Черногорцы в России - Коллектив авторов

Но самое главное – в изучении этой темы невозможно поставить точку. Российско-черногорские отношения развиваются, ни на миг не прерываются связи между людьми, такими далекими и такими близкими. Путь навстречу продолжается.

1 Цит. по: Бычков Ю. Е. Черногория: от прошлого к настоящему. Страницы истории Черногории и российско-черногорских отношений. М., 2008. С. 228.

2 В этом году, 6 марта, исполнилось 180 лет со дня его рождения.

3 Ровинский П. А. Черногория в ее прошлом и настоящем. СПб., 1888–1915. Т. 1–3.

4 Хитрова Н. И. Россия и Черногория. Русско-черногорские отношения и общественно-политическое развитие Черногории в 1878–1908 годах. М., 1993. С. 267–268.

5 Для сравнения: в период между двумя мировыми войнами на территории всей Югославии русских эмигрантов было около 40 тыс. человек. На Черногорию приходилось не более 5 тыс. Подробнее см.: Йованович М. Русская эмиграция на Балканах. 1920–1940. М., 2005.

6 Радойчич Д. Миграция русских в Черногорию в начале XXI-го века // Европейская интеграция и культурное многообразие. В 3 ч. М., 2009. Ч. 1. Идентичность и миграции. С. 135–150.

7 См., например; Распопович Р Для службы и верного подданства. Переселение черногорцев в Россию в 1750-х годах // Родина. Россия и Черногория: вехи истории. Спецвыпуск. М., 2006. С. 15–17. См. также опубликованные в этом сборнике статьи Ю. П. Аншакова и Н. И. Хитровой.

Первые официальные визиты черногорцев к российскому двору: миссия владыки Данилы в 1715 г.

Распопович Р.

После того как 9 ноября 1710 г. Турция объявила войну России, в высоких политических кругах Санкт-Петербурга была рассмотрена идея графа С. Л. Владиславича-Рагузинского1 об использовании в борьбе против Турции южнославянских народов. Поскольку в их среде уже господствовали воинственные настроения, было принято предложение отправить в Молдавию, Албанию и другие районы специальных посланников, которые должны были призвать к оружию «тамошние народы»2.

Итак, начиная свой Прутский поход, Петр I рассчитывал на антитурецкое восстание на Балканах. В этом духе была составлена и его грамота от 3 марта 1711 г., предназначенная «…благородным, превосходи-телнейшим, почтеннейшим, преосвященным митрополитам, князем, воеводам, сердарем, арамбашам, капитаном, витезам и всем доброжелательным христианом православный веры, греческия и римския, и прочим духовнаго и мирскаго чина людям… а имянно черногорцам, никшичам, баняном, пивляном, дробняком, гачаном, требиняном, хорватам и прочим христолюбивым, обретающимся под игом тиранским турского салтана»3. Грамота через нескольких посланников Петра I была отправлена представителям балканских народов. Алекса Попович был послан в Печский монастырь, где должен был готовить восстание в турецких районах Сербии4. Архимандрит Григорий Сербский был отправлен в Австрию сербскими полковниками И. Текели, Вулином, X. Рашковичем и другими. Одновременно полковник Михаил Милорадович5 и капитан Иван Лукачевич должны были передать царский призыв к восстанию митрополиту Даниле Петровичу, его брату князю Луке Петровичу и остальным.

Согласно письму С. Л. Владиславича-Рагузинского полковнику Милорадовичу от 4 марта 1711 г., от него требовалось отправиться в Сербию и Албанию к Климентам, кучам, пиперам, черногорцам и другим племенам и дать им совет вступить в борьбу против турок6. Царские грамоты с печатями, в которых русский император объявлял свой призыв к восстанию, были вручены Милорадовичу с наказом разослать их или передать лично, кому необходимо, посредством дара или другим способом, который он сам считает наиболее подходящим7. Вместе с грамотами ему были вручены и их копии. От Милорадовича требовали, чтобы он сделал всевозможное в деле собирания войска и организации нападения на турок, способствовав тем самым реализации задуманного плана военной операции: «вы бы с одной стороны, а мы бы с другой ударили»8.

Сам Милорадович авансом за выполнение порученной миссии был сразу же награжден чином полковника. Ему также было обещано 500 золотых цехинов на содержание и расходы9. В случае, если он хорошо справится с делом и поднимет против турок многие народы, Владиславич-Рагузинский пообещал скорое получение генеральского чина и великую благосклонность государя императора 10. Назначенную сумму в 1000 золотых – 500 для него и 500 для Алексы Поповича – нужно было получить в Бухаресте п, у торговца Ангелакия Спаидаки.

По данным российской историографии, грамота русского царя балканским народам была вручена русскому консулу в Венеции Димитрию Боцису 5 июня 1711 г. Затем консул передал ее Милорадовичу12. Сам Милорадович в письме русскому царю в конце 1712 г. писал, как утверждается в нашей историографии13, что он получил грамоту 12 апреля 1711 г. Эта дата наиболее вероятна, ведь Милорадович был в Черногории уже в начале июня.

Согласно письму, в начале апреля он, разрешив свои личные семейные дела, находился в Бухаресте Мунтянском 14, когда к нему приехал «капитан Иван Албанез, то есть монах Моисей»15, и вручил ему две грамоты – одну, составленную в Москве 10 марта 1711 г., с печатью и распоряжением его царского величества, за подписью первого министра графа Гавриила Ивановича Головкина, и другую, также составленную в Москве 4 марта 1711 г., за подписью Владиславича-Рагузинского16. Кроме того, он передал ему и «другие 12 грамот, отправленных по царскому указу в Черногорию и Герцеговину и Албанию и остальным»17. По указу его царского величества, граф Г. И. Головкин и С. Владиславич приказали Милорадовичу принять 12 грамот и тотчас их в упоминавшиеся племена передать, чтобы «стали той часъ единокупно воевати»18.

Выполняя царский приказ, Михаил Милорадович с капитаном из Подгорицы Иваном Лукачевичем отправились в Черногорию. В начале июня царские посланники прибыли в Грбаль и тут же подняли грбалян на борьбу против турок. Согласно сведениям, полученным из более позднего письма Милорадовича Д. Ф. Боцису (от 5 февраля 1712 г.), когда он приехал в означенную землю с грамотами от 5 июня19, то разослал их тем командантам провинций, которым их требовалось вручить20. Кроме доставки царского письма и поднятия народа на восстание, в задачи миссии Милорадовича входило осуществление военного руководства над отрядами в Черногории, Герцеговине и соседних областях согласно разработанному военному плану, частично изложенному в письмах Владиславича-Рагузинского и графа Головкина21.

В первых числах июня 1711 г. Милорадович передал грамоту митрополиту Даниле22. Владыка, как говорится в более позднем сообщении Гавриила Милорадовича Петру I, тут же начал призывать народ к восстанию против неприятеля, неверных турок, за христианскую веру и честь «Преосвященного Царского Величества»23. Собрались князья, сердары, воеводы и другие христиане. На черногорском собрании была прочитана царская грамота. Черногорцы приняли с большим воодушевлением призыв русского царя24, а также своего правителя взяться за оружие и, покинув собрание, уехали, чтобы «каждый на свои деньги приобрел немного пороха и свинца»25.

С началом восстания многие турецкие города в Албании и Герцеговине попали в осаду, так что положение турок в них было тяжелым, а связь между ними оказалась прервана. Османское войско 15 июня 1711 г. было разбито при Гацко, и за короткое время была освобождена значительная территория. На массовость и размах восстания указывают данные, которые приводит Милорадович в продолжении своего письма Боцису26. Считается, что численность отрядов под его командованием составляла около 30 000 чел.27. Для сравнения можно упомянуть, что во время Прутского похода русская армия насчитывала 38 326 солдат и 122 орудия28.

О сражениях, в которых после прибытия Милорадовича принимали участие черногорцы, писал владыка Данило в письме Петру I, датированном 12 (23) октября 1711 г. Это было первое правительственное письмо русскому царю с момента приезда Милорадовича в Черногорию. Помимо того, что это письмо, написанное через несколько месяцев после приезда Милорадовича, представляло собой ответ на царскую грамоту, оно также содержало информацию о том, что происходило в Черногории после объявления балканским народам царского призыва к восстанию. Владыка говорил, что черногорцы «принялись воевать ранее всех» 29. Между тем, в письме правитель абсолютно открыто обращал внимание на то, какое несчастье может случиться с Черногорией, если она будет оставлена русскими и предоставлена туркам. Поэтому он искал у русского царя защиту и особо просил, чтобы в случае начала переговоров с османами и в случае, если будет подписано мирное соглашение, Черногория не была оставлена султану.