Самсон - Маша Сандлер

Само собой, я говорю не об обычном медведе гризли, а о Bestia humanoid. Это по-латыни. Если сказать проще — об оборотне. На обычных-то медведей я в любом зоогляде могу насмотреться. Оборотни — другое дело. Конечно, если вы из Сибири или Канады, как Вилли, то, может, вы и гризли-оборотней видели несчётно, как ворон. А я-то всю жизнь в Москве живу. Конечно, на уроках биологии нам показывали оборотней-собак, а у директрисы нашего лицея дома живёт пет-сиамец, но это всё не то, согласитесь, что дикий зверь!

Поэтому, как только мы с Вилли вошли, я сразу ринулся к боксам.

— Э-го-го! — раздался сзади весёлый голос. — Ты куда это такой быстрый?

Я обернулся.

В дверях медкабинета стоял здоровенный детина, просто под самый потолок, рыжий, лицо всё в конопушках и прыщах. Одет он был в защитный костюм, так что сразу понятно — зоотехник.

— Док, — парень обернулся в кабинет через плечо, — тут какие-то пацанчики со своими элключами. Один такой шустрый, что уже в боксах.

— Как в боксах? — Из-за его плеча выскочила светловолосая девушка в белом халате, увидела нас и сразу сделала строгое лицо. — Так, вы Вильямс и Никитенко? Мне Маргарита Николаевна про вас сообщила. Это школьники, на практику, Сава, — пояснила она рыжему. — Меня зовут Алёна Алексеевна, я главный ветеринар. А вас как, мальчики?

Вилли представился обычно, Иван Вильямс, он вообще всегда старается придерживаться протокола, а я сказал, что меня зовут Ёжик. Сам не знаю почему, захотелось Алёну эту удивить.

Она и вправду удивилась — глаза стали большие, круглые, но потом сообразила, посмотрела записи в смарте.

— Ев-се-вий, — произнесла с расстановкой, — всё понятно.

Не знаю уж, что ей там понятно.

— Меня все Ёжик зовут, даже в школе, — сказал я угрюмо. — С самого детства.

— Окей, Ёжик, — сказала Алёна насмешливо, — а ты почему такой мокрый?

Вот у некоторых есть такая привычка — очевидные вопросы задавать. Наверное, понятно, что я под утренний дождь попал, а не купался прямо в одежде.

— Док, — позвал Алёну Сава. Пока мы разговаривали, он заходил в боксы по очереди, как потом оказалось, заставлял зверей перейти в человеческую форму. — Все готовы, можно осматривать.

— Ладно. Вы, мальчики, меня в кабинете подождите, я быстро, — сказала Алёна.

— А можно с вами, Алёна Алексеевна? — спросил я. — Мы только посмотрим, только от входа. Пожалуйста.

— А ты тоже хочешь, Иван? — спросила Алёна у Вилли.

— Да, — ответил он, почему-то хриплым басом, — тоже. Если это не нарушает инструкций, Алёна Алексеевна.

— Тогда слушайте внимательно, и если только хоть что-то сделаете не так, всю практику будете поддоны от звериного дерьма отмывать, понятно? Входит в бокс сначала Сава, потом я, только потом вы. Кнопка двери внизу справа. Вот ты, — Алёна ткнула пальцем Вилли в грудь, — входишь последним и нажимаешь на неё сразу же. Стоите у двери, смотрите, молчите. Никаких контактов с животными, понятно?

Мы сказали, что, конечно, понятно, что же тут непонятного.

В первом сидели лисицы в гомункулярной форме. Ветеринарный бокс — это просто узкая комната с маленьким окошком под самым потолком. У стены — приваренная к полу лавка с фиксаторами, на всякий случай. В углу у окна стояли миски с недоеденным рыбным фаршем и водой.

Лисы, все три штуки, сбились в такой плотный клубок, что не сразу разобрать можно было, где чья рука или нога.

Сава подошёл к ним почти вплотную, угрожающе навис, так что одна из лис затряслась крупной дрожью, словно в лихорадке.

— Боится… — сказал я невольно.

Алёна резко обернулась ко мне, строго сводя брови.

— Никаких разговоров!

— Да-да, простите, — поспешно ответил я и даже отступил на полшага назад, упёрся мокрой рубашкой в стеклик. Вилли посмотрел на меня осуждающе.

Алёна села рядом с лисицами, осторожным, плавным жестом отстранила Саву.

— Всё хорошо, — сказала она тихо, но отчётливо. — Я доктор, я вам помогу.

Одна из лис подняла голову и посмотрела на Алёну узкими азиатскими глазками. Конечно, смысла слов она не понимала, но интонацию, как любой зверь, улавливала.

— Я доктор, — повторила Алёна очень спокойно. Лисица, которая смотрела на неё, выпростала тонкую ручку и осторожно потрогала медицинский анализатор, который та держала в руках.

Анализатор, кстати, был крутой, я таких ещё никогда не видел. Сразу можно не только температуру, давление, пульс измерить, но и параметры роста и веса, и даже предположительный диагноз поставить по радужке глаза. Я решил, что потом обязательно попрошу его и разберусь подробнее.

Любопытная лисица уже сидела у Алёны на коленях, а остальные тоже расслабились, только самая маленькая всё ещё подрагивала время от времени.

Конечно, принять гомункулярную форму оборотней за настоящего человека можно только в темноте или сослепу. Особенно это понятно было сейчас, когда лисы перестали бояться. Ноги и руки у них были слишком тонкие, а тела, наоборот, раздутые. Они скорее походили на странных, явно нездоровых детей…

Я не удержался и спросил:

— Сколько им?

Алёна глянула на меня сердито, но всё-таки ответила:

— Лет восемь, точно неизвестно, потому что их уже взрослыми выловили в дикой природе. Какой-то коллекционер. Хорошо хоть, вовремя понял, что не справляется, — в целом они здоровы, но сильно истощены, видимо, так и не привыкли к корму. — Алёна вздохнула. — Назначу им пока второй рацион, слышишь, Сава? И витамины проколем, а там видно будет. В порядок их приведём.

В коридоре, пока не вошли в следующий бокс, Вилли подал голос:

— Алёна Алексеевна, можно спросить?

— Спрашивай, Вильямс, — она улыбнулась.

— Ведь это звери для лабораторий, так? Всё равно они для опытов, зачем их в порядок приводить?

Я даже задохнулся от такой глупости, думал, сейчас Алёна ему задаст. Сунулся на практику такой неуч! Но она только ещё сильнее разулыбалась, так что на щеках появились ямочки.

— А это, Вильямс, наша миссия и есть. Для чистоты экспериментов нужны здоровые животные. Сейчас вот мы закончим осмотр, а потом покажу вам заявки на них. Кому-то нужны только самые здоровые, в лабораторию Громова например. Они регенерацией занимаются сейчас. А кому-то, как когнитивистам, подойдёт и старое животное, зато контактное, расположенное к человеку.

— И вы решаете, кого куда направить? — спросил Вилли и поправил очки. В его голосе так ясно слышалось восхищение, что мне стало стыдно.

Алёна тоже покраснела.

— Не совсем так. Я даю характеристику, как можно более полную, и рекомендации. Решает всё-таки руководство. — При этих словах она так прищурилась, что я едва сдержал смех — очень похоже на Медузу вышло.

В следующем боксе были два кролика, сверкавшие красными злыми глазами, потом енотовидные собаки, у одной из которых оказалась повышенная температура, лабрадор