Моему судье - Алессандро Периссинотто

* * *

Дата: Понедельник 3 мая 08.10

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Re: Почему я убил

Это ненормально, ненормально, чтобы обвиняемый, находящийся в розыске, переписывался с судьей, который расследует дело. Да, я помню «Lettre á mon juge», но там другой случай: там преступник уже арестован и пишет не следователю, а судье, который возглавляет слушание дела в суде. Я же, напротив, должна вас задержать.

Словом, это ненормально. Так иногда ведут себя серийные убийцы, психопаты: звонят, бросают вызов, а на деле просят о помощи. Иногда. Чаще в кино и редко, очень редко — в жизни.

Но вы не психопат и не серийный убийца, хоть и пишете, что убьете еще. Вы собираетесь открыть мне душу, но я должна вас арестовать: не следует недооценивать сотрудников Почтовой полиции, рано или поздно вас возьмут. Потому предупреждаю: если вы действительно хотите продолжать переписку, знайте, что каждое сообщение вновь подвергает вас риску.

P.S. Вы угадали, почтовый адрес, который вы просили меня создать, мне помог зарегистрировать племянник.

* * *

Дата: Понедельник 3 мая 18.47

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Кое-что о себе

Спасибо за предупреждение, но повторяю: я не боюсь быть засеченным компьютерщиками: скорей уж меня арестует Железнодорожная полиция или задержат пограничники, если, конечно, они еще где-то остались. Только прошу вас, не давайте компьютерщикам читать мои сообщения; если им захочется, они прочтут их и без вас, но им интересно другое. Им нужны идентификаторы сети, серверы, местные сети: они проследят мои биты по оптическим волокнам и телефонным проводам всего мира, велят окружить здания и кварталы, уверенные, что установили мое местонахождение, но я буду в другом месте, всегда в другом месте. И одновременно всегда здесь, по этому адресу. В том-то и состоит прелесть Интернета, что он меняет представление о расстоянии: сейчас я рядом, но вы не можете меня поймать, не можете схватить. В сети мы друг от друга близко, но мы только цифры, мы не становимся менее настоящими, не становимся виртуальными, мы просто переведены в номера. Прошу вас, давайте продолжим встречаться в этом кафе из файлов и данных, и не бойтесь или не надейтесь, что мое второе «я» в цифровом формате обнаружит мое физическое присутствие в какой-нибудь точке на карте: я провел двадцать лет жизни, преодолевая самые хитроумные информационные барьеры, и по-прежнему сумею выпутаться из любой сети.

Да, я бывший хакер, почти все специалисты по информационной защите в прошлом хакеры, это лучшая школа. В восемнадцать лет атакуешь банки данных забавы ради, а в тридцать пять тебе предлагают их защищать и осыпают деньгами. Со мной случилось то же. Десять лет назад, я тогда только что окончил университет, ко мне обратился заведующий вычислительным центром одного крупного предприятия, представляете, тогда он все еще назывался вычислительным центром, будто, как в старые времена, работал с перфокартами, а на самом деле там была куча подключенных к сети компьютеров, которые ничего не стоило атаковать. Я работал у них до 98-го как каторжный. Потом мне надоело вкалывать на чужого дядю, и я открыл фирму. С моим компаньоном, Марио, мы основали «Титано Информатику»: офис — две комнатки на окраине, мебель купили в «Икее», собирали сами, чертыхаясь всякий раз, когда падал гаечный ключ или не хватало болта. И все-таки было здорово, офис наш скорей походил на студенческую квартиру: деревянные книжные полки, письменные столы на козлах, тележки для компьютеров, плакаты с Че Геварой, мишень для стрелок…

Я работал больше, чем раньше, но зато на себя, я был сам себе хозяин. В те времена я, наверное, сказал бы, что это способ преодолеть отчуждение рабочей силы при капиталистической системе, способ присвоить продукт своего труда, теперь я знаю, что это всего-навсего дань гордыне нашего поколения, презрению, с которым мы смотрели на постоянную работу наших отцов. А что в ней плохого, в постоянной-то работе? Господин судья, вот у вас постоянная работа, но разве вы чувствуете себя униженной? Борьба, которую правые ведут сегодня во имя «гибкого графика», выиграна давным-давно, с тех самых пор как мы попались на их удочку: нет больше наемных работников, а есть молодые частные предприниматели, лелеющие мечту выбиться в люди. Работник вступает в общество взаимопомощи, уходит в отпуск, требует соблюдения своих прав; молодой предприниматель работает и с температурой, и в августе, если просит заказчик. Да, теперь он называется заказчиком, но на деле все тот же прежний хозяин.

Должен, однако, признаться, что поначалу зарабатывали мы хорошо. Тогда только что появился Интернет, и казалось, всем нужна защита, и мы эту защиту обеспечивали. Через год мы были готовы к решительному шагу: покорению Милана. Милан тогда снова превратился в золотое дно, особенно для нас, компьютерщиков. Когда начиналась Международная выставка-продажа компьютерных технологий, вечерние поезда, отходившие с Центрального вокзала, были полны людей с пластиковыми пакетами из павильонов «Хьюлит Паккард», «Майкрософт», «Макромедиа», а назавтра утром железная дорога опять привозила кучу народу. Сотни тысяч людей, чья жизнь неразрывно связана с компьютерами, толпились в метро, толкались, задыхались в душных вагонах: однажды я шел пешком с ярмарки до самого вокзала, чтобы меня не задавили в подземке. Милан стал компьютерной Меккой: в сети ты мог пребывать где угодно, но твой офис должен был находиться в Милане.

Мы сняли хорошее помещение на улице Архимеда, немного в богемном духе, но без всяких самоделок на скорую руку, как в нашей первой конторе. Два этажа — на втором, в мансарде, я устроил свой кабинет, — светлый паркетный пол, современная стильная мебель, две секретарши и много компьютерщиков. Проблемы капиталистической системы меня больше не беспокоили. К тому же наши клиенты были столпами этой самой системы: банки, страховые общества, Интернет-торговля, онлайн-трейдинг. Всем мы гарантировали секретность операций и защиту от атак хакеров. Сколько нам понадобилось времени, чтоб стать лидерами на национальном рынке? Немного, точно не скажу, во всяком случае немного. Все хотели наши 128-битные системы защиты, все обращались к нам за цифровой подписью с двойным ключом.

Нам было даже чуть-чуть жалко ребят из «Криптософта», они занимались тем же, их фирма процветала, пока на рынке не появились мы. Уж не знаю, чем наши системы были лучше, я находил, что их программы так же надежны, как и мои, и стоили они даже дешевле. И все-таки клиенты выбирали нас. В апреле 2002 года «Криптософт» дошел до того, что гонялся за нишевой клиентурой, других конкурентов практически не было.

И вот тут как раз и появляется Джулиано Лаянка.

Но может быть, вам уже надоело, господин судья, потому что я начал слишком издалека, может, вам хотелось бы, чтоб я сразу перешел к сути. Смотря что подразумевать под сутью. Мое признание в письменном виде уже у вас, недостает предыстории, и, как я сказал в прошлый раз, предыстория у этого дела длинная и запутанная: хватит у вас терпения меня выслушать?

Только что я переместил курсор вверх по линейке просмотра и увидел слово «поколение». Это я написал? Невероятно. Я всегда терпеть не мог само это понятие, терпеть не мог тех, кто берется говорить от имени поколения. В прошлом году я видел точно не меньше пяти фильмов о сегодняшних тридцатипятилетних, и во всех говорилось, что мы не хотим взрослеть, что у нас нет желания брать на себя ответственность, что нам хочется играть в игрушки… Но где же оно, это поколение тридцатипятилетних, где они, эти люди, похожие друг на друга как две капли воды? Нет никакого «поколения», все мы разные: у меня есть друзья, которые никогда не женятся, и другие, у которых по пятеро детей, есть такие, что глотают «колеса», как подростки на дискотеке, и те, кто живет, чтобы подтирать стариков в домах престарелых. Какое уж тут поколение! И все же я написал «поколение». Хотел сказать: те, кто живет в одно время и в одном месте, те, кто сталкивается с одними и теми же проблемами, здесь понятие поколения и кончается, а проблемы каждый разрешает по-своему: я их решил с помощью своего «рено-4».

Прежде чем подойти к сути, мне нужно рассказать и об этих проблемах, иначе ничего не объяснишь, а если не объяснишь, то выходит, что Лаянка умер ни за что, как и тот другой, который умрет вскоре.

Прошу вас, господин судья, скажите мне, что готовы меня выслушать.

* * *

Дата: Понедельник 3 мая 19.33

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Я тебя слушаю

Выслушать тебя (я перехожу на ты, раз уж мы примерно ровесники)? Разумеется, это моя профессия — выслушивать людей, только обычно, прежде чем слушать, я задаю вопросы. Это профессиональное заболевание: мне трудно привыкнуть к мысли, что кто-то хочет рассказать больше, чем у него спрашивают. Как когда-то на исповеди: хочется рассказать обо всех грехах, за которые мучает совесть, а тебя перебивают: грешила ли блудом? Сколько раз? Одна или с другими? И все идет прахом, вспоминаешь, сколько раз трогала себя в воскресенье утром в постели, и отвечаешь скороговоркой: одна, три раза. На этом все и заканчивается, совесть мучает по-прежнему, и ты по-прежнему недоумеваешь, почему эти мимолетные утехи — грех.