1917-й - Год побед и поражений - Владимир Войтинский

С конца 1912 г. Войтинский находился в ссылке вначале в селе Илкино, а затем в Иркутске, являвшемся центром общественно-политической жизни Восточной Сибири. Здесь он участвовал в попытках создания местной социал-демократической печати (в 1914--1915 гг. удалось выпустить два номера журнала, носившие разные названия, -- "Сибирский журнал" и "Сибирское обозрение"), активно занимался журналистикой (одна за другой в 1913--1916 гг. вышли его книги "Призраки", "Безрабо

тица и локауты", "Вне жизни: Очерки тюрьмы и каторги", "Евреи в Иркутске", "В тайге". Статьи Войтинского появлялись не только в местных изданиях "Сибирское слово" и "Новая Сибирь", но и в столичных журналах и западной социалистической печати), был членом нелегального социал-демократического кружка. Написанная в ссылке работа "Рабочий рынок в Сибири во время войны"6 знаменовала собой подход к той исследовательской области -- экономических и социальных проблем трудовых отношений, -- которой Войтинскому суждено будет плодотворно заниматься в будущем в течение более чем трех десятилетий.

Именно в рамках социал-демократического кружка произошел постепенный отход Войтинского от большевизма и его столь же постепенное сближение с меньшевиками. Собственно, и раньше он не был "образцовым" большевиком -- ему претила фракционная дисциплина, внутреннюю борьбу в партии он считал явлением временным, в ссылке он стал причислять себя к нефракционным социал-демократам. Хотя он не пошел еще на открытый разрыв с Лениным, но политические симпатии начали склоняться в пользу меньшевистского крыла. Контакты с большевистскими лидерами, и прежде всего с самим В.И. Лениным, также способствовали политическому и личностному отчуждению от социал-демократических экстремистов. В письме от 20 декабря 1913 г. из Кракова, полученном Войтин-ским в Иркутске, большевистский лидер, например, крайне негативно оценил его статью, присланную для публикации, за то, что автор, мол, "стоит на сентиментально-исторической точке зрения"7.

Особенно повлиял на Войтинского в этот период один из лидеров меньшевиков И.Г. Церетели, находившийся в 1913 г. в ссылке в селе Усолье под Иркутском. Встречи с этим обаятельным, красноречивым и лишенным сектантской замкнутости грузином, знакомство с другими меньшевиками -- С.Л. Вайн-штейном (Звездиным), Ф.И. Даном, а также с большевиком-историком Н.А. Рожковым, который постепенно освобождался от "ленинских чар", предопределили политический отход от большевизма, завершившийся в годы первой мировой войны. Разумеется, Войтинский понятия не имел о том, что большевиков финансируют германские тайные службы. Но ленинский курс на "поражение своего правительства в империалистической войне", "на перерастание империалистической войны в гражданскую" был для него неприемлем. Он начинает открыто критиковать ленинцев за "пораженчество" и политику раскола социал-демократического движения.

В Иркутске Войтинский встретился с Эммой Шавдан, юной учительницей, дочерью местного предпринимателя средней руки. Возникшая любовь во многом поддерживалась общими интересами в области гуманитарных наук, журналистики, общественной деятельности. Брак Эммы и Владимира был официально зарегистрирован позже, в 1917 г., в Петрограде. Четыре с половиной десятилетия, до смерти B.C. Войтинского, они были неразлучны. Эмма была незаменимым помощником в подготовке книг и статей супруга, соавтором некоторых из них. Память Войтинского она отметила выпуском тома своих воспоминаний8 и сборника статей коллег и друзей9.

Лишь через несколько дней после того, как в Петрограде началась революция и была свергнута монархия, известия о событиях в столице дошли до Иркутска. Собственно, с этого момента и начинаются воспоминания B.C. Войтинского о 1917 годе. Мы не будем пересказывать содержание тома. Отметим лишь важнейшие вехи деятельности автора в марте--октябре 1917 г.

Прибыв 20 марта (2 апреля) в столицу, Войтинский в начале апреля окончательно перешел к той части меньшевиков, которая стояла на позиции революционного оборончества.

Вначале Войтинский, как и многие другие социал-демократы, высказывался за восстановление единой партии. Однако после того, как возвратившийся в Россию Ленин обеспечил в большевистской партии поддержку своему непримиримому в отношении меньшевиков курсу и линию на непосредственную подготовку "социалистической революции" (Войтинский, кстати, был секретарем на том знаменитом совместном совещании меньшевистских и большевистских деятелей 5 апреля, на котором Ленин выступил со своими "Апрельскими тезисами"), не только отход Войтинского от большевиков, но и признание принадлежности к меньшевикам завершилось. Выступая 5 апреля, Владимир Савельевич особенно резко осудил "Апрельские тезисы": "Ленин очень талантливо вбил в былой раскол осиновый клин. Мы все соединимся без него и против его программы, придуманной в вагоне"10. Вскоре в центральном меньшевистском печатном органе "Рабочая газета" появилось заявление Войтинского о разрыве с большевиками, которые потеряли "всякую связь с идеями революционного марксизма"11.

Новоявленный меньшевик стал членом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, его Исполнительного комитета и бюро Исполкома, был делегатом I Всероссийского съезда Советов в июне, где предложил резолюцию в поддержку

наступления на фронте, активно участвовал в восстановлении порядка в первых числах июля, во время вооруженных выступлений распропагандированных большевиками солдат и матросов. В следующие месяцы он был комиссаром Временного правительства на Северном фронте. Здесь он прилагал усилия для укрепления армии, изоляции большевиков, участвовал в ликвидации последствий антиправительственного выступления Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова. Участвуя во Всероссийском демократическом совещании в сентябре 1917 г., он внес предложения о мерах по укреплению боеспособности армии, которые в основном сводились к необходимости обеспечения твердой революционной власти. От имени соответствующей комиссии Войтинский предложил проект резолюции об образовании Временного совета Российской республики (предпарламента), а затем вошел в его состав.

Бурная общественно-политическая деятельность сочеталась с публицистической. Одна за другой вышли три брошюры Войтинского, посвященные жгучим проблемам революции и сопоставлению исполнительной власти в царской России и после февраля 1917 г.12. Кроме того, он выпустил небольшие воспоминания о первой революции13.

Когда Войтинский узнал о созыве П Всероссийского съезда Советов, он вначале подал заявление об уходе с поста комиссара фронта, чтобы непосредственно включиться в политическую борьбу в Петрограде, но узнав, что большинство членов ВЦИК покинуло съезд, остался и занялся подготовкой подразделений генерала П.Н. Краснова при участии главы Временного правительства А.Ф. Керенского к походу на Петроград. Особенно энергично комиссар Северного фронта настаивал на посылке в Петроград для восстановления порядка казачьих войск. Имея в виду не только эти его действия, но и всю работу на Северном фронте, Краснов позже напишет, что Войтинский -- "идейный человек, ставший на защиту армии от разрушения"14.

Попытки Керенского, Краснова, Войтинского и других противников большевистской диктатуры оказать сопротивление Октябрьскому перевороту были неудачными. 1 (14) ноября руководители антибольшевистского выступления, за исключением скрывшегося Керенского, были арестованы в Гатчинском дворце. Войтинский был привезен в Смольный, а затем препровожден в Петропавловскую крепость.

Условия заключения в знаменитой столичной тюрьме были ничем не лучше, чем в Екатеринославском централе. Впрочем,

своей карательной политике большевики только учились, и жизнь бывшего их товарища по партии, ставшего теперь "ренегатом" и непримиримым врагом, была сохранена, хотя его арест оказался более долгим, чем даже генерала Краснова, который был освобожден под честное слово, что не будет бороться против новой власти. Правда, и Войтинский был выпущен после того, как в ночь на 6 (19) января 1918 г. было разогнано Учредительное собрание, заседавшее только один день. Видимо, кто-то из партийных лидеров счел, что теперь "товарищ Петров" минувших дней опасности не представляет. Кроме того, за него заступился М. Горький, с мнением которого новые власти подчас считались. Власть имущие почти тотчас же спохватились, и был издан приказ о его новом аресте, однако в Петрограде Войтинского уже не оказалось. Вместе с И.Г. Церетели он немедленно выехал в Грузию и примерно через три недели оказался в Тифлисе.

Чем объяснялся этот отъезд? Видимо, не только стремлением спастись от новых репрессий, которые были неизбежны. Большую роль сыграли связь с Церетели и его предложение о сотрудничестве у него на родине. Б.И. Николаевский с полным основанием пишет, что Войтинский, "войдя в меньшевистскую организацию... не нашел себе в ней настоящего места. Меньшевизм вообще никогда не отличался большой способностью ассимилировать людей, пришедших к нему из других фракций и лагерей". Меньшевизм не смог стать "собирателем всех элементов социал-демократического и вообще социалистического лагеря, отброшенных прочь от ленинского максимализма"15. Действительно, в 1917 г. Войтинский, став меньшевиком, выступал не столько как представитель этой партии, сколько как социал-демократ в широком смысле слова или даже как демократ вообще, как советский деятель, представитель Временного правительства, и его воспоминания ярко отражают эту особенность его деятельности.