Брак по договору - Танна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
— Сигарета есть? — слышу хриплый голос сзади. Вздрагиваю, и, чуть обернувшись, отвечаю:
— Не курю.
— Зачётная задница — слышу, как тип сзади меня смачно чмокает губами. Страшно, блин. Ускоряю шаг. Пусть уже отвалит от меня. Совсем ошалел.
До выхода из парка остается всего ничего. Я едва ли вздыхаю облегченно, как меня резко хватают за руку и дергают назад. Больно.
Громко вскрикнув, оборачиваюсь и пытаюсь вырваться. Но, судя по невменяемости нападающего, ему плевать на все. Кричу, пытаясь отбиться от него сумкой.
— Ну — ка заткнулась! — рявкает он мне в лицо и достает нож — Сейчас вон в те кустики прогуляемся. Я тебя трахну и отпущу — мерзко хохочет.
Боже, это всё происходит не со мной. Смотрю как нож блестит в его руке и пугаюсь еще больше. Ору так громко, что меня, наверное, слышно за километр. Я плохо соображаю от страха. Луплю его сумкой, пытаясь вырваться. Он яростно матерится и замахивается на меня ножом. Успеваю прикрыть лицо сумкой, но лезвие проходит по руке, отдавая жгучей болью.
Силы у нас совсем не равны. Получаю такую пощечину, от которой падаю в траву. В ушах шумит, чувствую привкус крови. Упав, я сильно прикусила губу. А этот мерзкий выродок решает не терять время зря, наваливаясь на меня сверху. Господи, неужели меня сейчас изнасилуют?! Среди бела дня, когда полно прохожих…
Паника настолько сильная, что я забываю даже о том, что у этого ненормального нож. Отбиваюсь, не чувствуя боли от шока. Он несколько раз ударяет меня рукой по лицу и, кажется, цепляет ножом бедро, пытаясь срезать с меня джинсы…
Я охрипла от собственных криков. Он снова ударяет меня по лицу так, что в глазах темнеет.
А потом исчезает…
Надо мной склонился мужчина. Он что-то говорит, но я не могу ничего понять. Отбиваюсь, когда он пытается меня поднять.
— Тихо. Он больше не причинит тебе вреда — голос настолько жесткий и твердый, что я затихаю. Моргаю, пытаясь прийти в себя.
— Ты как? Порезы еще где — то есть? — спрашивает меня.
— Не знаю — сипло шепчу, смотря на свои руки. Кровь.
— Сейчас скорая приедет и полиция. Ничего не бойся. Я буду рядом — он прижимает меня к своему телу, и я цепляюсь за него так, словно он единственная опора. Реву. Громко, шумно, истерично.
Он что-то говорит, но я не слышу. Все как в тумане.
***
А потом была скорая, больница, полиция. Обработка ран, куча вопросов, заявление. И бледная мама, которая тихо плакала, сжимая мою руку.
Капельницы, врачи, уколы.
Я смотрела в потолок, все еще приходя в себя.
За окном ночь. Мне не спится. Хотя, недавно вкололи успокоительное.
Маму отправили домой, несмотря на то, что она хотела остаться.
Прокручиваю в голове сегодняшний день и крепко зажмуриваюсь, когда перед лицом возникает образ: мерзкая физиономия мужика, который пытался меня изнасиловать. Его отвратительный голос настолько отчетливо звучит в ушах, что я прикрываю их руками, пытаясь избавиться от фантомного ужаса.
Исчезни, уйди уже — мысленно стону, пытаясь прогнать мерзкий образ.
Где — то в коридоре хлопает дверь и зловещий дурман развеивается.
Заходит медсестра. Проверяет меня, спрашивает, как себя чувствую.
Как? Не знаю. Не могу заснуть.
Она снова ставит какой — то укол, и спустя полчаса мне удается заснуть.
Просыпаюсь с ощущением того, что на меня кто-то смотрит. Сильно пугаюсь и резко распахиваю глаза: возле меня стоит мужчина. Память судорожно обрабатывает его образ и я понимаю — это тот, кто вчера меня спас. Мужчина, благодаря которому не случилось непоправимое.
Робко улыбаюсь и здороваюсь:
— Здравствуйте — выходит хриплым шепотом. Говорить нормально пока не получается. Вчера я накричалась так, что до сих пор болит горло.
— Здравствуй. Как себя чувствуешь? — он пристально рассматривает мое лицо и руки. Только сейчас до меня начинает доходить, что выгляжу я наверняка отвратительно: от того, как меня бил вчерашний ублюдок, на руках проступили темные синяки. Даже боюсь представить, что там происходит с моим лицом.
— Получше — пытаюсь преодолеть неловкость, которая вдруг затопила меня с головой — Спасибо вам большое. За то что спасли — шепчу, а на глаза наворачиваются слезы.
— Не стоит плакать, теперь все хорошо. Выздоравливай — сказав это, он разворачивается и выходит из палаты. А мне хочется бежать за ним вслед. Вернуть его назад и благодарить еще тысячу раз.
Закрываю глаза, а по щекам текут слезы.
Не знаю, сколько я так пролежала, но очнулась от испуганного голоса матери:
— Доченька, болит что — то? — она осторожно погладила меня по голове.
— Нет — ответила, открывая глаза. Меня напичкали таблетками и поставили столько уколов, что я даже не могу сейчас сказать, болит ли что-то.
Мама садится на стул и берет мою руку. Плачет. Мне хочется пожалеть её, успокоить. Сказать, что все будет хорошо. Но слова даются с трудом.
— Тшш, милая. Доктор сказал, тебе сейчас поменьше говорить. Скоро горло перестанет болеть и голос вернется — он сжимает мою ладонь несильно.
— Долго мне еще здесь лежать? — произношу с трудом.
— Неделю точно. А там видно будет. Я принесла твои любимые фрукты и сок. Еще пирожки, но сказали тебе их пока нельзя — мама начинает суетиться, раскладывая принесенные вещи и фрукты в тумбочку. А я…
Я очень сильно хочу помыться. Сейчас мне это жизненно необходимо.
— Мам, я хочу в душ — шепчу, касаясь ее руки.
— Сейчас сбегаю, узнаю — она ободряюще улыбается мне и выходит из палаты.
2
Моюсь долго, с остервенением стирая мочалкой следы. Кожа горит. Кажется, что каждая клеточка тела пропиталась мерзкими прикосновениями того наркомана. Ага, полицейские сказали, что он был под наркотой. Когда его задержали, он был совсем невменяемый. Нёс всякую х**ню. А я просто шла не в то время и ни в том месте. Мне повезло, что рядом оказались неравнодушные люди. Но теперь этому наркоману грозит реальный срок за причинение вреда и попытку изнасилования. И я пойду до конца. Не успокоюсь, пока он не окажется за решеткой.
Тело уже скрипит от чистоты, но я все равно провожу мочалкой раз за разом, пытаясь смыть невидимые прикосновения. Кто-то из пациентов пытается ломиться в душевую. Настойчиво стучат и требую
