Фирменная пудреница - Светлана Бестужева

У нее все легко и просто.

Самый тяжелый, с моей точки зрения, момент - объяснение с мужем прошел на редкость миролюбиво. С его стороны. По-видимому, магическое действие слова "халява" продолжалось. Мужа, правда, насторожила такая щедрость Аси, но, поразмыслив, он решил, что лучше подарить деньги ближайшей подруге, чем отдать их абсолютно чужому туристическому агентству. Да и вообще...

- Да и вообще тебе полезно проветриться. Может быть, перестанешь меня пилить с утра до вечера. Людей посмотришь, себя покажешь... Только... как ты собираешься лететь по чужому паспорту? Переклеишь фотографию?

- Нет, - объяснила я, - надену парик и очки.

- Ну-ну, - хмыкнул мой повелитель, и на сем беседа плавно перетекла в обсуждение второстепенных деталей. Что взять с собой и что купить в Париже. Вторую часть я обсуждала вяло, твердо решив, что привезу обратно столько денег, сколько смогу. Куплю там парочку сувениров - и все.

На следующий день я отправилась в институт, чтобы предупредить начальство. По закону свинства, мой шеф мог испытать крайнюю нужду в моем присутствии на работе именно тогда, когда я физически была не в состоянии это сделать. Официальная версия была разработана крайне примитивно: в течение нескольких дней мне якобы нужно полежать в больнице. Так, небольшое обследование, то да се, но позарез. Начальник, кажется, предположил, что в больнице я пробуду от силы один день, а остальное время буду отлеживаться дома, - но тут уж я не виновата. Когда женщина заговаривает о нездоровье, мужчины почему-то предполагают прежде всего одну нехитрую операцию. Стала бы я отпрашиваться из-за такой ерунды! Если бы, не приведи господи, и довелось бы, то докладывать об этом шефу я бы уж точно не стала.

Не зря один из знаменитых французов когда-то изрек, что Париж стоит обедни. Реализация голубой мечты моей жизни стоила того, чтобы напялить на себя парик и воспользоваться чужим паспортом. Риск сводился к минимуму: в самом худшем случае я останусь в Москве. Не догоню, так хоть согреюсь.

Через два дня, дрожа от восторга, ужаса и возбуждения, я благополучно миновала таможенный и паспортный контроль в Шереметьеве и, помахав мужу рукой, направилась навстречу чудесной неизвестности. Трехчасовой перелет прошел в состоянии абсолютной эйфории, а уж после приземления я и вовсе пришла в телячий восторг: сбылись мечты идиотки. Меня умиляло абсолютно все: самораспахивающиеся двери, неправдоподобно чистое здание аэропорта, даже транспортные пробки по дороге в город.

Восторги несколько поутихли, когда я обнаружила, что туристическая группа, в которой я оказалась, была почти полностью женской. Причем в ожидании багажа эти тетки успели обсудить, где и что выгоднее всего покупать. Мысленно я дала себе страшную клятву не выдавать своих примитивных знаний языка, иначе меня тут же запрягли бы в качестве гида-общественника. А такая программа "наслаждения жизнью" меня категорически не устраивала, хотя бы потому, что наличных денег у меня было раза в четыре меньше, чем у остальных членов группы.

Ася позаботилась обо всем: даже переплатила за отдельный номер в гостинице. Так что никто не мог помешать мне кое-что передать, кое-что получить. Вот только как я буду объясняться с этим типом, пусть и по телефону? Как только я вошла в отель, крохи знания языка испарились начисто. К тому же я хотела пить, а как утолить жажду, было непонятно. Самым разумным мне показалось разыскать горничную и знаками объяснить ей ситуацию. Согласно сложившимся у меня по французским фильмам представлениям, горничные там в невероятных количествах суетились на каждом этаже. Увы, в этих фильмах демонстрировались явно не двухзвездочные отели для туристов: на этаже было пусто.

В поисках горничной я шагнула за дверь номера, и она с легким щелчком захлопнулась за мной. Ключ же, естественно, остался внутри. Вот тут я сразу вспомнила все, чему меня учили в школе и в институте, и кое-как объяснила примчавшейся горничной свои проблемы...

Напившись воды и успокоившись, я подняла телефонную трубку, набрала номер и произнесла намертво заученную за последние два дня фразу:

- Могу я поговорить с месье Анри Берри, пожалуйста?

Глава 2

ДУНЬКА В ЕВРОПЕ

Как ни странно, меня поняли. И если я в свою очередь правильно поняла своего собеседника, то мне надлежало через два дня в составе нашей туристической группы посетить музей парфюмерии. Там наша встреча и состоится, причем для пущей точности я должна была держать в руках французскую газету. Любую. В общем, наверное, правильно: российские граждане шастают по Парижу с сумками, а не с газетой на чужом языке.

Два дня, таким образом, оказались полностью в моем распоряжении, и я могла наслаждаться жизнью, как мне и было обещано. Но уже к исходу первого дня я обнаружила, что полноценному наслаждению что-то мешало. Поразмыслив, я пришла к выводу, что мешает сама обстановка. В замечательном городе Париже не оказалось многого того, к чему я за тридцать с лишним лет жизни привыкла в родной Москве.

Во-первых, не было грязи. То есть, разумеется, по нашим меркам. Одно дело - бросить окурок или бумажку на тротуар, где и без того хватает всякой дряни, и совсем другое - на абсолютно чистые плитки. При том, что местные жители курят даже там, где у нас это категорически запрещается: в метро, магазине и так далее - они как-то исхитряются не оставлять следов. На мою психику, например, это действовало просто угнетающе.

Во-вторых, не было очередей. Ни за чем. Согласитесь, что войти в магазин, полный народу, потолкаться у прилавков, убедиться, что купить ничего невозможно из-за цены, и с достоинством удалиться - это элементарно. Но войти в пустой магазин, где продавец или даже сам хозяин встречает тебя, как дорогого гостя, и уйти с пустыми руками - задачка не из легких. Меня постоянно грызла совесть из-за того, что я как бы отрываю от дела занятых людей и ничем им потерянного времени не компенсирую.

В-третьих, все вокруг улыбались. Просто так или друг другу. У нас таких "улыбчивых" обходили бы за километр - ясно же, что с приветом. А тут наоборот: шарахались от моей замкнутой, не слишком приветливой физиономии, отчего чувство дискомфорта увеличивалось.

Ну и, наконец, я обнаружила, что с моим французским лучше всего помалкивать. После первых же фраз сердобольные парижане переходили на английский и страшно удивлялись, когда я им объясняла, что этим языком владею еще хуже, чем их родным. Хорошо понимали меня, пожалуй, только официанты в кафе, и то потому, что я, как правило, заказывала кофе - слово, одинаково звучащее на всех языках.

В конце концов я смирилась с собственной неполноценностью, определив ее для себя так: "Ну вот, пустили Дуньку в Европу!" И перестала притворяться француженкой. Стало полегче. Мораль: лучше всего быть естественной.

Но даже с достаточно убогим знанием языка я могла позволить себе роскошь оторваться от нашей группы и всласть бродить по улицам, о которых читала, которые видела в кино и которые не чаяла узреть собственными глазами. За два дня я "нарезала" столько километров, сколько в родной Москве наверняка бы осваивала целый год. А когда уставала, присаживалась за столиком в первом попавшемся кафе. Если бы не мысль о том, что мне предстоит выполнить роль таинственного курьера, я была бы совершенно счастлива. Предстоящая же встреча несколько омрачала чувство праздника, который, если верить Хемингуэю, в Париже всегда с тобой. Великому писателю было легче: его никто не заставлял выполнять сомнительные конспиративные поручения близкой подруги.

Тем не менее заветный день настал, и я, к немалому изумлению нашего гида, чинно отправилась на экскурсию вместе со всей группой. Сама же с наслаждением лелеяла мысль о том, что после этого чертового свидания смогу наконец избавиться от Аськиного парика, который мне порядком надоел, и перестану мучиться с дымчатыми очками. Стану сама собой - какое блаженство! Хотя и говорят, что каждая женщина в душе - актриса, но для меня ежеминутное нахождение "в образе" оказалось довольно трудной задачей. Не уверена, впрочем, что даже самая знаменитая актриса согласилась бы каждый божий день ходить в гриме. Или даже только в парике.

Так или иначе, в музее парфюмерии я была вовремя и с французской газетой под мышкой. Держать ее в руках оказалось не слишком удобно, поскольку музей на самом деле представлял собою маленький коридорчик с экспонатами за стеклом и два огромных зала, битком набитых всевозможной косметикой. Причем любую коробочку, любой флакон можно было купить, предварительно потрогав, понюхав или даже лизнув. Видит бог, я достаточно спокойно отношусь к духам, пудре и прочим парфюмерным изыскам. Но этот музей-магазин явно создавали профессионалы: неожиданно для себя я оказалась вовлеченной в процесс дегустирования. Буквально через несколько минут обе руки у меня уже благоухали всеми ароматами: продавщица капала по капле каждых духов на ладонь, на запястье - куда попадет.