Хозяин слова. Мастерство публичного выступления - Родченко Игорь

Вот что отличает хороших ораторов. Им есть что сказать. Они обладают знанием.

2. Опыт

Кто-то сказал, что самое полезное в жизни – собственный опыт. «Никогда не бойся браться за то, чего ты не умеешь. Помни, ковчег был построен любителем, профессионалы делали “Титаник”».

Опыт динамичен, он обладает возможностью сравнения и переноса. Да, для оратора жизненно важно выступать публично – во время выступлений приобретается главное, но нельзя ограничивать себя только ими. Набирайтесь опыта всюду. Учитесь сравнивать и проводить параллели. Например, со спортом. Ничто так не напоминает взаимодействие с аудиторией, как бокс или борьба. И если вы занимаетесь чем-то подобным или просто смотрите турниры по телевизору, то приобретаете опыт, необходимый для эффективных действий во время публичных выступлений. То же самое можно сказать по поводу любых других жизненных ситуаций. Возьмите обычный разговор с коллегой. Что вы сделали, чтобы убедить его? Получилось или не получилось? Как вели себя ваши руки, что происходило с дыханием, с лицом? Какие слова были услышаны, а какие – нет? Опыт дает понимание, а из понимания рождаются правильные поступки.

Вот вам конкретный пример. Я пишу эти строки в дни летней Олимпиады в Лондоне. Вчера россиянки не сумели взять первое место в командной борьбе по спортивной гимнастике. Они не ораторы, но в копилку своего мастерства внимательный зритель возьмет осознание невероятной взаимосвязи между выступающими. Если тебе нужно делать доклад в череде других ораторов и предыдущий провалил свою речь, то будь готов к тому, что негатив перенесут на тебя. Подобное происходит отчасти из-за специфики восприятия слушателей – они не успевают перестроиться, отчасти по причине обезьянничанья, к сожалению, свойственного нашей природе. Многие из нас, как правило, бессознательно улавливают чужое настроение и подпадают под его влияние, начиная вести себя соответствующим образом. Вот почему опытный оратор должен уметь работать «против волны», должен чувствовать общий ритм и легко менять его, а опытный организатор мероприятий первым в списке ставит сильного игрока, чтобы он задал хороший ритм.

Любой опыт, конечно, требует критического осмысления. Когда в телепередаче героиня демонстрирует мешок так называемых писем счастья и рассказывает, что она уже пять лет высылает деньги в ожидании обещанных призов, то перед нами не «опыт, сын ошибок трудных», а накапливаемая глупость.

Оратор аккумулирует полезный опыт. И жизненный, и профессиональный. Это фундамент его успеха.

3. Тренировка

Помните историю о Демосфене, учившемся ораторскому искусству?

Когда будущему гению красноречия исполнилось семь лет, умер его состоятельный отец. Управлять наследством назначили опекунов. Вместо того чтобы сохранить и приумножить богатство, они обчистили ребенка: завещание уничтожили, овладели имуществом, растратили деньги. Шли годы, мальчишка взрослел, а желание наказать обидчиков только укреплялось. В Древней Греции такие проблемы решал суд. Следовало только выдвинуть обвинение и самому произнести обвинительную речь. Греки ценили красноречие выше многих прочих добродетелей и, принимая решение о наказании (шесть сотен горожан составляли каждую из десяти коллегий афинского суда), считали, что если гражданин сумел их убедить своей речью, значит, он и прав. Демосфен решил воспользоваться услугами учителей красноречия. Он обратился за помощью к Исею – руководителю известной риторической школы и три с половиной года переписывал чужие речи. Наконец решился и вызвал обидчиков в суд на первое заседание…

Слабый голос, жалкий вид, невнятное произношение и неумение увлечь слушателей произвели на суд не лучшее впечатление. Зубрежка правил публичного выступления не помогла.

Чего только ни делал Демосфен, чтобы поправить положение и стяжать успех в повторном слушании: он бесконечно множил аргументы; укреплял свое здоровье утренней и вечерней зарядкой; ходил с горстью камней во рту, думая, что это поможет ему исправить «фефекты фикции»; даже полголовы обрил, чтобы не увиливать от занятий. В конце концов он вновь явился в суд (его волосы уже отросли) – и… опять оглушительный провал! Мерзкие опекуны хохотали от радости, в то время как Демосфен в слезах уходил берегом моря подальше от места своего позора.

Но судьба неожиданно улыбнулась ему. Навстречу шел старый актер Сатир. Они поздоровались. Сатир полюбопытствовал о причине слез и, узнав ее, попросил прочесть вслух Гомера. Демосфен встал в позу и задекламировал. Актер рассмеялся и прочитал отрывок из «Илиады» сам, да так, что Демосфен, пораженный, ничего не смог сказать – таким выразительным было чтение Сатира. Став учеником старого актера, Демосфен овладел главным секретом красноречия – действенным словом. Он научился каждое свое движение, каждый звук своего голоса, каждый нюанс интонации и содержание каждой речи подчинять поставленной цели.

В театральной практике такое обучение называют тренингом или муштрой. Не зря Демосфена тренировал именно актер. Я не знаю, что может быть полезнее оратору, чем приемы и планы тренировки, выработанные в практике театра за последние столетия. Кто еще у нас так основательно занимался человеком в пространстве публичности? Где вы найдете такую же целостную систему развития голоса и пластики тела, внимания, воли, воображения? Вот почему я советую всем ораторам обязательно прочесть такие книги, как «Работа актера над собой»[6] Константина Станиславского, «Гимнастика чувств»[7] Сергея Гиппиуса, «Удивительный дар природы»[8] Зинаиды Савковой, «Технология актерского искусства»[9] Петра Ершова.

Из перечисленных книг вам нужно взять упражнения и тренироваться. Конечно, всегда лучше делать это под руководством специалиста, но если нет такого – что же, сидеть и ждать у моря погоды? Нет, лучше пробовать самостоятельно.

Глава вторая

Пять вопросов – пять ответов

А теперь представьте, будто через несколько дней вам нужно выступать… Это значит, что пора браться за подготовку (такую подготовку я называю целевой). За подготовку конкретной речи.

Не надо паниковать. Расслабьтесь, выйдите на улицу, зайдите в ближайшее кафе, закажите себе чашечку кофе или чая с мятой, посидите, покурите, если курите, откройте блокнот (мне лично удобнее носить с собой блокноты Moleskine) и простым карандашом в столбик напишите пять вопросов:

• О чем?

• Что?

• Зачем?

• Кому?

• Где?

Это главные вопросы, мы будем к ним возвращаться, записывать, дополнять или переделывать ответы на них, потому что подготовка выступления напоминает ручей, способный менять свою глубину и направление течения, а не квантовый эталон длины, неизменный, как коррупция в России.

Кстати, пока вы допиваете кофе или чай, расскажу вам историю про молескин.

Когда я учился в школе, а потом в институте, никаких таких блокнотов у нас, естественно, не было. Я и знать не знал, что в нем любил писать Эрнест Хемингуэй, который в те годы для меня кое-что значил. Например, он научил меня пить, потому что, прочитав «Фиесту» и «Праздник, который всегда с тобой», я не мог не попробовать смешать немного водки из родительского бара с лимонадом «Буратино» и бросить туда кусочек льда, отколотый ножом в морозилке. Само собой, в квартиру на окраине прибалтийского городка были приглашены две одноклассницы, которых я посадил на диван, укрыв им ножки пледом. Этот вечер запомнился мне как самый романтический в жизни, правда, потом нас всех долго тошнило от выпитого.

Я не расставался с дядей Хэмом несколько лет. В альбоме у мамы сохранилась записка, которую я накорябал в десятом, когда лежал в больнице с менингитом: «Дорогие мама, папа и Генка! Заберите меня отсюда, температура уже 37,5, а значит, можно болеть дома. Я здесь умираю. Мне колют по семь уколов в день, и это очень больно. А сегодня кололи целых восемь. Если не сможете забрать, то передайте мне фигурные печеньки и книжку “Острова в океане” Хемингуэя. Я вас люблю». Вот что значил для меня в детстве Эрнест, который любил писать свои заметки в блокноте с желтыми листами и твердой обложкой, чтобы удобно было держать на коленях. Первый такой блокнот мне подарила синеглазая девушка, которую я любил. Она умела делать подарки. Вы знаете, что это значит. Она радовалась, даря что-то, больше, чем тот, кому она дарила.