День дракона - Андрей Земляной

– Эй, кто там? - крикнул я.

– Не ори. Я и так слышу, - холодно ответил голос ниоткуда.

– Я не ору… - Я немного замялся. Как разговаривать с собственным бредом? - Ты кто?

– Нет, это ты скажи мне, кто ты.

Если честно, то Боль была куда вежливее. На редкость хамоватая фантазия… Я решил для начала не ссориться.

– Да я и не знаю, кто я теперь.

– А кем был? - Голос, казалось, заинтересовался.

– Был? Кем я был? - задумался я. - Ну, наверное, солдатом был почти всю свою жизнь.

– И много убил? - Голос звучал неподдельно понимающе.

– Много, - честно признался я.

– За деньги? - строго спросил голос.

– Нет! - Я даже обиделся. - За деньги никогда не убивал. За хреновую идею приходилось. Чтобы выжить, тоже. Убивал, когда решал, что такой сволочи больше не место на земле…

– Ишь, архангел выискался! - язвительно заметил голос. И неожиданно возвысился до громового крещендо. - А кто ты такой, чтобы решать, кому место на земле, а кому нет.

– Я-то кто такой? Да я ж тебе уже говорил. Я солдат.

– Не прокурор, значит, не судья, а просто палач. Так что ли? А? - продолжал свой допрос голос.

Мне это уже начало надоедать.

– Слушай, а ты сам кто такой, чтобы меня судить? Судья или, может, прокурор?

– И прокурор, и судья, - веско проговорил голос. - Но сейчас главное, что я для тебя еще и адвокат. Понял?

И тут я действительно обозлился.

– Ну тогда слушай, прокурор хренов. Расскажу тебе одну историю. Было мне тогда лет, наверное, тридцать. Служил в одной конторе, тебе ее название, пожалуй, ничего не скажет, но знающие люди боялись ее больше Гнева Господнего.

– Так уж и больше? - переспросил голос.

– Не сомневайся! - заверил я его. - Так вот. Случилось так, что пришлось мне со своими… скажем так, сослуживцами, посетить одну отдаленную провинцию нашего государства. Дела там творились нечистые, и верховный владыка погнал нас разобраться: «А в чем, собственно, дело?»

Ну, с золотом, что уходило тайными караванными тропами, мы разобрались быстро. Уже собрались смыться на пару дней в горы - отдохнуть. И тут как на грех у одного из наших ребят пропала племянница. Он, видишь ли, тоже из тех краев был. Ну, начали мы искать, понятное дело. И потихоньку вышли на козла, который собирал на машине девчонок по всему городу и куда-то там увозил. Козел этот, заметь, оказался никем иным, как личным шофером наместника этой самой провинции.

Секунд пятнадцать он кочевряжился и орал, что, мол, всех нас за яйца возьмет, но когда за него принялся тот самый парень, у которого племянница пропала, тот быстро все выложил. Слышь, догадайся с трех раз, кому он возил этих девчонок? А? Чего молчишь, таинственный незнакомец?

– Ясно, кому, - угрюмо и нехотя отозвался мой собеседник. - Продолжай…

– Продолжаю, - покладисто согласился я. - Итак, выяснили мы, куда он их привозил. А вот куда они потом девались, узнали не сразу и с большим трудом. Знаешь, куда?

– Ну? - мрачно спросил голос.

– А там карьер был песчаный. Заброшенный, разумеется. Туда и отвозили их. И пропащую мы там нашли.

– И много?

– А это как считать. Много, мало… По Твоим меркам, Создатель, может, и вовсе кроха малая будет.

– Догадался, значит. - Спокойно, словно констатируя факт, произнес он.

– А чего уж, не дурак вроде. Или дурак, да не настолько.

– Так сколько их было? - переспросил он.

– Так Ты ж у нас всеведущий? Вот и узнай! - не удержался я.

– Говори!!! Ну!!! - Голос неожиданно сорвался в старческий фальцет. И столько боли было в этом голосе, что я вдруг даже пожалел его.

– Триста семьдесят пять душ там было похоронено до того как мы пришли. Триста семьдесят пять скрученных колючей проволокой молодых женских тел. И каждую, заметь, каждую перед смертью, то есть между изнасилованием и убийством, пытали. Пытали зверски. Инквизиторов Торквемады стошнило бы от этого зрелища, словно институток. Так вот. Пользуясь случаем, желаю спросить. А Ты-то сам где был, когда их мучили? Где Тебя носило? Являлся небось в образе благообразного старца новому пророку?

– А после? - Голос был странно глухим.

– Что «после»? После трупов там оказалось ровно на десять больше. Видишь ли, Ткач… Неразумные чада Твои, все, кто был замешан в этой истории, во главе с наместником той далекой провинции почему-то решили устроить пикник в этом заброшенном карьере и были разорваны заживо голодными собаками. Там мясом пахло…

Такая вот геройская смерть. А? Что скажешь, господин-товарищ-барин прокурор-адвокат-судья?

– Не мешай, - медленно проговорил голос.

– Задумался? Ну, думай, думай.

Мы помолчали.

– Слышь, Творец? - надоело молчать мне.

– Ну?

– А ты можешь разговаривать и думать одновременно? Вопросик есть…

– Спрашивай! - милостиво разрешил он.

– А вот если бы я, к примеру, был мусульманином, Ты был бы Аллахом?

– А я, по-твоему, кто?

– Что, неужто Аллах?

– Дурак ты! - обиделся Господь. - Бог, он что для язычника, что для зороастрийца един. Только имена разные.

– Нет, подожди, - не сдавался я. - А выглядишь-то Ты как? Ну, к примеру, мусульмане Тебя никак не изображают. Коран запрещает. А вот христиане, например, или индуисты очень конкретны в этом смысле.

– Да никак я не выгляжу! - рассердился он. - Понаделали ликов… Одно утешение, иногда так изобразят, сам не налюбуюсь.

– А вот насчет триединости как? - продолжал доставать Его я. - Ну в смысле Отца, Сына там и Святого духа?

– Ну ты зануда! - восхитился Господь. - Как бы тебе объяснить… Вот ты своей печени кто? Отец, сын, а может, кормящая алкоголем мать?

– Ага, - удовлетворенно произнес я. - Так значит я типа тоже Твоя печень?

– Ты заноза в моей жопе! - вскричал он. - Даже умереть толком не смог. Из ада тебя выгнали, рай превратил в какой-то дурдом… И что прикажешь с тобой делать?

– Отпустил бы ты меня, а? - неожиданно даже для себя попросил я.

– Отпустить, говоришь? - Бог помолчал, вздохнул. - Ладно, солдат. И пусть совесть твоя будет тебе судией. Она, похоже, неплохая тетка… Иди, воюй.

– Йес, сэр! - ответил я и провалился в длинную, как мусоропровод Эмпайр Стейтс Билдинг, трубу.

– И чтобы больше я тебя здесь не видел!!! - донесся до меня громовой бас Создателя.

1

Одинокая скала, источенный временем свидетель давнего путешествия льдов, пронзала лазоревый купол неба. Уже очень много лет она была пуста. Ее изъеденное расселинами и трещинами тело не населяли любопытные пестроглазые катойха и величавые фрегаты бескрайнего леса, длиннокрылые лессайсо. Трудно было найти среди этого зеленого моря, кишевшего всякой живностью, относительно спокойный кусок пространства, куда не заползали бы ни каменные змеи, ни ящерицы акканхо, так любящие нежное птичье мясо. Насекомые, что расплодились теперь в бесчисленных трещинах скалы, не привлекали птиц. Ведь даже болтливый негеш, чья безудержная жадность и прожорливость стала притчей, облетал ее черный палец далеко стороной.