Ночная школа - Доэрти Кристи

– Мы предпримем все необходимые в таких случаях меры. И в этом смысле ваш совет мне очень понравился. Мы все обсудим, и я завтра же приму решение.

«Решение? Какое, интересно знать?»

Наконец дверь распахнулась, и серые глаза Элли встретились с голубыми усталыми глазами отца. У девушки на мгновение сжалось сердце. С помятым небритым лицом он выглядел старше своих лет. Кроме того, показался ей чрезвычайно утомленным, даже, пожалуй, вымотанным.

Подойдя к конторке дежурного, отец передал какие-то документы женщине в полицейской форме, которая, едва на них посмотрев, положила их поверх стопки лежавших у нее на столе бумаг. Потом выдвинула ящик стола, извлекла из него конверт с принадлежавшими Элли вещами и подтолкнула по столу к посетителю. Затем, не взглянув ни на отца, ни на дочь, механическим, какими-то неживым голосом произнесла:

– Вы, мисс, освобождаетесь под поручительство вашего родителя. Можете идти.

Элли неловко поднялась с деревянной скамьи и направилась вслед за отцом по ярко освещенному коридору к выходу.

Когда они оказались на улице, Элли первым делом глубоко вздохнула, набрав полную грудь прохладного ночного воздуха. Впрочем, облегчение, которое она испытала, покинув полицейский участок, мигом улетучилось, когда она вгляделась в мрачное лицо отца. Так и не сказав друг другу ни слова, они направились к машине, стоявшей на противоположной стороне улицы.

Подойдя к их черному «форду», отец открыл замок электронным ключом, на что машина отозвалась своего рода приветствием – приятным, похожим на тихое чириканье звуком. Когда отец устроился на переднем сиденье и завел мотор, Элли порывисто повернулась и вперила в родителя исполненный раскаяния и невысказанных объяснений взор.

– Пап… – начала было она.

Отец, глядя прямо перед собой и выпятив челюсть, бросил:

– Только не надо этого, Элисон…

– Чего «этого»?

– Разговоров, вот чего. Сиди тихо и не мешай мне вести машину.

После подобной отповеди поездка само собой проходила в полном молчании. Даже когда они подъехали к дому, отец вылез из машины, не сказав дочери ни единого слова. Выбравшись, в свою очередь, из салона, Элли почувствовала, что овладевшее ей еще в полицейском участке беспокойство продолжает расти.

При всем том отец не казался ей злым. Скорее, бесстрастным и опустошенным.

Элли поднялась по ступенькам, вошла в дом и поплелась по коридору, миновав пустующую комнату брата. Оказавшись в тепле и безопасности своей спальни, она первым делом подошла к зеркалу и некоторое время разглядывала собственное отражение. Ее красно-рыжие, крашенные дешевой имитацией хны волосы торчали во все стороны, тушь для ресниц размазалась и черные потеки красовались даже на висках; впрочем, остальной мэйкап тоже пострадал. Короче, выглядела она неопрятно и неухоженно, да и пахло от нее неважно – потом и страхом.

– Что ж, – сказала она, обращаясь к своему отражению. – Если разобраться, все кончилось не так уж плохо.

Когда она на следующий день проснулась, время приближалось к двенадцати. Выбравшись из-под мятого пухового одеяла, натянула джинсы и белый топ с жилеткой. Потом подошла к двери и осторожно приоткрыла ее.

В доме стояла мертвая тишина.

Выйдя из комнаты, Элли на цыпочках проследовала на кухню. В огромные окна потоком лились солнечные лучи, отражаясь в идеально чистых поверхностях кухонного стола и стойках домашнего бара. На стойке Элли увидела тарелку. Там лежали приготовленные для нее белый хлеб и масло, чуть подтаявшее на солнце. На плите стоял горячий чайник, а в чашке лежал пакетик с чаем.

Как ни были печальны ее дела, есть все равно хотелось. Поэтому Элли сразу же намазала ломтик хлеба маслом и сунула его в тостер. Включила было радио, чтобы заполнить звуками царившую тишину, но, секунду подумав, выключила.

Жуя поджаристый хлеб с маслом и запивая его чаем, Элли машинально пролистывала вчерашнюю газету, но взгляд у нее был отсутствующий, а мысли далеки от газетных статей. Лишь покончив с нехитрым завтраком, она заметила стикер на двери.

«Э. Относительно второй половины дня. Не вздумай уходить из дома».

В конце послания стояла заглавная буква «М».

Повинуясь внезапному порыву, она потянулась к телефону, чтобы позвонить Марку, но телефона на привычном месте на холодильнике не оказалось.

Облокотившись о стойку бара, она некоторое время в задумчивости выбивала по ней пальцами дробь, слушая размеренное тиканье настенных часов. От нечего делать принялась эти звуки считать.

«Итого, девяносто шесть ”тиков“. Или ”таков“? И как только люди их различают?…»

– Не вешать нос! – произнесла она наконец громким голосом и даже хлопнула ладонью по доске бара, словно припечатав эти слова. – Пошло оно все к такой-то матери…

С этими словами она выбежала из кухни, влетела к себе в спальню и выдвинула верхний ящик письменного стола, чтобы достать свой «леп-топ».

Но ящик оказался пустым.

Некоторое время Элли озадаченно вглядывалась в пустоту ящика, пытаясь понять, что может означать отсутствие ее компьютера. Хотя она старалась не поддаваться унынию, плечи у нее словно сами собой ссутулились, а голова поникла…

Родители вернулись домой под вечер, то есть по их меркам довольно поздно. Элли их заждалась, и всякий раз, когда рядом с домом хлопала дверца машины, срывалась с места и бежала в надежде к окну. Но когда они наконец вошли в двери, надела маску равнодушия и уставилась в экран большого телевизора, стоявшего в гостиной перед кожаным диваном. При этом, правда, забыла включить звук.

Мать по привычке положила пакеты с покупками на небольшой столик в холле и молча прошла за отцом на кухню, чтобы приготовить чай. Дверь на кухню осталась приоткрытой, и Элли заметила, как мать, прежде чем достать из холодильника молоко, ободряющим жестом положила руку на плечо отца.

Пустяк, казалось бы. Тем не менее Элли сразу почувствовала, что этот жест не предвещает ничего хорошего.

Прошло еще какое-то время, после чего родители вышли из кухни в гостиную и чуть ли не одновременно опустились на темно-синюю софу, стоявшую по диагонали от дивана, на котором расположилась Элли. Сегодня отец был тщательно выбрит и аккуратно причесан, но под глазами у него проступали темные полукружья. Выражение лица матери казалось совершенно спокойным, Тем не менее Элли не могла не заметить ее вытянувшиеся в нитку губы.

– Элисон… – начал было ее отец, но в следующую секунду замолчал, как если бы забыл, что хотел сказать, и устало потер руками глаза.

Тогда в разговор вступила мать.

– Мы с папой говорили о том, что можно сделать, чтобы помочь тебе.

«О Господи!»

– Определенно тебе не слишком нравится в школе, которую ты сейчас посещаешь. – Она говорила ровным, размеренным голосом, и очень медленно. Элли же то смотрела на отца, то переводила взгляд на мать. – Но после того как ты взломала замок в кабинете директора, сожгла свое личное дело и, помимо всего прочего, написала аэрозольным баллончиком на двери кабинета: «Росс – идиот», нет ничего удивительного в том, что администрация школы тоже не в восторге от твоего пребывания в стенах этого учебного заведения.

Элли прикусила губу, чтобы не захихикать в самый патетический момент материнской речи. Хихиканье лишь обострило бы ситуацию и выставило Элли в еще более невыгодном свете.

– Итак, это уже вторая за год школа, чья администрация очень вежливо, но весьма решительно и недвусмысленно дала нам понять, что тебе лучше учиться в каком-нибудь другом месте. Признаться, нам с папой уже надоело получать такого рода вежливые письма от школьного руководства.

Отец наклонился вперед и впервые с тех пор, как забрал Элли из полицейского участка, посмотрел дочери прямо в глаза.

– Мы понимаем, Элисон, что это своего рода игра с твоей стороны, – произнес он. – Так сказать, нарочито гипертрофированная реакция на происходящие с тобой события и окружающую действительность. Возможно, тебе кажется, что, прибегая к подобным действиям, ты привлечешь к себе повышенное внимание одноклассников, но нам с матерью твои хулиганские поступки давно уже стоят поперек горла. И не такие уж они безобидные, как тебе, быть может, кажется. Оскорбительные граффити, систематические прогулы, акты вандализма – это не шутки. Короче говоря, ты добилась своей цели, привлекла к себе повышенное внимание – и не только школьников, но также местной администрации и полицейских властей. Так что теперь можешь и передохнуть.