Полевые теоремы - Вонда Макинтайр

— …идет сообщить, что пришел клиент.

Миссис Хадсон, наша квартирная хозяйка, постучала в дверь и вошла.

— К вам джентльмен, мистер Холмс, — сказала она. — Поставить еще один чайный прибор?

За ней в полумраке маячила высокая фигура.

— Благодарю вас, миссис Хадсон, — кивнул мой друг. — Будьте так любезны.

Хозяйка положила визитную карточку гостя на поднос у двери. Холмс поднялся, но на карточку даже не взглянул. Когда посетитель вошел, я тоже встал и хотел поздороваться, однако Холмс меня опередил.

— Полагаю, доктор Конан Дойл, — прохладно заметил он. — Вас спешно вызвали в поля, и вы все утро изучали тайну загубленных посевов. Я бы добавил — безрезультатно. Появилась новая полевая теорема?

Сэр Артур от души рассмеялся: грудная клетка у него была могучая и голос просто гудел.

— Джон, вы уже успели меня представить! — обратился он ко мне. — Не сомневаюсь, что мой экипаж виден из окна. — Он улыбнулся Холмсу. — Не такая уж особенная дедукция, мистер сыщик!

Посетитель наморщил высокий лоб и снова обратился ко мне:

— А как вы догадались, что я только сейчас приехал в город? И откуда узнали о моем интересе к рисункам на полях?

— К сожалению, сэр Артур, я понятия не имел, что наш гость — это вы. Даже не знал, что у нас посетитель, — об этом мне сообщил Холмс.

Сэр Артур хохотнул.

— Понимаю, — заявил он. — Выдавать секрет фокуса — дурной тон. Даже если это всего лишь осведомленность.

Холмс постарался скрыть свое разочарование услышанным, но сомневаюсь, чтобы это заметил кто-нибудь, знавший его не так хорошо, как я. Он пристально смотрел на Конан Дойла.

У нас редко бывали посетители выше Холмса ростом, однако сэр Артур превосходил шестифутовую отметку на четыре дюйма. В отличие от моего друга, который сохранял стройность и даже худобу, несмотря на случавшиеся время от времени периоды ленивой подавленности, Конан Дойл, казалось, занимал полкомнаты — сказывалась широта не только плеч, но и натуры.

— Холмс, как вы догадались, кто пришел? — спросил я, пытаясь соблюсти церемонию представления.

— Я услышал звуки, издаваемые экипажем сэра Конан Дойла, — отмахнулся он. — Их услышали бы и вы, если бы были внимательнее.

Несколько обиженный его резкостью, я продолжил:

— Но откуда вы узнали, что это именно сэр Артур? И почему он здесь?

— Многие знают меня в лицо, — сказал сэр Артур. — Буквально на той неделе мое фото разместили в «Таймс» рядом с рецензией на…

— Я не читаю литературный раздел «Таймс», — заявил Холмс. — Ватсон подтвердит. — Он указал черенком трубки на отвороты брюк гостя. — Сэр Артур, вы человек элегантный, одеваетесь дорого и тщательно. Сегодня утром у вас было достаточно времени на основательное бритье. Усы недавно подстрижены. Если бы вы планировали эту экскурсию, то, конечно, подобрали бы более подходящую экипировку. Следовательно, ваше присутствие потребовалось неожиданно и срочно. Вы счистили землю с туфель, но одно пятнышко все же пропустили — потому что столкнулись с загадкой, заставившей временно забыть об элегантности, которая, как я вижу — и заметит кто угодно! — обычно безупречна. Что касается самой загадки, то к отворотам ваших брюк пристали незрелые ости Triticum aestivim.[1] Не сомневаюсь: вы исследовали очередной случай вандализма на полях в Суррее.

— Поразительно, — прошептал Конан Дойл, и его румяное лицо побледнело. — Совершенно поразительно!

Было видно: такая реакция одновременно польстила Холмсу и удивила его. Ведь сэр Артур, вопреки ожиданиям, не рассмеялся снова и не заявил, что методы моего друга — сущие пустяки.

— А то, что разгадать загадку вам не удалось, очевидно: иначе зачем бы вы явились ко мне? — закончил свое выступление Холмс.

Сэр Артур пошатнулся. Я бросился его поддержать и усадил в кресло. Не ожидал, что человек такой комплекции может проявить слабость! Он был в шоковом состоянии. К счастью, именно в эту минуту миссис Хадсон вошла с подносом. Чашка крепкого горячего чая, сдобренного бренди из серванта, заметно приободрила гостя.

— Должен попросить извинения, — сказал он. — Сегодня утром я впервые в жизни столкнулся со столь странными явлениями. Да, мистер Холмс, вы угадали — от переживаний я сделался несколько рассеянным. А сразу после этого имел удовольствие увидеть в деле ваши сверхъестественные таланты…

Он сделал большой глоток чая. Я налил еще и не пожалел бренди. Сэр Артур пил, подставляя лицо горячему душистому пару. Румянец понемногу возвращался.

— Сверхъестественные таланты? — Мой друг хмыкнул. — Безусловно, очень развитые. Пожалуй, даже выдающиеся. Однако ничего сверхъестественного в них нет.

— Если Джон не сказал вам, кто я, и вы не узнали меня в лицо, остается одно — вы прочитали, как меня зовут, в моих мыслях! — отвечал Конан Дойл.

— Как вас зовут, я прочитал на рукояти вашей трости, — сухо ответил Холмс. — Гравировка там разборчивая.

Еще в конце мая в газетах появилось множество статей о загадочной порче посевов на полях: пшеница полегла огромными ровными кругами, которые пересекали прямые линии и углы — будто какой-то циклон решил преподать простым смертным урок небесной геометрии. Этим явлениям часто сопутствовало странное свечение в небе, хотя погода стояла ясная. Даже если считать, что то были молнии, они сверкали без грома! На поля не выпадал ни дождь, ни град, и списать порчу посевов на непогоду не получалось. Тем более что осадки не оставляют после себя идеальные геометрические фигуры.

Странные чертежи пытались объяснить самыми разными обстоятельствами — от смерчей до геомагнитных возмущений. Однако виновника так и не нашли. Рисунки на посевах стали сенсацией года. Газетчики прозвали их «полевыми теоремами», тем самым расписавшись в непонимании основ современной науки вообще и теории Максвелла в частности.

Холмс вырезал и хранил статьи, тщательно копировал чертежи. Он подозревал, что, если бы рисунки возникали под воздействием природных сил, сравнение выявило бы некую закономерность.

Однажды утром, зайдя в гостиную, я обнаружил там Холмса, заваленного измятой бумагой. В воздухе висел густой едкий дым, а персидская туфля, в которой мой друг хранил табак, валялась перевернутая у камина среди последних табачных крошек.

— Ватсон, вот он! — Холмс помахал в воздухе чертежом. — Я уверен, что это основной рисунок, из которого выводятся все остальные полевые теоремы!

Брат Шерлока Майкрофт не оставил от его выкладок камня на камне и отчитал за то, что тот не сумел доказать несколько лемм, связанных с этой задачей. Раздосадованный элементарной — по собственным меркам — ошибкой, Холмс, казалось, утратил интерес к полевым теоремам. Однако из разговора с сэром Артуром стало ясно, что мой друг никогда о них не забывал.