Ожидание чуда - Галина Таланова

грустишь, что больше не в раю.

(Что птица ждет, отстав от стаи,

в родном, в сплошных снегах, краю?)

...И правит бал в квартире скука.

И солнца луч вбирает пыль.

И... сердце ноет от испуга,

что потеряешь эту быль.

* * *

Измерил все?

Все взвесил, милый?

И даже счастья жалкий всплеск?

И вид припомнил мой унылый,

и глаз припухших влажный блеск?

И показалось так все просто:

дождь хлещет сутки за окном...

То виноват мой нрав несносный

в том, что сочится влага в дом.

Скребет карнизы щетка ливня.

Ты трешь старательно висок —

тебя ударил с мощью бивня

мой раздраженный голосок...

Твой ровный голос дипломата

плывет прогретою струей...

Все только сил пустая трата —

ведь не качаюсь в ней ладьей...

* * *

...И не дождешься перемены:

яснее это детских глаз...

И не поддержишь ссоры сцену,

а выжидаешь робко час,

чтоб доказать свою свободу,

живя куриным, но — умом...

...Нещадный дождь,

любя природу,

ее лупцует за окном.

* * *

Ушли иллюзии о чуде.

Игра в пинг-понг —

игра в слова.

Взлетел, как голос,

столбик ртути,

но вдруг осел...

В снегу трава.

Как штопор, дым

ввинтился в небо.

Я прямо голову держу.

Не с твоего каприза слепок —

одной себе принадлежу.

ПРОЩАЛЬНЫЙ ВАЛЬС

Снег вальсирует робко.

Все стало спокойно.

Улеглась в сердце смута, как вьюжная пыль.

...Оказалось: душевная тонкость достойна

не сгибаться под ветром любви, как ковыль...

Розовеет окошко ладонью прозрачной,

что просвечена лампой так щедро, насквозь!

Как вписалось окошко в домишко невзрачный!

...И нацеленней жизнь на разумное: «врозь»...

Та не греет ладонь,

говорю о которой...

Стертым знаком вопроса в окне силуэт.

Ну не смог для вьюнка ты стать прочной опорой, —

Стоит ль застить вьюнку удивительный свет?

...С наслажденьем вдохнешь

воздух колкий, студеный.

Словно писем клочки, снег лениво парит.

Закоулок души, словно двор затемненный...

И не сердце, а так ... под лопаткой болит.

Веришь в чудо прогноза:

зима будет мягкой,

и прикинется жизнь обещающим сном...

Ты один.

Не от этого чуточку зябко:

словно в сказке, живут за горящим окном...

Заскрипят все суставы осин поседевших.

Голова, словно шарик воздушный, светла.

И уходишь ты в ночь...

След ложится прилежно,

а заплата окошка сгорела дотла.

* * *

Я так тебя благодарю

за то немногое,

что было.

Хоть не любила. Не люблю...

Но свет впустил ты в мир унылый.

...Устало смотришь в даль,

в окно:

его закат забрызгал красным,

как соком вишни, полотно...

И кажешься таким несчастным!..

И о гнезде пустом опять

ты зря подумаешь,

печалясь,

что тень руками не обнять...

...А ветви тополя, качаясь,

узор рисуют на стене:

уютный дом,

дымок над крышей...

...Я все на песенной волне,

и ты меня, свет мой, не слышишь,

мой не единственный!

Но все ж

сложилось б счастьице, возможно.

Ты стал бы сказочно пригож,

а мне бы стало так тревожно:

зачем пошел на поводу

моих рефлексий и капризов

и под мою плясал дуду,

судьбе бросая глупый вызов?

* * *

Буйное лето приснится.

Кругом идет голова.

Солнцем пропитаны лица.

Сад, в нем по плечи трава.

Я — стрекоза молодая.

Друг — очень мил и не ... жук.

Буйство цветов, жизнь без края.

И... далеко до разлук.

Молодо-зелено было —

так, что двоим не до сна?..

...С темя до пят окатила

шалого взгляда волна.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сад тот затерян в пырее,

в пыльных ушах-лопухах.

Стали желанья смелее,

только вот слабость в крылах.

* * *

Все сначала начать, с пустяка:

очарованно бредить свиданьем

и на зов, как на свет маяка,

прилететь с обновленным дыханьем.

Снявшись с якоря, к прошлому плыть,

не отчаяться, справиться с дрейфом.

И по старым счетам заплатить,

не знакомясь ни с шифром, ни с сейфом.

Словно в детстве, о тайне забыть:

раструбить всему миру о кладе,

том, что в сердце пришлось сохранить

и любви, и приличия ради.

ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

...Ушел совсем недалеко.

Другая женщина под боком.

На сердце снова нелегко,

но дышишь легче за порогом.

...И снова в доме суета:

в нем, как мечи, гремят кастрюли.

И, как под током провода,

напряжены вы в зной июля.

...И снова тянет, как магнит,

туда,

где все же были весны

и где не помнят всех обид,

что непростительно серьезны.

...Плутать в трех сóснах — и терпеть

впиванье игл в шершавость кожи

и потихонечку стареть,

решив, что бабы все похожи.

* * *

Коль зернышко старой вины

на добрую почву упало,

то в жизнь, ту, что ждет новизны

засядет осиное жало.

И сам понимаешь в душе,

что жить остаешься с занозой.

И новая сказка уже

покажется серенькой прозой.

* * *

Так просто

позвонить, забыв про свой обет, —

и ты опять, как вихрь, сорвешься и приедешь.

И снова твой на мне сойдется клином свет:

минуты редких встреч — все — в памяти процедишь.

Пускай другая жизнь,

все те же снятся сны.

В своих же снах цветных

частенько ты со мною.

Уходишь сам в себя

от молодой жены,

тропинку, как слепец,

ища впотьмах клюкою.

...Приедешь —

и опять

не жизнь, а карусель.

И мы плывем с тобой по заданному кругу.

И в голове — сумбур, сумятица, кисель.

И не постичь прощания науку.

...Комок под кадыком

катай, что было сил,

страшась, что вдруг прорвет

соленую запруду.

...Не разорю гнезда,

что слишком ветхим свил

под скучные, как старость, пересуды...

* * *

Зачем ты приехал?

Не кинула трубку —

так грозно шипящую в ухо змею!

А бросила с долею уксуса шутку,

забыв, что обиду, как камень таю...

Все, вроде, как раньше.

Прилипнув к дивану,

заумные речи свои говоришь,

лениво макаешь пельмени в сметану,

с улыбкой блуждающей нежно глядишь.

Все, вроде, как раньше.

Лишь годы — меж пальцев...

Водой унесло головешки моста...

Бездарная роль погорельцев-страдальцев.

Душа от потерь безнадежно пуста.

На кочку не прыгаю с тонущей кочки,

и кругом уже не идет голова.

На новенький мост прибиваю досочки.

И вижу: сквозь пепел пробилась трава.

* * *

Снова в душном купе, как на море...

Будто волны качают вагон.

И в каком-то раздрае, раздоре

ты с собою сама. Сон — не в сон.

Снова жизнь в суете, кочевая.

Лезет холод сквозь щели в окно.

...По крупицам себя собирая,

ты не будешь собой все равно.

Поезд крутит колеса бесстрастно,

словно белка свое колесо...

...Изучай потолок безучастно,

обойдя из трех сосен лесок

и споткнувшись на ровненьком поле,

что под солнцем...

Душа в синяках...

...После делай примочки из хвои,

ненавидя синицу в руках.

* * *

Зря золотистый льется свет,

сочится сквозь льняные шторы...

Уже оставлен резкий след

той жизнью, где одни лишь ссоры.

Проник урановым лучом,

мечты о чуде разрушая.

Дитя-любовь толкнул плечом,

подумав, что она большая.

Не смог жене он рук согреть,

на резонанс настроить душу —

и подыграть, чтоб песню спеть

ей о тоске своей по мужу.

* * *

И нежно, как ноющий зуб,

подробности в памяти трогать.

Твой вздох, вдруг сорвавшийся с губ,

как будто чернеющий ноготь,

отдавленный кем-то давно...

Лицо побелевшее — смутно,

как стертое стиркой пятно,

что вывести разом так трудно...

* * *

Все в ступе дней перемололось.

Пусть сыпет белая крупа...

Вполуха слушаю твой голос,

на шутки тонкие скупа.

И ты, как каменный, спокоен

и дышишь в воротник пальто...

И весь ты стал так ладно скроен,

что что-то в этом есть не то.

...И цвет кругом лишь черно-белый...

Слилúсь с ветвями провода.

И то, что в прошлом в голос пело,

покрылось корочкою льда.

И оттого так одиноко.

Ловлю снежинки жадно ртом...

Но мне с тобой одна дорога:

след в след ступаю я с трудом,

чтоб не свернуть с пути, витая

в прижатых к снегу облаках,

по капле знанье обретая,

что все теперь в моих руках.

* * *

...Не свечу накрыли склянкой —

угасает прыть под зиму.

Пахнет в доме валерьянкой.

Жизнь по рельсам катит мимо —

мимо станции,

где встреча,

что могла бы стать судьбою.

...И втянула шею в плечи —

остаюсь сама собою.

Растяну в улыбке губы,

словно лемеха гармошки...

...Бабий век идет на убыль

по наезженной дорожке.

* * *

Кручусь, как белка в колесе,

иллюзией движенья тешусь.