭЙ. Да, я не спорю...

ЛУЛА. ( Не слышит.) Что?

КЛЭЙ. ( Повышает голос, но шум поезда заглушает его слова.) Я и не спорю с вами.

ЛУЛА. А я недавно подкрасила волосы под цвет седины. Такой цвет подходит для любого возраста и для любого типа.

КЛЭЙ. Вам что, нравится выглядеть старою?

ЛУЛА. Но это всегда так благородно, когда появляется седина... ( Погружается в себя.) Объятия против панельных домов, днем или ночью - не все ли равно...

КЛЭЙ. Не понял...

ЛУЛА. Эй, а почему ты не приглашаешь меня провести вечер?

КЛЭЙ. Вы наверняка подружка Уоррена, раз знаете про вечер.

ЛУЛА. Не могли бы ви взять менья на вечьер? ( Изображает пьяную.) Ох, ну возьмите, возьмите меня на вашу вечеринку!

КЛЭЙ. Ну, конечно, я приглашаю вас провести со мной вечер. Я держу пари, вы подружка Уоррена.

ЛУЛА. А почему бы мне и не быть подружкой Уоррена, а? ( Что-то замышляет.) У тебя еще есть сомнения?

КЛЭЙ. Но ведь я даже не знаю вашего имени?

ЛУЛА. А зачем тебе знать мое имя?

КЛЭЙ. Это что, тайна?

ЛУЛА. Это не тайна. Это секрет. Я - Лена-Гиена.

КЛЭЙ. Так вы знаменитая поэтесса?

ЛУЛА. Ну, конечно! Она самая!

КЛЭЙ. Ладно, вы знаете так много обо мне... А как меня зовут?

ЛУЛА. Женя-Гиеня.

КЛЭЙ. Точно знаменитая поэтесса!

ЛУЛА. Она самая! ( Смеется и заглядывает в сумку.) Хочешь еще яблоко?

КЛЭЙ. Спасибо, леди. Мера превыше всего.

ЛУЛА. Я думаю, твое имя такое... Ты похож на... Ах, по-моему, ты или Герольд, или Вальтер, так?

КЛЭЙ. Да нет же.

ЛУЛА. Может, Ллойд, или Норман? Одно из тех дурацких звучных имен, наполнивших Нью-Джерси... Леонард? Не то...

КЛЭЙ. Похоже на имя Уоррена.

ЛУЛА. Ага, ясно! Ну раз на Уоррена, тогда точно Эверет.

КЛЭЙ. Не то, не то...

ЛУЛА. Ну ладно, тогда не Вилли?

КЛЭЙ. Клэй!..

ЛУЛА. Ах, Клэй? Что, на самом деле? Неужели Клэй?

КЛЭЙ. Ну раз не нравится, выбирайте другое: Джексон, Джонсон или Уильямс.

ЛУЛА. Ах, так?! Ну, ладно. Тогда придется быть Уильямсом. Джексон там или Джонсон - это слишком уж претенциозно...

КЛЭЙ. Хорошо.

ЛУЛА. Но и Клэй звучит классно!

КЛЭЙ. Да и Лена тоже неплохо!

ЛУЛА. Лула.

КЛЭЙ. А?

ЛУЛА. Лула-гиена.

КЛЭЙ. Очень хорошо.

ЛУЛА. ( Начинает смеяться снова.) Только что ты сказал мне: "Лула! Почему бы тебе не провести со мной сегодняшний вечер?" Это твои слова, и позволь тебе их напомнить...

КЛЭЙ. Лула! Почему бы тебе не провести со мной сегодняшний вечер? А?

ЛУЛА. А теперь повтори мое имя дважды, и без "а".

КЛЭЙ. Лула! Лула! Почему бы тебе не провести со мной сегодняшний вечер?

ЛУЛА. Вот сейчас получилось нормально. Но как ты можешь, Клэй, приглашать меня, когда мы едва знакомы?

КЛЭЙ. Это довольно странно, да?

ЛУЛА. И это вся твоя реакция? Ты хотел сказать так: "О! Пойдем! Там мы сможем узнать друг друга поближе."

КЛЭЙ. Именно так я и хотел...

ЛУЛА. Что будет с тобой там, на вечеринке? ( Смотрит на него, уже не скрывая зла.) Кого ты будешь играть там? Мистера? Мистера Клэя Уильямса? ( Кладет руку на его бедро рядом с пикантным местом.) А что ты скажешь на это?

КЛЭЙ. Сейчас не время, вы же возбудите меня по-настоящему...

ЛУЛА. ( Убирает руку и бросает огрызок яблока в окно.) А ведь так... ( Она резко садится на место и упорно молчит.)

КЛЭЙ. Благодаря вам, я знаю о себе все. Но что произошло? ( ЛУЛА смотрит на него, затем медленно отворачивается. Потом смотрит на проход между сиденьями. Шум поезда. Она заглядывает в сумку и достает одну из книг. Она кладет ее на ногу и, зажав страницы большим пальцем, перелистывает. КЛЭЙ наклоняет голову, чтобы увидеть название книги. Шум поезда. ЛУЛА перелистывает страницы и делает вид, что читает. Оба долго молчат. )

Вы пойдете со мной на вечеринку?

ЛУЛА. ( со скучающим видом, даже не глядя на него ) Я вас совсем не знаю...

КЛЭЙ. Вы сказали мне, что знаете мой тип.

ЛУЛА. ( с непонятным раздражением ) Не испытывайте мое терпение. Ну да, я знаю всех вас как пять пальцев своей руки...

КЛЭЙ. Значит, вы уже ели яблоки с кем-то другим?

ЛУЛА. Да. Не скажу, с кем. Это было в прошлую субботу, вечером. Я открыла дверь. Свою дверь на вершину блаженства. Пять раз. Больше многих итальянцев и лживых американцев. И чистила с ним морковь. И еще... ( Смотрит на него.) Чья-то рука расстегивала пуговки на моем платье, чья-то рука снимала с меня юбку. Чья-то рука. Чья-то любимая рука.

КЛЭЙ. Вы не обидитесь, если я скажу слишком зло?

ЛУЛА. Все, что ты говоришь, и так зло. ( Передразнивает.) Все, что ты делаешь, так обаятельно. Ха. В этом стареньком забавном жакетике, застегнутом на все пуговицы. ( Оживляется, трогая его жакет.) С чего это ты взял, что жакет и галстук уместны в такую жару? И почему ты надеваешь галстук с жакетом? Твои предки были рождены ведьмами или революционерами после повышения цен на чай... Парень, их тесная одежонка, перешедшая к тебе по наследству, должно быть, сильно жмет? А как насчет пинджака на трех пуговицах, а? Это правда, что ты должен быть в полосатом жакетике и в пиджачке на трех пуговицах, ведь твой батя был рабом и не учился в Гарварде?

КЛЭЙ. Мой отец был ночным сторожем.

ЛУЛА. И ты ходил в престижный колледж, где все мыслили, как Аверелл Гарримен...

КЛЭЙ. Все, кроме меня...

ЛУЛА. А ты мыслил как кто? И как кто теперь?

КЛЭЙ. ( Смеется, не понимая, куда клонит женщина.) Скорее всего, в колледже я чувствовал себя Бодлером. Но сейчас уже, конечно, нет.

ЛУЛА. Об чем спорим, что ты никогда не считал себя черным ниггером? ( Говорит серьезно, а затем давится от смеха. КЛЭЙ ошеломлен, но после потрясения он быстро пытается отнестись к этому как к шутке. ЛУЛА пронзительно кричит.) Черный Бодлер!..

КЛЭЙ. Да, это так...

ЛУЛА. Парень, ты еще зеленый... Я беру свои слова назад. Все, что ты сказал мне - не со зла. На этом закончим. А тебе бы работать на телевидении...

КЛЭЙ. А вы и так говорите, будто уже на телевидении.

ЛУЛА. Потому что я актриса.

КЛЭЙ. Актриса, и неплохая.

ЛУЛА. Ты ошибаешься. Я не профессиональная актриса. Я только так сказала. Я всегда обманываю. Я никто, милый, и не забывай об этом. ( Смеется.) Хотя моя мать была коммунисткой. Только в моей семье могло случиться такое.

КЛЭЙ. А моя мать была республиканкой.

ЛУЛА. А твой отец голосовал за человека, а не за партию!

КЛЭЙ. Точно!

ЛУЛА. Да, за человека. Да, да, за него.

КЛЭЙ. Да!

ЛУЛА. И за Америку, которая дала ему право голоса! Да?

КЛЭЙ. Да.

ЛУЛА. Тогда да здравствуют оба твоих родителя! Потому что даже если они и расходятся во взглядах на политику, они не забыли про союз любви и жертвенной страсти, который привел к рождению цветка жизни - благородного Клэя, ведь, кажется, таково твое мирское имя?

КЛЭЙ. Да, Клэй.

ЛУЛА. Да здравствует союз любви и жертвенной страсти, что привел к рождению благородного Клэя, Клэя Уильямса! Ура! Но более всего - пусть здравствует Клэй - черный Бодлер! ( И с неприкрытым цинизмом ) Мой Христос. Мой бедный Христос.

КЛЭЙ. Благодарю вас, мэм.

ЛУЛА. А ведь люди могут принять тебя за гостя будущего!? И терпеть, чтобы ты не мог убивать их, когда вздумается...

КЛЭЙ. Что?

ЛУЛА. Ты убийца, Клэй, и ты знаешь это. ( Ее голос приобретает таинственную значительность.) Ты знаешь проклятье господне, но и я, к счастью, знаю...

КЛЭЙ. Я?

ЛУЛА. Ты оборачиваешься тенью - точно нечистый дух!

КЛЭЙ. ( Презрительно фыркает.) Да?

ЛУЛА. Ты притворяешься человеком, но я-то вижу тебя насквозь. Ты убийца! Но я могу противостоять тебе. Мы стоим друг друга. Мы оба притворяемся обычными приятными людьми, но мы - потрошители, выворачивающие наизнанку кишки городских клоак.

( Она кричит так громко, как только может.) Все, все поглотит пучина!

Занавес.

Вторая сцена.

Сцена оформлена также, как и прежде, однако, теперь и другие места в вагоне освещены. И повсюду на сцене, изображающей метро, появляются другие люди. Возможно, один или двое садятся в вагон, как только начинается действие, хотя ни КЛЭЙ, ни ЛУЛА их не замечают. Галстук у КЛЭЯ развязался. ЛУЛА поглощена чтением книги.

КЛЭЙ. Так как с вечеринкой?

ЛУЛА. Я знаю, что все будет здорово. Ты понимаешь меня, и это самое главное. Да, я могу быть довольно странной, немного надменной и чуть молчаливой, гулять длинными медленными шагами.