Болотная бусинка - Надежда Храмушина

Подногиной Дусе внучка Мила, пятиклассница. Дед Валериан Петрович по этому случаю, да и под напором Нины Максимовны, дал неделю отпуска Паше, чтобы с ребятами пообщался, да и работы особой пока не было, в огороде баба Нина сама ещё управлялась.

Ребята каждый вечер собирались шумной ватагой на берегу, излюбленном месте всей молодёжи, когда-либо жившей в деревне. Там лежали толстые брёвна, вот на них-то они и сидели до полуночи, иногда и позже расходились, разговаривали, смеялись, в речку камушки кидали, мячик пинали. Днём они вместе сериалы смотрели, или играли в игры, дело, в общем, всегда у них находилось.

К северу от Лосево, километрах в трёх от него, раскинулись необозримые болота, самые настоящие, глухие и непроходимые. Их местные называли Подёнными. И тянулись они почти тридцать километров. Осенью местные туда ходили за клюквой, брусникой, далеко не заходили, больше всё по краю, где между кочками можно было ходить, не замочив ноги. Буквально через метров пятьсот начиналась настоящая топь, даже бывало, что там пропадали люди. И ещё оттуда доносились такие звуки, что кровь в жилах застывала у того, кто их слышал. Поговаривали, что это родственники кикиморы до сих пор её оплакивают.

Между деревней и болотом, в сосновом бору, который начинался сразу возле заброшенного овощехранилища, из земли торчали, словно острые волчьи клыки, две высоких скалы, метров по пятнадцать каждая. Скалы древние, седые, все мхом заросшие, а между ними с десяток скал поменьше, белые, как кости, выбеленные временем, и такие же древние, как и их высокие братья. Скалы эти так и называли — Волчьи. Волчьи скалы, как магнитом, притягивали к себе всех ребятишек, росших в деревне. Хоть взрослые и не разрешали там им ползать, да разве кого удержишь! Пока родители на работе, бегают, где хотят. На левом клыке были небольшие выступы, будто кто-то там специально ступеньки выдолбил. Они крутые, опасные, но тем интереснее! По ступеням можно подняться на вершину клыка, а с его вершины всё болото, как на ладони видать, и деревню тоже. Красота открывается такая, что глаз не отвести. Особенно летом. От Волчьих скал до речки Третьей лиственный лес раскинулся — берёзки, осинки да рябинки — светлый лес, ситцевый. А кругом поля, как цветные платки разбросаны. Речку только не видно, она петляет между заросшими берегами, и её русло сверху только по ивам можно определить. Сколько угодно можно смотреть — и не насмотришься.

Вот и в этом году, Паша с Артёмом решили подняться на клык, посмотреть, как солнце вечером садится за горизонт. Сначала договорились вдвоём пойти, но остальные, как только об этом услышали, тоже сразу захотели с ними. Понятно, что дома никто об этом ничего не сказал, так, мол, печенки в поле вечером на костре пожарят. Так как Паша самый старший в их компании, то он подготовился к походу серьёзно — взял картошку, спички, соль, мазь от комаров, воды в пятилитровую бутылку налил. Дед на него очень подозрительно посмотрел, но ничего не сказал, отпустил.

Собрались они часов в восемь вечера, и не пошли сразу к скалам, а сделали обманный крюк, прошли по улице Комарова, чтобы подозрения у бабушек не вызывать. Паша дорогу эту хорошо знал. Отец его уже не раз водил с собой на эти скалы, научил правильно забираться, спускаться. Да и видать эти скалы издалека, не промахнёшься. Поэтому Паша не ошибся, прямо к скалам вывел свою компанию.

Они набрали сухих веток, разложили костёр, обложили его камнями. В июне дни длинные, темнеет поздно, вечером — светло как днём, не страшно. И когда костёр весело запотрескивал, пришло время подниматься на скалу. Площадка на вершине скалы небольшая, два шага в обе стороны, там всем им не уместиться, поэтому решили подниматься по двое. Первым, конечно, пошёл Паша, чтобы удостовериться, что ступени в целости и сохранности. С ним пошёл Коля Петров. Некоторые ступени были шириной не более десяти сантиметров, а в середине пути между некоторыми соседними ступенями было расстояние сантиметров восемьдесят. Руками надо было крепко держаться за камень. Но всё это стало неважным, когда Паша с Колей очутились на вершине. Паша-то раз десятый, если не больше, уже забирался сюда, а Коля — первый, как и его сестра. Поэтому, очутившись на пике, Коля замер, очарованный открывшимся перед ним видом, смотрел вдаль и молчал. Паша сел лицом к вечернему солнцу, подставив ветру лицо, и такая теплота разлилась в его груди, что он начал улыбаться. Солнце уходило от их деревни всё дальше и дальше, но тёплый свет его оставался в каждом листочке, в каждой иголочке леса, набросив на всё золотистую дымку. Вокруг них кружились любопытные птицы, словно хотели посмотреть, зачем эти двуногие забрались так высоко, и не собираются ли они полетать вместе с ними. Коля тоже сел с ним рядом, и они оба молчали, да и какие тут скажешь слова! Снизу закричала Оля, торопя их, и ребята нехотя начали спуск со скалы.

— Я с Олей и Артёмом хочу ещё раз сюда подняться. — Сказал Коля, когда они спускались вниз — Хорошо?

— Нет, втроём нельзя. — И Артём сказал, как когда-то ему дед — Там места только и есть, чтобы улыбнуться. Давай так, Ольга с Артёмом сползают, тогда после них мы с тобой ещё раз поднимемся.

Артём уже пару раз до этого забирался на клык, поэтому Паша спокойно отпустил их с Олей одних. Сначала ползла Оля, за ней Артём. Оля, хоть и забиралась по крутым ступеням с испуганными глазами, но весело смеялась над своей неуклюжестью. Как только они поднялись наверх, Паша услышал радостный визг Оли. Он усмехнулся, ему знакомо это чувство, когда первый раз оказываешься на скале. Артём и Оля уже довольно долго сидели на краю, свесив ноги вниз, а Коля бегал внизу и торопил их со спуском, и с обидой говорил Паше, что они тоже могли бы подольше там посидеть, если бы Паша не торопил его. Милка сидела сердитая, потому что Паша категорично сказал, что ей ещё рано забираться на скалу, маленькая ещё. Милка сначала крепилась, просто отвернулась в сторону и ни с кем не разговаривала, но потом, когда спустились Оля с Артёмом, а Коля засобирался с Пашей второй раз, она не выдержала и заревела. Так ей хотелось залезть и с высоты посмотреть на болота! Оля и Артём начали уговаривать