Занудное попаданство: На юг, на запад, на восток - Антон Ларионов

корабле последние полторы атнивки, появились улыбки и разной степени одобрительности возгласы. Мужики ценили и по отечески любили своего капитана. Хотя не все по отечески, среди более молодых проскальзывала злость. Особенно, когда Ротод наклонился, и подал руку, помогая девушке подняться.

- В следующий раз, я не проиграю, - заявила Агле тяжело дыша, причём уверен, не только из-за боя.

- Возможно, - согласился Рототод, а она закусила губу.

Эх, романтииик. Я что из нормального сурового попаданства перепопал в ЛЫР? Чур меня. Да я знаю что это суеверие, но это в шутку, так что можно.

- Нам пора, - прервал затянувшуюся паузу Огль.

Ротод с явной неохотой отпустил руку Агле и мы попрощавшись, отправившись закупаться всем необходимым в дальний путь. Точнее перезакупаться. Так-то у нас всë кроме коней было. Но путешествовать по северу, и путешествовать по югу, это, как говорится, две большие разницы, поэтому это "всë", нам нужно было заменить. К счастью в Китеге, а мы вернулись именно в этот город, такой обмен производился в обе стороны довольно часто. Уже через час мы добрались до конных рядов. И если на севере найти Ротоду коня было достаточно легко, потому, что два метра для северянина не то чтобы средний рост, но и явление не редкое, то на юге, это было проблемно. Впрочем нам повезло, одного коня мы нашли, точнее мерина.

- Так это же Елисей! - обрадовался я "привету из прошлого".

- Ага, холостяк, - ответил мне Ротод, и протянул животина морковку.

Теперь, зная все три языка северян, я знал что слово elleseggnuj, которым Ротод когда-то назвал этого мерина, переводится как холостяк. Но сокращение до Елисея мне всёравно нравилось больше. Мы быстро сошлись с торговцем в цене, и за пару часов до полудня, выехали из ворот. Вот было у меня ощущение что местные дни короче земных, но проверить я этого никак не мог. Впрочем неважно.

- Куда теперь? - спросил меня Огль.

Мы пока не обсуждал где именно начнём разворачивать наш бизнес план, как и его подробности. Так, намётки.

- Пока не знаю. Пока на юг, а там Бог даст - найдём место, - ответил я, перекрестился, и мы тронулись в путь.

Глава 1

-Тили-тили тесто, жених и невеста! Тили-тили тесто, жених и невеста! Тили-тили тесто…

Я уже и сам был не рад, что научил Тарту этой дразнилке. Вот другие попаданцы, несут в тёмное прошлое осколки светлого будущего. Порох, медицинский спирт, песни Цоя в конце концов. А я что? Политтехнологии, информацию о том, как колоть людей чтобы быстрее сдохли, и вот эту дразнилку. Шик! Надо действительно заняться художественным переводом текстов. Начну пожалуй с КиШа, а там и другой русский рок посмотрю. Да и не только, мало ли хороших песен я знаю? СерьГа, Секрет, Браво, Мельница, Ария, Наутилус, Аквариум. Хотя БГ как вокалист слаб, но песни же у него нормальные есть. Может получится что-то стоящее. А если еще и менестрелей научить, то популярность будущего заведения можно повысить. А там и в гильдию людей набрать будет проще.

— Тартана, если ты не прекратишь, я попрошу Ротода завести тесто, и заклеить им тебе рот, — наконец не выдержал Огль.

Обычно он не был таким грубым, поэтому присмирели все. Мы путешествовали уже четвертую атнивку. Я уже перестал считать дни неделями. В местных реалиях пять дней действительно были удобнее. Семь атнивок в месяце, точнее не в месяце, а в третьей части сезона. Этимология этого слова ни в одном известном мне языке, а знал я их в разной степени уже ровно тридцать, не была связана с ночными небесными светилами, коих тут было пять. В разных языках оно звучало по разному, но неизменно было связано с числом три. Примерно как в русском языке были такие слова как четвертак с полушкой и кварталом, которые относились к половине, четверти и латинской четвёрке. Но для удобства, на русский я переводил эти «одна треть от сезона» как месяц. Слово атнивка я не переводил, оно было сродни слову пятак, на карольском, который был для меня «родным» в этом мире. Точнее был родным для тела в которое я попал, после того как-то ли сдох, то ли не сдох на земле. С неделей у атнивки было много общего, но дней в ней было пять, и с других языков я переводил этот отрезок времени именно как атнивка. Так было проще.

В общем семь атнивок в месяце, три месяца в сезоне, пять сезонов в году. Начинался год весной, потом было лето, осень, зима и засуха. Опять же значения слов было несколько иным, но я переводил для себя их именно так. Когда заканчивалась зима, снег, под действием магии, испарялся не тая. Наступала засуха, при этом было пасмурно и прохладно, на северном континенте около нуля, а ночами туманно. Как засуха совмещалась с туманами, я не знаю, но… магия же. Туманы впитывались в землю, и к утру почти всегда та снова была сухой. В этот период магичить было сложнее. Точнее магичить вне тела. Я провёл несколько опытов, и понял что магия внутри тела работала как и прежде, а вовне, повышался коэффициент магического сопротивления, как я его для себя назвал. К концу засухи появлялось солнце, и поднимались грунтовые воды. В горных районах это было чревато селями, от одного такого нам пришлось убегать в прошлом году. Было… невесело. В общем после засухи всë начинало цвести, зеленеть, и наступала тёплая погода, как сейчас.

Мы лениво покачивались в сëдлах, лошади наши шагали по лесной дороге, вокруг пели птички, зеленела свежая листва, и Тарта молчала. Ляпота-а-а-а! Между собой мы говорили на смеси карольского, среднего, приморского, русского и