Серебряное кресло - Клайв Льюис

– Будто ты знаешь, – рассердилась Джил.

– Я-то сейчас найду, если ты мешать не будешь. Есть! Восток там, где лавровые кусты. Будешь за мной повторять?

– Что повторять?

– Слова, которые я скажу. Ну…

И он начал:

– Аслан, Аслан, Аслан!

– Аслан, Аслан, Аслан! – повторила Джил.

– Впусти нас, пожалуйста, в…

И тут с другой стороны здания физкультурного зала донесся голос:

– Джил Поул? Прекрасно знаю, где она. Ревет за физкультурным залом. Привести ее?

Переглянувшись, Джил и Юстас нырнули в заросли лавра и начали карабкаться по скользкому склону, с завидной быстротой продираясь сквозь кусты. В Экспериментальной школе никто толком не знал математики, латыни или французского, зато можно было научиться быстро и тихо скрываться, когда тебя разыскивали.

Через минуту-другую они остановились и, прислушавшись, различили за спиной шум погони.

– Хоть бы дверь оказалась снова открыта! – прошептал Юстас.

Джил кивнула. Заросли кустарника заканчивались каменной стеной. В ней имелась дверь, через которую можно было выйти на покрытую вереском пустошь. Дверь почти всегда была заперта. Но когда-то давно ее видели открытой, может статься, всего один раз, и этого было достаточно, чтобы школьники все время с надеждой дергали дверь. Ведь через нее так замечательно можно было бы незаметно удирать с территории школы!

Джил и Юстас, промокшие и перемазанные, – ведь они продирались сквозь кусты, согнувшись в три погибели, – добрались до стены. Дверь, как и положено, была заперта.

– Да, жди там, – сказал Юстас, сжимая дверную ручку, и вдруг вскрикнул: – Ой… Ура!

Ручка повернулась, и дверь открылась.

Секунду назад и Джил, и Юстас мечтали проскочить в дверь – если бы она оказалась открытой – одним махом. Но когда она и в самом деле распахнулась, они замерли от неожиданности.

Вместо серого, поросшего вереском склона, уходящего вверх, чтобы слиться там с бесцветным осенним небом, за стеной оказалось ослепительной яркости солнце. Таким оно бывает, когда июньским ясным днем распахиваешь после сна дверь сарая. Солнце высветило бусинки росы на траве и дорожки от скатившихся слез на лице Джил. Солнечный свет лился из какого-то места, очень смахивающего на другой мир. По крайней мере, такой зеленой и сочной травы Джил ни разу в жизни не видела, небо было голубое, а мелькавшие в воздухе создания были такие яркие, что вполне могли оказаться драгоценными камнями или огромными бабочками.

И хотя Джил всегда мечтала о такой стране, ей стало страшновато. По лицу Ерша было видно, что он тоже побаивается.

– Пошли Джил, – сказал он, едва дыша.

– А вернуться как? Это не опасно? – забеспокоилась Джил.

В этот момент позади раздался противный, вредный голосок.

– Эй, Джил Поул, – пропищал голосок, – мы знаем, что ты там, вылезай.

Это была Эдит Джекл, не одна из них, но одна из их главных приспешниц.

– Скорей! – воскликнул Юстас. – Сюда. Давай руку!

И не успела Джил понять, что происходит, как он схватил ее за руку и протолкнул в дверь, прочь от школы, прочь из Англии, прочь из нашего мира, в То Место.

Голос Эдит Джекл умолк, словно его выключили, и сменился совсем другими звуками. Они исходили от летающих созданий, которые оказались птицами. Только напоминали эти звуки не птичий гам, а музыку, такую музыку, какую сразу не поймешь. И все же, несмотря на пение, Джил и Юстас ощущали, что здесь царит глубочайшая тишина. Из-за этой тишины, да еще потому, что воздух был удивительно свеж, Джил подумала, что они стоят на горной вершине. Юстас по-прежнему держал ее за руку. Джил повсюду видела деревья, похожие на кедры, только более высокие. Росли они редко, без подлеска, и лес далеко просматривался направо и налево. Всюду было одно и то же: ровная трава, птицы с желтыми, бирюзовыми и радужными перьями, голубые тени. В прохладном светлом воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка.

Это был одинокий лес.

Перед ними, над верхушками деревьев, было голубое небо. Они молча шли вперед, пока Юстас вдруг не вскрикнул: «Осторожно!» Джил отшатнулась назад. Они стояли на краю высокого утеса.

Джил была из тех счастливчиков, которые не боятся высоты. Ей ничего не стоило подойти к самому краю пропасти. Так что она рассердилась на Юстаса за то, что он дернул ее назад. «Что я, ребенок, что ли?» – буркнула она, и вырвала руку. А увидав, как Ерш побледнел, сделала презрительную гримасу.

– Ну, что с тобой?

Чтобы показать свою смелость, она встала совсем на краю, даже ближе, чем ей хотелось, и посмотрела вниз.

Тут она поняла, что Юстас не зря побледнел, потому что никакой утес в нашем мире не сравнился бы с этим. Представьте себя на вершине самой высокой горы, какая только существует. И представьте, что вы смотрите вниз, на самое дно пропасти. А потом вообразите, что пропасть эта еще в десять раз, в двадцать раз глубже. А еще представьте, что под вами в этой глубине проплывают небольшие белые комочки, похожие на овец, и вы вдруг понимаете, что это – облака. Не крошечные сгустки тумана, а огромные, пушистые, белые облака, большие, словно горы. И вот, наконец, между этими облаками вы впервые видите дно пропасти, и оно так далеко, что непонятно, лес это или поле, земля или вода. Зато видно, что от него до облаков еще дальше, чем от облаков до вас.

Завороженно глядя, Джил думала, что все-таки лучше бы отойти на шаг-другой от края, только перед Юстасом своего страха показывать не хотелось. Так она стояла, пока неожиданно не почувствовала, что лучше бы отойти поскорее от этого проклятого обрыва и никогда в жизни больше не смеяться над теми, кто боится высоты. Но шевельнуться она не смогла – ноги у нее словно отнялись. И перед глазами все поплыло.

– Ты что делаешь, девчонка ненормальная! – закричал Юстас. – Отойди!

Голос его словно доносился издалека. Джил почувствовала, как он вцепился в нее, но руки и ноги уже ее не слушались. В какой-то момент они с Юстасом стали бороться на самом краю обрыва. У нее внезапно закружилась голова, и она не совсем понимала, что делает, но две вещи запомнила на всю жизнь и нередко потом видела их во сне. Сначала она вырвалась у Юстаса из рук, и в ту же секунду он потерял равновесие и с ужасным криком сорвался в пропасть.

К счастью, у нее не оказалось времени предаваться мукам совести. На краю скалы вдруг оказался какой-то огромный светлый зверь. Он лег, свесился вниз и, что самое странное, принялся дуть. Не рычать, не фыркать, а именно дуть своей широко раскрытой пастью. Дул он сильно и равномерно, как пылесос, только что не втягивал воздух, а выпускал. Джил была так близко к зверю, что ощущала дрожь, проходящую по всему его телу. Лежала она неподвижно, потому что не могла шевельнуться, и с удовольствием бы потеряла сознание, если бы это можно было делать по желанию. Наконец, она увидала далеко внизу крохотное черное пятнышко, улетающее одновременно вдаль и слегка вверх. Когда оно поравнялось с вершиной утеса, то было уже так далеко, что исчезло из виду. Оно двигалось с огромной скоростью. Джил не могла не подумать, что его уносит дыхание неведомого существа, лежащего рядом с нею.