Дыши мной (ЛП) - Фокс Иви

Светлые волосы Логана тем летом нуждались в стрижке. Они постоянно падали на его изумительные голубые глаза. Каждый раз, когда я видела его, он проводил пальцами по челке, убеждаясь, что ничто не мешает ему смотреть на меня. И Логан всегда смотрел только на меня.

Куэйд по-прежнему носил брекеты, но это никоим образом не мешало его ослепительной улыбке. Он либо рассказывал анекдот, либо смеялся над ним, гордо демонстрируя свою заразительную металлическую ухмылку при каждом удобном случае. С его темно-зелеными глазами цвета леса и лохматыми каштановыми волосами было невозможно не найти его милым, даже когда он, свернувшись калачиком, смеялся над нами.

А еще был Картер — одинокий волк нашей маленькой стаи. Он никогда не произносил больше, чем лишнее слово здесь или там, но это не означало, что он был менее наблюдательным, чем другие, совсем наоборот. Не было ни одного момента, когда я не чувствовала бы на себе его пристальный взгляд из-под любопытных век. Поначалу он почти ничего не говорил, но каждый раз, когда он открывал рот, чтобы заговорить, я была загипнотизирована. Картер оказывал такое влияние на людей.

Черт возьми, они все это делали.

Прежде чем я поняла, что на меня нашло, я влюбился в трех друзей, безоговорочно и бесповоротно. В то время, когда у меня был только мой отец, которого я могла называть своим, они проникли в мое сердце и стали семьей, о которой я всегда мечтала. Тогда мы все были так молоды, но даже в таком нежном возрасте я знала, что такое истинное счастье. Оглядываясь назад, возможно, именно невинность юности заставила меня поверить, что я всегда буду чувствовать себя так.

Здоровой. В безопасности. Любимой.

В глубине души я знаю, что они были причиной, по которой у меня было так много надежд с самого начала. Я думала, что осуществлю так много мечтаний, если они будут рядом со мной. Еще один болезненный смешок покидает меня, когда я соскальзываю на пол, прислоняясь к холодильнику для поддержки, глядя на каждое улыбающееся лицо, дразнящее меня тем, что, когда мне было двенадцать лет, у меня было все и вся, что мне когда-либо понадобится или чего я когда-либо захочу. У меня была семья.

Семья.

За последний год я слышала это слово миллион раз. Именно на семью все говорят мне, что я должна положиться в этот сложный период своей жизни. Когда ты болен, люди реагируют двояко. Либо они выражают свои соболезнования, уклоняясь от вас как можно быстрее и вежливее, либо вы получаете массу любопытных вопросов, дополненных обилием непрошеных советов.

— Почему ты всегда приходишь на прием к врачу одна?

— Неужели у вас нет никого, кто мог бы держать вас за руку во время лечения?

— Должен же быть кто-то, на кого ты можешь опереться в это трудное время.

— У вас нет семьи? Друзей?

— Ты должна искать утешения в людях, которые любят тебя и заботятся о тебе, Валентина.

— Сейчас не время цепляться за семейные распри или обиды.

— У тебя что, никого нет?

Сначала, когда меня засыпали такими навязчивыми вопросами, я придумывала оправдания почему я всегда была одна. Но это было тогда, когда у меня еще оставались силы лгать. После нескольких месяцев безуспешных испытаний лекарств желание удовлетворить их любопытство вежливыми ответами исчезло.

— Нет, у меня никого нет.

— Да, я одна.

— Моей семьи больше нет.

Однако, увидев их жалостливые взгляды, я тоже перестала говорить правду. По крайней мере, когда я лгала, я этого не получала. Я могу иметь дело с любознательными натурами людей, но, к сожалению, я не могу справиться с их жалостью. Так что теперь я притворяюсь невежественной в ответ на их испытующие взгляды и вопросы и меняю тему, как только кто-то заводит разговор о семье.

Семья.

Да, раньше у меня она была. У меня был отец, которого я обожала больше жизни, и три лучших друга, которые значили для меня очень много. Я жила и дышала ради них, пока не перестала это делать.

Мой взгляд возвращается к фотографии в моей руке, где те же трое красивых мальчиков улыбались и радостно смотрели друг на друга, а я оказалась прямо посреди них с моей собственной глупой ухмылкой, ярко сияющей мужчине за камерой. Они были моей семьей, и до моего последнего вздоха они останутся таковыми, пусть даже только в моем сердце.

Интересно, счастливы ли они. Дает ли им жизнь, к которой они стремились в детстве, удовлетворение, которого я не могла им предложить.

Вопреки моему здравому смыслу и к огорчению, моего сердца, на протяжении многих лет, в те одинокие ностальгические ночи, когда я хотела чувствовать себя ближе к ним, Google был единственным другом, на которого я могла положиться. Это дало мне небольшое представление о достижениях всех моих мальчиков. Теперь мужчины с налаженной карьерой смогли добиться успеха во всех целях, которые они ставили перед собой, в то время как я с треском провалила свои. Гордость и печаль вырывались у меня одновременно, на одном выдохе, когда я могла заглянуть в их жизни. Жизни, которой я была лишена возможности поделиться с ними из-за одного решения, которое разделило нас всех.

Боже, у нас тогда было так много мечтаний. Полный список того, что мы хотели сделать в нашей жизни. Я даже записала свои и заставила трех моих лучших друзей сделать то же самое, просто чтобы мы могли полежать на траве Сан-Антонио, посмотреть на летнее небо и помечтать о наших списках вместе. Мы были так уверены, что возьмем мир штурмом, рука об руку, и что ничто никогда не встанет на пути к нашему счастью.

Забавно, за что цепляется память. Как она предпочитает сохранять одни воспоминания такими яркими, в то время как другие так безжалостно искажает, но те летние дни, когда мы шептали друг другу о наших желаниях, являются такой же частью меня, как и эта убивающая меня болезнь. Те же самые амбиции кажутся мне сейчас всего лишь несбыточными мечтами… недостижимыми, и вспоминать о них больно.

Как и ожидалось, водка начинает делать свое дело, заставляя мой разум погрузиться в размышления о том, что могло бы быть, если бы все сложилось по-другому для всех нас. Образы всех мест, в которые мы бы отправились и которые посетили вместе, всех экзотических блюд и культур, которые мы бы испытали и которыми наслаждались, танцуют в моей голове, как жестокая шутка. Но мои своенравные мысли на этом не заканчиваются. Какой бы глупой ни казалась мне сейчас эта идея, я даже представляю себя в белом халате в какой-нибудь престижной больнице, лечащим больных и немощных, вместо того чтобы быть одной из них. С тех пор, как я позволила себе провалиться в кроличью нору сожалений и несбывшихся мечтаний, меня преследует другой болезненный образ тот, где мой живот больше, чем жизнь, и четыре пары рук баюкают его. Чистая любовь, исходящая из наших переплетенных рук к жизни, которую я принесу в этот мир.

Пьяная слеза падает на фотографию в моей руке, и я вытираю ее дочиста, пока она не испортила эту маленькую физическую память сверх всякой меры. То, что такой жизни никогда не будет, не означает, что я не могу сохранить подарок на память, который дал мне надежду, что однажды это возможно.

Хватит, Валентина. Перестань погрязать в том, что могло бы быть, и начни думать о том, что еще можно сделать, мысленно выговариваю я. Тебе нужен список? Тогда давай создай новый.

Я поднимаюсь с пола, хватаю бутылку водки одной рукой, а другой крепко сжимаю фотографию, направляясь в свою гостиную. Я сижу за маленьким столом, который у меня в углу, и сдвигаю медицинские журналы на пол, чтобы освободить место для того, что я собираюсь сделать. Я беру лист бумаги и записываю все, что я хотела сделать в своей жизни, добавляя рядом две колонки с заголовками ‘Реально’ и ‘Возможно’. Я записываю все, о чем я в какой-то момент своей жизни мечтала, выпивая прямо из бутылки водки, чтобы заглушить боль, которую вызывают те же самые написанные слова. Я не уверена, сколько проходит времени, но головокружение, которое я получаю, является хорошим показателем того, что я часами сижу на одном и том же месте.