Мастер Гримуаров - Валерий Александрович Гуров

Попытаетесь снова на меня давить — он активируется и будет Ария альта из «Страстей по Матфею», — предупредил я.

— Это же Бах? — решил блеснуть интеллектом амбал, которого барон отчитал.

— Бах, бах! — я обвёл взглядом колонны, выступающие сводами первого этажа особняка. — Будет такой бах, что поместье сложится грудой кирпичиков. Всего хорошего! — бросил я напоследок, сгрёб из блюдца на столе горсть конфет и пошагал к выходу.

В переговорную влетела ещё парочка амбалов из службы безопасности Загребалова, уже с магическим оружием наголо. Барону стоит повести бровью и меня изрешетят свинцом так, что через дыры в моём теле можно будет прочитать вечерние «Ведомости».

— Отпустите его, — прохрипел барон, явно впечатлённый возможностями предыдущего заклинания.

Сейчас он меня отпускал, но как только выяснится, что никакого свитка в доме нет, он снова даст о себе знать. Но к тому времени я успею подготовиться. Своим поступком я лишь выиграл себе время, не более того.

Мордовороты нехотя опустили оружие. Я подмигнул им и вышел из особняка.

Почему я их не убил, хотя была такая возможность? Всё очень просто: за барона будут мстить его союзники, и тогда опасность будет угрожать не только мне, но и моей семье, а такого я допустить не могу.

Если бы была возможность сделать это тихо — другой вопрос. Здесь же меня видели и слуги, и охрана. А мои принципы не позволяют убить весь дом свидетелей.

На выходе меня поджидала карета с недовольным кучером.

— Сударь, за ожидание к тарифу ещё три рубля! — забурчал он.

— Едемте, милостивый государь! Гоните коней!

В окошко кареты я видел, как отдаляется огромный четырёхэтажный особняк барона Загребалова. Только когда его поместье скрылось за поворотом, я выдохнул.

Блеф остался незамеченным, у меня был всего один свиток с заклинанием оцепенения и на его подзарядку я потратил весь запас своей маны. Рисковое было дело.

Но любой риск должен быть оправдан. Я сумел отстоять артефакторный завод, доставшийся мне в новом теле в наследство от умершего и разорившегося отца. Земелька, на которой стоял завод, приглянулась тем, кому мой непутёвый папаша был должен хренову кучу денег.

Предшественнику поступили предложения скосить часть огромного долга взамен на передачу земли под заводом новым собственникам — столичному строительному тресту. По заверениям, для возведения складов…

Вот только скошенная часть долга — это не весь долг, и даже не половина. Через несколько месяцев на эту сумму опять набегут дикие проценты. Но и это не главное. Куда важнее то, что я на этом заброшенном заводе обнаружил… Однако это случилось уже после того, как предшественник согласился на сделку.

Юнец не понимал, что стоит ему отдать завод — и он тотчас умрёт… Хотя он и без передачи проклятого завода справился. Да, именно что проклятого! И об этом я узнал совершенно случайно, когда нашёл конверт в завещании отца. Предшественник его даже не открывал, а зря!

Теперь же мне не удастся расстаться с этим заводом, если я хочу жить… А я хочу! И не собираюсь упускать второй шанс!

Словно в подтверждение моих мыслей из носа закапала кровь. Я достал платок и приложил его к носу, но кровь не желала останавливаться… Проклятье накрепко связывало меня с фамильным заводом. И как написано в завещании: если не буду его развивать, то и умру точно так же, как и мой отец.

Когда я месяц назад оказался в этом теле, мне досталась большая часть воспоминаний Константина Фёдоровича Вавилова, который погиб в драке. Тогда я очнулся в луже собственной крови с гудящей головой. Брр… Пренеприятнейшее ощущение.

К сожалению, лица убийц в памяти не сохранились, и я до сих пор их не нашёл… Но это не главное! В прошлом мире я погиб во время Мировой войны. Тогда я работал на фронт империи и поставлял армии гримуары с боевыми заклинаниями, это была моя секретная разработка.

Я отказался передавать её врагам, за что меня и убили. Правда, убийцы отправились на тот свет вместе со мной. А потом то ли каким-то чудом, то ли по желанию богов, сам ещё не разобрался — я попал в этот мир.

На дворе было начало двадцатого века, и по технологическому прогрессу этот мир сильно уступал моему прошлому, лет на сто. Поэтому сейчас я ехал в карете, а не как привык — в комфортабельном автомобиле.

Карету начало трясти на колдобинах — мы подъезжали к моему поместью, доставшемуся в наследство от отца предшественника. Сам я его не застал…

— Нельзя, что ли, дорогу нормальную проложить, — забухтел кучер, подпрыгивая на козлах, держа одной рукой вожжи, а другой придерживая шляпу на голове.

«Это он ещё не ездил здесь в распутицу», — подумал я. Из-за расположения поместья плевался не он один. Те же водители автомобилей наотрез отказывались ехать в моё имение. Вон оно, кстати. Я увидел в заляпанное грязью окошко кареты свой родовой дом в один этаж. Перекошенные стены, прохудившаяся крыша… Как эта халупа до сих пор стояла — загадка человечества.

— С вас три рубля, мы приехали!

Я вылез из кареты и ловко перепрыгнул через грязевое месиво. Протянул кучеру рубли, тот их взял, но скорчил недовольную физиономию.

— Чтобы вы знали, сударь, в ваши Куршавели я…

— Больше ни ногой и ни за какие деньги? — я улыбнулся кончиками губ, зная наизусть мантру всех водителей и кучеров, кто в первый (и в последний) раз приезжал к моему поместью. Кучер промолчал, взглянул на меня с козел и был таков.

— А-а-а! — сестрёнка при моём виде, визжа, сбежала с крыльца и потопала ко мне, заключая в распростёртые объятия.

— Привет, Анют, — я подхватил её за подмышки и поднял на вытянутых руках, крутанувшись вокруг.

Сестричка заверещала от восторга. Классно быть мелким — ни забот, ни хлопот. Я опустил сестричку на землю и поцеловал в лоб. Всё-таки прикипел я к ней, ведь кроме меня у Анюты не осталось никого.

Очутившись в этом мире, первым делом я отправился в дом своего предшественника. Хотел переодеться, может быть взять что-то ценное и начать новую жизнь. Но сразу встретил её.

Эта девочка обняла меня и поинтересовалась откуда раны. Пришлось соврать, что меня пытались ограбить. Она тогда сильно удивилась, ведь брать у меня совсем нечего.

— Ещё, хочу ещё, братик! — засияла она от удовольствия.

— Позже. Забыла, как у тебя кружится голова?