Катарсис. Том 2 - Василий Головачёв

— Главные задачи системы, — продолжал Савватий, — ты и сам знаешь, их шесть. Первая — перераспределение финансовых потоков в пользу государства, а не чиновников и частных лиц. Вторая — регуляция информационных потоков, воздействие на средства массовой информации. Третья — корректировка властных структур. Четвертая — упреждение террора и бандитизма. Пятая — выявление и ликвидация коррупции всех видов. И шестая…

— Формирование родового защитного поля, — подхватил Сергий.

— То есть создание светлого национального русского эгрегора, — закончил Савватий.

Сергий улыбнулся.

— Эти задачи не меняются уже в течение нескольких десятилетий, как и особенности русского характера: создать проблему, чтобы ее потом героически решать. Пример — успешно реализованный самими же русскими заговор против русской истории.

Глаза архимандрита снова сверкнули.

— Как сказал один путешественник по России в середине XIX века: «Общественная жизнь в этой стране — постоянный заговор против истины».

— Маркиз де Кюстин, — улыбнулся юный волхв. — У него еще есть такие строки о Руси: «Все там безгранично — страдания и воздаяния, и жертвы, и чаяния; их (то есть нас) могущество может стать громадным, но они купят его ценою счастья».

— Что ж, мы такие и есть, — усмехнулся в бороду Савватий. — Наше спасение в святой мечте о царстве справедливости, осуществить которую нам суждено чрез муки и слезы, боль и унижение, жертвы и страдания. Но все же наша мечта не сродни американской, выраженной в рекламе или в их киномечте о превращении киллера в ангела. Их зомбирующее навязывание стереотипов на Руси не пройдет — о том, что насильник, бандит, убийца может и должен стать героем. Нашему человеку это глубоко противно.

— Потому что других героев у них нет, — грустно согласился Сергий. — Я читал мемуары третьего американского президента Джефферсона, в которых он признался, что с ужасом думает о судьбе своей страны и о том, что Бог справедлив. Ибо не может Божья справедливость спать вечно.

— Не холодно ли тебе, отрок? — посмотрел на красные от мороза щеки собеседника архимандрит. — Может быть, пойдем в трапезную, попьем чайку с чабрецом?

— Не холодно, отче, но от чайку вашего не откажусь.

Они неторопливо спустились вниз, вышли из церкви и, никем не видимые, направились к трапезной, огромному зданию в стиле московского барокко, окруженному открытой галереей-гульбищем. Миновали небольшую Михеевскую церковь у западного входа и вошли в юго-западную часть здания, занятую служебными помещениями и малой трапезной, сели на лавки за деревянный стол в уголке. Через несколько минут служка принес поднос с сухарями, медом и вареньем, а также самовар.

— Я предвидел расширение Замысла, — сказал Сергий, наливая чай в большую глиняную кружку, — и давно начал сбор информации по интересующим нас темам. К сожалению, мы пока не в состоянии повлиять на самый большой и простой эгрегор — систему оперирования деньгами. Она в руках черного криминально-правительственного каганата.

— Поэтому частью Замысла и является проблема перераспределения финансовых потоков. Мы должны научиться владеть всеми концентрированными пси-полями: деньгами, парадигмами, рунами, идеями и даже компьютерами, — если хотим исправить положение. Российский легион, к примеру, финансируется не только нашими спецслужбами, но и Фондом озабоченных граждан мира, резиденции которого находятся в Брюсселе и Вашингтоне. Необходимо этот поток направить на наши нужды.

— Эксперты «двойки» Катарсиса уже рассчитали трафик, параллельно я сформировал группу влияния. Однако мне мешают. Черные в Москве понимают, что мы не сидим сложа руки, и принимают превентивные меры.

— Необходимо ослабить влияние конунгов на социум.

— Каким образом? Москва стала закрытой зоной черного беспредела, защищаемой семью конунгами, нам туда не пробиться.

— Нужно, во-первых, переманить на свою сторону кого-то из серых, во-вторых, найти подход к черному.

— Это проблема из проблем.

— Знаю, но ее надо решать. А в первую очередь нейтрализовать Братство Черного Лотоса, пустившее корни уже в десятках городков и сел по всей Руси. Пусть храмами Братства займутся Витязи.

— У нас их, к великому сожалению, немного.

— Ищите кандидатуры. Привлеките людей боя, участвовавших в ликвидации базы Легиона на Селигере.

— Мы присматриваемся к ним, но они еще не совсем готовы к ненасильственному деянию.

— Пусть поработают простыми исполнителями Катарсиса, быстрее войдут в нужную форму. Дай им задание привлечь лидеров криминальных образований, это им по силам. Моя сфера персональной ответственности — строительство школ на принципах живы, а твоя…

— Ликвидация лабораторий, занимающихся психотронным оружием второго поколения, — закончил Сергий. — Я имею в виду «анаконду» и «лунный свет». Придание гласности исследованиям в этом направлении скорее всего не поможет, как и физическое уничтожение лабораторий, нужен новый подход. А самое эффективное деяние в этом плане — создание ментального запрета на разработку на уровне физического закона.

— Это изменит всю картину мира, — покачал головой Савватий. — Вышень не одобрит нашей инициативы.

— И все же надо попытаться предложить ему идею. Приближается время, когда выход Сатаны в наш мир тоже станет физическим законом.

— Не знаю. — Старый волхв задумался. — Необходимо прежде всего добиться согласия Предиктора.

— Мне бы в моем поиске очень пригодилась помощь Спиридона.

— Он перешел в иное качество, просветленный. — Архимандрит монастыря вздохнул. — Мне его тоже не хватает. Кстати, с этого дня вводится пароль на ментальную связь.

Савватий дважды чиркнул пальцем по воздуху, и с шипящим посвистом перед ним вспыхнули две изогнутые линии, сложившиеся в символ, напоминающий летящего сокола.

Сергий внимательно посмотрел на архимандрита.

— С чем это связано?

— Боюсь, конунги научились пеленговать наши каналы связи.

— Это невозможно.

— Тем не менее стоит перестраховаться. Теперь общаться будем, только кодируя канал этой руной. Пойдем, пройдемся.

Они допили чай, вышли из трапезной, направляясь к митрополичьим покоям по хрустящему под ногами снегу.

Снегопад прекратился, в разрывы между расходящимися тучами выглянуло солнце.

— Насколько серьезна угроза со стороны СТОКК? — спросил Савватий. — Что нам предусматривать в ответ?

— СТОКК создается в рамках концепции национальной безопасности, с благими намерениями, однако в первую очередь будет использоваться черным эгрегором. Это очень серьезная сила, на мощной базе, в том числе научно-технической. По Москве уже устанавливаются телекамеры для контроля улиц, опять же — с благими замыслами «борьбы с терроризмом». Нам нужно работать на таком же техническом уровне, если не выше, для чего я ищу профессионалов во всех областях знаний. В первую голову математиков и компьютерщиков, специалистов по микроэлектронике и психическим исследованиям. Чтобы противостоять зомбирующим системам типа «анаконда» и «лунный свет», нам необходимо научиться декодировать психику человека с помощью не менее мощных технических систем.

Савватий задумчиво коснулся рукой камня внутренней стены лавры, вдоль которой вилась протоптанная в снегу дорожка. Камень засветился оранжевым светом, стал прозрачным, как расплавленное стекло, затем вернул прежний вид.

— Хорошо, что черные конкурируют меж собой, надеясь на абсолютную власть. Соберись они в один кулак, нам пришлось бы туго. Меж тем как сыны света живут в Боге и для Бога, пользуются миром, как не пользующиеся, сыны тьмы всегда остаются сынами мира сего.

— Они всецело живут в мире видимом и чувственном, — подхватил Сергий, — для материальных выгод и удовольствий, водятся животной жизнью.

Архимандрит не без удивления посмотрел на светящееся изнутри лицо молодого волхва, процитировавшего уложение Свято-Троицкой Сергиевой лавры «О последних событиях, имеющих совершиться в конце мира», которое было написано еще в 1905 году. Сергий никогда не был монахом лавры, но, как оказалось, знал ее священные писания.

Молодой человек прочитал мысль старого волхва.

— Это память родовой линии, отец. Я могу пользоваться ею как библиотекой.

— Иногда я забываю, — проворчал Савватий, — что ты близок к самореализации шестой ступени, просветленный. Поболе бы нам таких, как ты.

Сергий улыбнулся.

— Они грядут, сыны света. Русь не погибнет, и мы это знаем. Что же касается священных писаний, которых множество, я знаю и такие, которые начинаются словами «Во имя Бога милостивого и милосердного», но переделывают людей до такой степени, что приверженцы этого доброго бога в запале стремления обратить других в свою веру доходят до массового человекоубийства.