Свой туман - Елена Литвинцева

Обрадуйся солнышку милому,

Бреди от моста до моста

По городу, только что сизому,

И вдруг превращённому в рай.

Скажу я товарищу лысому:

Процессам судьбы доверяй!

Ведь волосы-то отрываются,

Когда ты охвачен виной.

Их корни и нервы сжимаются

От всякой печали земной.

Останься в сознании девственном,

Пока не погас окоём,

И мы в маринаде божественном,

Как пьяные вишни, плывём!

Март

А какой вчера был яркий март!

Вспоминался месяц тот же самый:

Нежный ветер, солнечный азарт

В том году, когда я стала мамой!

Тёмные очки и хвост трубой —

Культпоход за бифидокефиром:

Радостно везла перед собой

Транспорт с беспокойным пассажиром!

А сегодня март уже не тот,

Зябнут ноги в обуви подмокшей.

В интернете шарит обормот —

Той весны подарочек подросший.

Мне остались от щедрот Земли

Пух и перья. Господи Иисусе!

В дневнике летают журавли,

Проплывают лебеди да гуси.

«Апрель швыряется порывами ветров…»

Апрель швыряется порывами ветров

И заставляет доставать из сумки шапку.

Вот музыканты распевают про коров,

Несёт бухгалтер перетянутую папку,

Бежит студент, с ушей свисают провода,

Гуляет кошка по квадратикам дороги.

И существую я! Хоть нервы никуда,

Редеют зубы, еле двигаются ноги.

Весною нас, больных и бедных, любит Бог.

Чуть помечтаешь – и уже под стать герою

Иным становишься от головы до ног

И чистишь пёрышки пред каждою зарёю.

Мы просто есть! И нет пьянее ничего

Весны, идущей семимильными шагами.

Благодарю тебя, Господь, за торжество

Бытийной радости в простом апрельском гаме!

«Вот снова август. Нежная печаль…»

Вот снова август. Нежная печаль.

Так хочется отбросить все заботы.

Ведь лето убегает, лета жаль.

И август ждёт моей прощальной ноты.

Он просит спеть ему полётный гимн

О ласточках маневренных дворовых,

Пока мой летний мир не стал другим,

Не вспомнил о сомненьях нездоровых,

Унылых мыслях, тщетности страстей,

Пока в душе ещё хоть что-то живо,

Пока язык болтает без костей,

А в уличных кафе разносят пиво.

Похоже, я и впрямь сейчас пою

Лишь оттого, что дивная погода,

И ласточки летают в честь мою,

И летний рай не ведает исхода.

Октябрь

Рябины ягодами спелыми полны.

Я поклевала бы в дорогу, будь я птица,

И полетела б над пластами тишины,

Чтоб где-нибудь на тихой крыше опуститься.

Дома – виденья, корабли без берегов.

Из трюма бабушка за хлебом выползает.

Два поворота, сто четырнадцать шагов,

И тайна осени к полудню исчезает.

«Вдруг сорваться из дома, и стрелою – в метро…»

Вдруг сорваться из дома, и стрелою – в метро.

Через час из подземья – по ступеням бегом.

На платформе Удельной, дверь держа сапогом,

Двинуть тело и сумку в электрички нутро.

Вот и выпили водки средь могучих снегов,

Раскопали поляну меж лесов, берегов.

И нарезали сало,

И ещё по одной!

В целом свете не стало

Вмиг печали земной.

Коль на озере ночью подожжёшь фейерверк,

То отпразднуешь праздник бытия своего.

Снег, лопата и лыжи нас сдружили навек,

И с раскидистых елей снизошло волшебство.

Сказка, тайна и фокус —

Жизнь прожить, и – заметь! —

На последний автобус

В миг последний успеть!

«Я хочу тебе рассказать о том…»

Я хочу тебе рассказать о том,

Как сияют мои снега,

Как простое счастие ловишь ртом,

Как на лыжах идёшь в бега.

Всё плохое где-то лежит вдали,

Всё тяжёлое позади.

Тишина небес, красота земли

Да серебряные дожди,

Да на елях белые облака,

Да на соснах копна чудес.

Под тобою Лета – твоя река.

Берега подпирает лес.

А на самом деле карельский сон —

Не река, а озеро тут.

Старой финской церкви далёкий звон.

Рыбаки по снегу идут.

Эта тайна жизни моя навек —

Забывать про судьбы подвох,

Что калека я посреди калек.

Просто знать, что я – это Бог.

Лумиваара

Простая оттепель, а, кажется – весна!

И веселей душе становится, ей-богу.

Как хорошо, что на сегодня цель ясна —

Идти домой и собираться в путь-дорогу.

Ура, Карелия! По трассе ледяной

Мы скоро въедем на твои крутые горки.

Чтоб накормить моих бойцов, всегда со мной

Замаринованная курица в ведёрке.

Бойцы довольны, красоты земля полна.

Её возможно пригубить и насладиться.

Неблизкий путь, блестит меж ветками луна.

В кармане рация: я – Гусь, привет, Синица!

Смотри как клонит над дорогою сосну

В клубах пушистого подснеженного пара.

Ответь Еноту, Белка, если я усну!

Провозгласи в эфир: привет, Лумиваара!

Западно-Карельская возвышенность

Молчит моя душа при виде валунов,

морен и диких скал на озере Пизанец.

Седая голова моя не видит снов,

лишь бродит по щекам натруженный румянец.

Четырнадцать часов дорожные столбы

мелькали по бокам, а нынче столько жара

в ногах, и, как цветы, растут везде грибы.

О чём же говорит гора Воттоваара?

Шаманские шаги услышишь между мхов.

Ступени в небеса кем выбиты на камне?

Такая красота не требует стихов!

Увидеть, чтобы жить! И не стареть пока мне.

«В ту июньскую полночь, когда мне…»

В ту июньскую полночь, когда мне

Было горько от сложных вещей,

Я влюбилась в огромные камни,

Я влюбилась в копчёных лещей.

Синеглазая ночь на заливе

Растревожила разум и плоть:

Ты счастливей, намного счастливей

Тех, с которыми сводит Господь.

Тех, с которыми в самом начале.

И которыми миг окрылён.

Теплоходик стоял на причале,

Лился песен малиновый звон.

Совершалась такая рыбалка,

Как увидеть во сне не могу.

И нисколько, нисколько не жалко,

Что в траве потеряла серьгу.

Так дрожала огнями дорожка!

Так хвоя догорала, треща!

Рано утром бездомная кошка

Доедала остаток леща.

Онега

Это ж надо так было отъесться

На копчёных лещах и грибах!

Переполнено чувствами сердце,

Анорак вкусным дымом пропах.

О, моя дорогая Онега!

Неустанного ветра вытьё.

Как заглавная буква Омега

Восходящее солнце твоё.

Мы рыдали с тобой на рассвете,

Вдруг такое, такое (!) поняв…

Так рождённая строчка в поэте

Облегчит ему тягостный нрав.

Разделённое небо и волны.

Разделённые мысли с тобой.

Чайки белые были довольны

Щедрой пищей, – блестящей, живой.

Корабельные сосны гудели:

Всё пройдёт, всё пройдёт, всё пройдёт.

Будешь чувствовать жизнь на пределе, —

Не приедешь сюда через год.

Вот уж город – проспектов стаккато,

В душной кухне готовятся щи.

Только дрогнет душа в час заката:

В нашу бухту заходят лещи!

«Тумана сомлевшего сонная нега…»

Тумана сомлевшего сонная нега

Вплывает. Полна атмосфера озона.

В тебе расширяется нежная зона

В объятьях душистого низкого неба.

А осень за тёмной скалистой каймою

Озёр, не отдавшихся властному лесу,

Из почвы тепло нагнетает земное —

Грибы из подземия душного лезут.

Всё – чудо! Всё – есть! Самого тебя нет лишь

Средь шороха листьев и сучьев скрипенья.

Но если себя осознаешь, заметишь —

Дубиной ума не гаси вдохновенья!

2. За одну большую неприятность…

«Ненарочной асемантической мы за дверью дождёмся паузы…»

Ненарочной асемантической мы за дверью дождёмся паузы

И во время неё тихонечко незаметно внесём скамейку,

И усядемся, и почувствуем – наши головы, как пакгаузы,

Переполнены всякой всячиной, еле-еле впускают змейку

Эфемерной летучей радости, юркий хвостик строки лирической,

Той, что в сумеречном смятении или в солнечном сне возникла.

Как жилось бы Вам, Анна Андреевна, в гонке нынешних дней

                                                  космической?

Я не знаю, но все мы разные подпрограммы большого цикла.

Вот поэт натуральный бархатный, вот умелый —

                               с высокой позою,

Вот разумный и понимающий, что Хранителем послан на фиг,

Сострадателей к ним компания с изощрённою стихопрозою

Заведёт протоколы длинные, невозможный построит график.

Дорогая Анна Андреевна, станьте доброй и нежной матерью

Тем и этим, порой охваченным то гордыней, то пантомимой.

Умолите за них Всевышнего расстелить небеса им скатертью

В полусне, суете, усталости сотворяющим пласт незримый.

«Ах, Вася, Вася, как приятно мне…»

Ах, Вася, Вася, как приятно мне,

Что ты меня узнал среди понурых