Остров Русский - Вячеслав Орехов

Мы полностью поддержали и это мнение.

– Поэтому и командиры уважают наших пацанов. Не то, что каких-то там москвичей! Вот тех, ваще никто не уважает!

Наша компания взорвалась одобрительными возгласами.

Наконец подали самолёт. Это был обычный ТУ-154 с настоящими стюардессами у входа. Вся наша команда неожиданно разделилась пополам. Первая часть с энтузиазмом ринулась на трап, а вторая угрюмо и молча стояла в стороне, давая понять, что никуда лететь на такой мудрёной штуке не собирается. Впрочем, оцепившие нас солдаты очень быстро решили эту проблему с помощью пинков и подзатыльников. Было видно – такое у них не в первой.

Сопровождавший нас молчаливый майор из военкомата оглядел всю нашу ораву и выдернул меня из толпы. Узнав зачем-то мою фамилию, он сунул мне запечатанную картонную коробку и пояснил, что я должен отдать её на другом конце тем, кто нас встретит.

– А «другой конец» – это где? – с замиранием в сердце спросил я. Майор пожал плечами:

– Да я, честно говоря, и сам не знаю. Мне было приказано довести вас до самолёта. Кажется, куда-то на Украину, что ли.

Я забежал на трап и плюхнулся в свободное кресло озабоченный решением двух важных вопросов. Первый: Украина – это хорошо или плохо? И второй: почему из всего табора доверили документы именно мне? В конце концов, я нашёл для себя очень приятный и простой ответ: где-то на Украине меня ждёт головокружительная армейская карьера, которая уже началась с лёгкой руки майора. А значит, всё не так уж и плохо! Я немного успокоился и расслабился.

Самолёт взлетел. Стюардесса в микрофон поприветствовала нас, попросив присутствующих не шуметь и, по возможности, не крутить и не нажимать кнопки. Мои перепуганные земляки удивлённо озирались и, в свою очередь, безостановочно крутили и тыкали во всё, до чего могли дотянуться. Наконец нервы бортпроводницы не выдержали, она выскочила в салон и проорала вышесказанное, но уже используя всю красоту могучего русского языка. Присутствующие притихли, съёжившись в своих креслах.

По моим прикидкам, лететь нам было часа четыре, максимум пять. Но полёт затянулся до восьми. Я и не думал, что Украина так далеко! Погружённый в размышления о масштабах нашей огромной страны, я уснул.

Сквозь холодную дымку стали более отчётливо проступать серые леса и ещё заснеженные сопки. Я с прискорбием отметил, что данные пейзажи никак не тянут на богатые просторы Украины.

Появились огни аэропорта, и хотя стюардесса попросила пристегнуть ремни, все повскакивали с мест и прильнули к иллюминаторам. В надвигающихся сумерках появилась большая световая надпись «Владивосток».

Какой-то неприятный комок подкатил к самому горлу. Пугающее предчувствие физически ощущалось где-то в районе солнечного сплетения, а непокорное сознание всё ещё занималось самообманом. Я убеждал себя доводами, что и в приморских городах служат не только моряки. Здесь также необходимы и пограничники, и десантники, и… Да мало ли кто! Стройбат и тот нужен! Но все надежды рухнули, когда открыли дверь – у трапа стоял морской офицер, с двумя подвыпившими моряками.

Моряки были с усами и широкими лычками на погонах. Громко смеясь и не менее громко ругаясь матом, они довольно убедительно попросили нас бегом покинуть самолёт и построиться у трапа. Вся наша толпа на удивление быстро и без лишнего шума выполнила эту просьбу. Я отдал коробку с документами офицеру и, пользуясь случаем, поинтересовался, куда нас теперь?

– В велосипедные войска, куда ж ещё? – улыбнулся морской офицер.

Да, глуповатый вопрос.

ПТК

После самолёта, мы провели холодную ночь на территории войсковой части в каком-то большом помещении похожем на склад. Ранним утром пешком отправились в баню на территорию другой части, где, как я потом догадался, основная задача была не помыть нас после дальней дороги, а поворовать ценные вещи в процессе помывки. Затем, привели на распределительный пункт с секретным названием ПТК.

ПТК представлял собой территорию большой воинской части в черте города. Здесь были какие-то учебные корпуса, административные здания, а в центре располагалось несколько бараков. Бараки были старые, деревянные и холодные. Мне казалось, что это самое настоящее наследие сталинских времён. Наверное, именно здесь останавливались каторжанские этапы, перед тем как сгинуть где-то на Сахалине или Камчатке. Теперь вот и наш, узбекский, смешавшись с такими же этапами со всей страны, сидел на двухэтажных деревянных нарах, расстелив грязные матрацы и устало дожёвывая домашние бутерброды. Я с тоской смотрел на бритоголовых товарищей, играющих в карты, на постоянно орущих надзирателей в военной форме и понимал, что где-то меня сильно обманули. Вместо почётного долга, я буду отбывать срок. А чтобы не возникло желания досрочно окончить это мероприятие, барак на ночь заперли. Да и периметр войсковой части всегда был под усиленной охраной.

Впрочем, рассиживаться долго на нарах не пришлось. В шесть часов утра нас подняли бегающие с ремнями в руках надзиратели и выгнали на улицу. Было ещё темно и холодно. Пробрасывал мелкий снег. Отходить от бараков запретили и мы, полусонные и замёрзшие, прослонялись возле них до девяти часов.

И вот, наконец, наступило время нормального завтрака! Нас поэтапно начали водить в столовую. После нескольких дней сухомятки, любая горячая еда кажется вкусной. Но что-то меня настораживало в принимаемой пище. Старшины посмеивались и ссылались на приморскую воду, к которой надо привыкнуть. Может быть, может быть. Да и саму столовую я поначалу принял за больницу. В открытые окна вырывался запах каши и медикаментов. Странно как-то! Лишь на следующий день мы узнали, что это любимая забава в вооружённых силах – поить и кормить вновь прибывшее пополнение бромом. Так сказать, чтобы ничто не мешало овладевать воинской специальностью. Я всерьёз начал опасаться, что после такой ненавязчивой «помощи», можно уже никогда ничем и никем не овладеть, вернувшись на гражданку. Но голод взял своё.

В ПТК постоянно происходила смена населения. Приходили всё новые этапы и уходили вновь сформированные команды по конкретным воинским частям, кораблям и учебкам. В течение всего дня к баракам прибегали посыльные со списками и уводили на медосмотры и собеседования.

Мой новый товарищ Серёга умудрился найти среди местных обитателей земляка уже отслужившего половину срока. Парень оказался не заносчивым и обстоятельно разъяснял нам некоторые постоянно возникающие вопросы. Оказалось, что и в военно-морском флоте есть части, в которых служат не так уж и много, например: морская авиация, морчасти погранвойск, флотский стройбат (вот те на!) и, конечно же, морская пехота! Это вселяло дополнительную надежду в измученную терзаниями душу.

Однажды, я заметил нездоровое оживление в стане моих земляков. Подойдя поближе, я выяснил, что находящийся в центре внимания щупленький узбек был зачислен в отряд морской пехоты! Обступившие его товарищи восторженно выражали эмоции, а виновник торжества смущённо улыбался и что-то мямлил. Кто бы мог подумать, что этот невысокий, скромный паренёк обладал качествами достойными бойца элитных частей флота! Пробравшись поближе сквозь толпу земляков, я попытался узнать, каким видом единоборств он занимался, какой разряд имел и в каких соревнованиях себя проявил? Обескураженный узбек виновато улыбнулся и на очень ломанном русском объяснил, что ни к чему такому отношения не имеет и всю свою недолгую жизнь работал штукатуром-маляром на строительстве колхозной фермы. Понятно, решил я, видимо получил приказ не рассказывать о своих подвигах. Они ж там, в морской пехоте, все такие таинственные! Хотя, по штукатуру-узбеку и так особо не видно. Но главное, я всё-таки узнал! Я узнал у него, в каком кабинете сидят морские пехотинцы и проводят свои собеседования! Медлить было нельзя. В конце концов, надо самому решать свою судьбу, а не ждать снисхождения легкомысленной фортуны! Набравшись смелости, я постучал в заветную дверь и шагнул за порог.

В полупустом кабинете сидел, закинув ноги на стол, майор морской пехоты. Нет, правильней сказать, сидел маленький, толстый мужичок в форме майора морской пехоты. Он устало повернул в мою сторону лысую голову с большими усами и спросил:

– Чего тебе?

Справившись с минутным замешательством, я громко выпалил:

– Возьмите меня в морскую пехоту! Я занимался спортом, у меня есть разряд…

Во время краткой самопрезентации, я внимательно следил за майором, потому как понимал – внешность может быть обманчива. Что, если он надумает проверить мою реакцию и в молниеносном прыжке попытается заехать своей короткой ножкой мне в челюсть? Или, на худой конец, выхватит из-за шиворота легендарный метательный нож и воткнёт его в двух сантиметрах от моего уха? Железная воля было готова ко всему, но вопрос заданный майором, ошарашил меня покруче любого фокуса.