У врага за пазухой (СИ) - Мария Сергеевна Коваленко

Хватает перед глазами примера племянника с его зазнобой.

— Правильная! — снова вздыхает главред. — С принципами и с… — Договорить он не успевает.

После двух ударов в дверь, та распахивается.

— Шеф, не занят? — доносится знакомый голос.

— Кира, а я вот, собственно, хотел… — начинает мямлить Ломоносов.

— Вась, последний материал — полное дерьмо! Фотографы вообще видели, что снимали? Я на телефон лучше делаю!

Причина моей недавней контузии подлетает к столу главного редактора и веером бросает фотографии.

— Кир, я бы хотел тебя с кое-кем познакомить. — Ломоносов приминает свои буйные кудри.

Лишь после этого восходящая звезда отечественной журналистики решает посмотреть в сторону гостя — меня.

— А мы уже знакомы! — Самсонова скрещивает руки на груди. В глазах ни намека на испуг. — Ярослав Борисович Вольский. Вы по делу или жаловаться явились? — Она оборачивается к своему начальнику: — Если что, я могу все объяснить. ____

* Ломоносов — главный редактор из романа "Противостояние" https:// /shrt/tC2p

Глава 3

Кира

Вечер того же дня

Мой первый муж вначале сказал: «Давай разведемся!» — и только после этого прыгнул в постель к любовнице. Со вторым, к сожалению, пришлось испытать весь спектр эмоций, положенных брошенным женщинам.

— Слушай, ну он все же урод. Трахнуть твою племянницу — это вообще запредел! — охает моя подруга и одновременно соседка по гаражу Ира.

— Пределов нет.

— Эта коза тоже хороша! Ты ее в дом впустила, разрешила пожить, пока место в общежитии ждет, а она тебя на семейном ложе подвинула. Охрененная благодарность.

— Подвинуть можно только имущество. Движимое. А Паша…

— Парнокопытное! — подсказывает Ира, пока я в муках пытаюсь подобрать правильное слово.

— Наверное. — Нет никакого желания спорить.

— И что сейчас? — Подруга смотрит с тревогой.

Из нас двоих она, похоже, единственная, кто переживает. Я, в отличие от нее, не способна даже злиться. Внутри словно кто-то сорвал стоп-кран. Бесконечное торможение и прострация.

— Ир… а что я могу? Ничего нового.

Ловлю себя на мысли, что дико хочется курить. Забытое желание. Не с моей нервной работой убивать себя еще и никотином. Тут бы пулю не схлопотать! И все же…

Губы саднит, а руки, будто сами по себе, отчаянно тянутся к сумочке, на дне которой уже больше года валяется одинокая сигарета — мой страховой парашют на случай ПП — полного пиздеца.

— Опять ввяжешься в какое-нибудь опасное расследование? — понимающе вздыхает Ира. — Будешь вместо ментов охотиться на продажных чинуш или выводить на чистую воду этих… оборотней. В погонах!

— Кому-то ж нужно этим заниматься, — жму плечами. — Зарплату мне не за красивые глаза платят.

— Кира, тебе не в журналисты нужно было идти, а в саперы. Там тоже адреналин, но шансов уцелеть все же больше.

— Меня бы не взяли. Такая роскошь доступна только мальчикам. А я… — Повернувшись направо, как в зеркало, смотрюсь в окно своей машины.

С первым мужем еще пыталась быть привлекательной, следила за модой и весом. Наряжалась, красилась, словно моих двадцати лет недостаточно, чтобы быть самой-самой.

После развода стало все равно. Вместо походов по салонам красоты я засела за конспекты, умудрилась влезть в парочку громких журналистских расследований. На радостях забыла, что все мужики Ко, и снова выскочила замуж.

В отличие от первого мужа, Пашу мало интересовало соблазнительное белье или свежая стрижка. Больше всего он любил секс. На этой его любви мы почти безболезненно протянули три года.

Днем я затрахивала себя работой, старалась доказать всем и каждому, что женщина тоже может быть серьезным журналистом. Отращивала акульи зубы. А ночью трахалась с мужем.

Без особого огня, но до отключки, которая была просто необходима психике.

С таким графиком и «заботой» о себе к двадцати девяти я превратилась в моль… Тощую, без сисек и задницы, неприметную, серую, с большими глазами, маленьким носом и немодными, совершенно обычными губами.

Выцветшая копия молодой Мег Райан. Блондинистый двойник, который так задолбался со своей работой и непутевой личной жизнью, что в двадцать девять тянет на старуху.

— Ты офигенная! — с уверенностью произносит Ира. — Просто… немного подустала.

— Как «Волга» Иван Иваныча, — киваю я в сторону соседского гаража.

Когда-то в нашем гаражном кооперативе все принадлежало чиновникам и прочим шишкам. Сейчас от прежнего «величия» осталась только «Волга» соседа. Да и та покрылась ржавчиной.

— Нет, его колымагу уже ничего не спасет. Только пресс. А тебя… — Сощурившись, подруга прикусывает губу.

— Еще скажи, что меня тоже пресс.

— Он самый! Мужской, горячий, и обязательно с кубиками.

Так и хочется закатить глаза или рассмеяться, но неожиданно вспоминается упакованный в дорогой костюм торс Ярослава — чтоб его — Вольского, и по телу табуном мурашек пробегает дрожь.

Только с моим везением можно было так встрять. Сам Вольский. Племенной жеребец, а не мужчина. Тот редкий экземпляр, который с возрастом стал только привлекательнее.

Идеальный вариант «пресса», под которым можно забыть предателя мужа. Одна проблема — Вольский не случайный знакомый, не ловец одиноких женщин из Тиндера и даже не цель нового расследования.

По странному стечению обстоятельств Ярослав — моя давняя головная боль. Он человек, который упек за решетку отца, а затем сделал все, чтобы тот никогда оттуда не вышел.

Глава 4

После воспоминаний об отце мне всегда паршиво. Он был самым близким человеком — и папой, и другом, и учителем. Сегодня, словно сверху решили поиздеваться, к этому «паршиво» добавляется внезапный приезд мамы.

— Дорогая, привет! Я так соскучилась! — Она повисает на моих плечах, стоит открыть дверь квартиры.

— Привет, мам. Что на этот раз? Ухажер или деньги?

Наверное, некрасиво заявлять такое родному человеку. Да еще с порога! Как назло, я слишком устала, чтобы играть роль хорошей дочери.

— Кирюша, вот что ты за девочка?! — театрально всплескивает руками мама и входит в мою скромную двушку, единственное наследство, которое досталось от отца.

— Ма, мы уже обсуждали. Мне повезло с матерью, тебе не повезло с дочерью. Изменить ничего нельзя.

Без особого интереса наблюдаю, как мама проходится по гостиной, рассматривает открытые полки, а затем подплывает к столу.

— Детка, что за сумочка?!

Она берет в руки недавний подарок Иры — бархатный клатч, расшитый кристаллами Сваровски. Вещь совершенно не в моем вкусе и не по моему карману.

Подруге сложно было отказать. Она убедила себя, что на ближайшем юбилее редакции я должна выглядеть дорого и эффектно. Как результат, у меня появились неудобный клатч, туфли на головокружительных шпильках и соответствующее платье — алое, с голой спиной до самой задницы.

— Это просто сумочка. — Пытаюсь забрать.