Лесная тропа - Адальберт Штифтер

Учителем, набиравшим в тот год первый класс гимназии, оказался Антон Франц Йозеф Халль, принявший в монастыре латинское имя «Placidus» — то есть «тихий, кроткий». Земляк Штифтера — уроженец Южной Чехии, Халль не придал значения деревенской латыни Адальберта, зато поинтересовался тем, как его будущий ученик знает природу родного края, и остался доволен его ответами. В лице Халля Штифтер приобрел не только знающего и опытного наставника, но и старшего друга, и черты любимого учителя писатель придаст впоследствии некоторым своим героям.

Потянулись годы учения в гимназии — годы строгой монастырской дисциплины и напряженного труда. Закон божий, древние языки и сочинения античных авторов, новая литература; не забыты и другие науки — математика, физика, астрономия; последние два года были посвящены изучению философии. Из окон аббатства открывался величественный альпийский пейзаж, и Штифтер, с детства любивший рисовать, увлекся здесь пейзажной живописью, которая чуть было не стала его основной профессией. Неизменно первый ученик, Адальберт Штифтер в старших классах гимназии начал давать уроки отстающим и с гордостью отказался от пособия, присылаемого матерью. Жизнь Штифтера в Кремсмюнстере в 1825 году омрачилась тяжелой болезнью: он заразился оспой, навсегда обезобразившей его лицо.

В 1826 году Штифтер блестяще окончил гимназию и получил право на поступление в университет. Простившись с родными в Оберплане (мать к этому времени вторично вышла замуж), он отправляется в столицу империи Вену.

Вена 20-х годов XIX века полна явных и скрытых контрастов. Это не только разительное несоответствие между барочным великолепием дворцового ансамбля Гофбург, роскошью аристократических особняков и унылым однообразием предместий, в одном из которых поселился Штифтер; но и противоречие между жизнерадостной суетой столичных улиц, благодушием влюбленного в музыку венского обывателя и массой полицейских в мундирах и в цивильном платье, чутко улавливающих всякое крамольное слово.

Австрия этих лет — оплот Священного союза и европейской реакции. Во главе правительства стоит канцлер Меттерних — искусный дипломат, пользующийся безграничным доверием императора. Пафос его внутриполитической деятельности — сохранение существующего порядка, обветшалых феодальных институтов, задерживающих буржуазный прогресс. Отгородив Австрию непроницаемым полицейским кордоном от всей остальной Европы, Меттерних превратил ее в «Европейский Китай».[1] Контролю цензуры подвергалось не только всякое печатное слово и вся литература, ввозимая из-за границы, но и частная переписка, и даже… надгробные надписи. «Мне все яснее становилось, что при подобных обстоятельствах тогдашней Австрии в ней нет места для писателя», — отмечал позднее в своих мемуарах классик австрийской литературы Франц Грильпарцер. Его собственные пьесы годами валялись в цензуре, ожидая разрешения на постановку; оппозиционные режиму поэты Николаус Ленау, Анастазий Грюн были вынуждены печатать свои сочинения за границей, скрываясь под псевдонимами. Быть может, именно это стесненное положение венских литераторов и было причиной того, что Адальберт Штифтер, с юности причастный к литературе, не так-то скоро вступил на путь профессионального писательства.

Приехав в Вену, он становится студентом права. Изучение римского и церковного права не мешает Штифтеру посещать лекции по естественным наукам. Профессор физики Андреас Баумгартнер, уроженец соседнего с Оберпланом Фридберга, оказывает ему покровительство и доставляет уроки в богатых буржуазных и аристократических домах. Эти уроки — пока что единственный источник существования. Штифтер остро ощущает унизительное, нищенское положение домашнего учителя и со временем опишет его в «Притче о двух нищих», которую вставит в последнюю редакцию «Записок моего прадеда».

Летние каникулы он проводит на родине, в Оберплане и Фридберге, где живут его друзья; здесь, в доме Матиаса Грейпля — богатого торговца льняным полотном, у которого есть сын и две дочери, собирается кружок молодежи. Позднее Штифтер воскресит счастливые дни своей юности в рассказе «Холостяк». Виктор и его друзья, их веселые загородные прогулки — это фридбергский кружок молодежи с его безобидными развлечениями. Центр кружка — веселая и обаятельная Фанни Грейпль, и Адальберт Штифтер вскоре оказывается в плену сильного и прочного чувства любви к этой девушке, которое он пронесет через всю свою жизнь. Он мечтает о браке с Фанни, она видится ему идеальной женой — доброй и чуткой ко всем движениям его души, — такими предстанут впоследствии читателям его лучшие женские образы. Но он с самого начала не верит в возможность счастья — богач Матиас Грейпль не отдаст дочь за неимущего студента без всяких видов на наследство или карьеру. Штифтер не борец по натуре ни в личном, ни в общественном плане; неуверенность в себе парализует его силы, он вскоре отказывается от борьбы. Его письма к Фанни — яркие литературные документы, исполненные предчувствий горя и угрызений совести по поводу того, что он не в силах завоевать ее. Фанни ревнует его к венским приятельницам, о которых ей рассказывали. Ее ревность оскорбляет Штифтера; ревность вообще представляется ему чудовищем, способным унести покой и радость достойнейших людей. Мотив ревности — разрушительницы счастья — воплощен во многих произведениях Штифтера, неизменно полных биографических реминисценций.

Любовь побуждает Штифтера к поэтическому творчеству. В одном развлекательном журнале появляются однажды его стихи — наивное подражание Клопштоку, — подписанные псевдонимом «Остаде».

В 1828 году он пишет свой первый рассказ «Юлий» (увидевший свет лишь после смерти автора), в котором трагедия социального неравенства в любви получает сказочно-благополучную развязку: безродный юноша Юлий, полюбивший дочь аристократа, неожиданно оказывается похищенным в детстве сыном богатого графа. Однако в действительности Штифтер был и оставался сыном ремесленника и внуком крестьянина, и это определило его личную судьбу. Его материальное положение шатко, будущее — проблематично. Он не чувствует в себе призвания к карьере адвоката или чиновника, и его юридическое образование остается незавершенным. В 1832 году профессор Баумгартнер извещает Штифтера, что в Праге открылась вакансия профессора физики и прикладной математики, и рекомендует ему принять участие в конкурсе. Представленная им письменная работа одобрена, остается выдержать устный экзамен. Но Штифтер на него не явился. Семейству Грейпль своевременно сообщили о его дезертирстве, и Штифтеру официально отказали от дома. Позднее, в уже упоминавшейся автобиографии, он писал: «К сожалению, я вскоре понял, что в качестве преподавателя не смогу действовать так, как хотел бы, и я оставил эту мысль».

В нем еще борются писатель и живописец, но влечение к искусству уже победило все остальные стремления. Штифтер встречается теперь с венскими художниками и литераторами, становится частым гостем излюбленного ими «Серебряного» кафе Нойнера. Здесь бывают драматурги Грильпарцер и Раймунд, поэты Грюн, Ленау и другие. В эти годы он много пишет с натуры — маслом и акварелью, совершенствует свою технику, и это приносит ему успех — пейзажи Штифтера появляются на художественных выставках, время от времени ему удается продать какую-нибудь картину. Но основной заработок — по-прежнему уроки. Репутация талантливого педагога открывает Штифтеру двери в дома австрийской знати.

В 1836 году он узнает о замужестве Фанни Грейпль — она стала женой чиновника. Годом позже женился и Штифтер — на бедной венской модистке Амалии Мохаупт, женщине красивой и доброй, но невежественной и недалекой.

Отныне Штифтер ведет упорядоченную жизнь небогатого бюргера. В 1839 году ему сообщают о безвременной смерти Фанни — она умерла от родов, — и он переживает сильное потрясение. Лекарство от скорби он видит в деятельности — прежде всего в художественном творчестве. Досуг, который оставляют ему занятия с учениками, всецело посвящен искусству: живописи и — все больше — литературе. Случай помогает Штифтеру опубликовать первую законченную им вещь — рассказ «Кондор». Одна из его учениц как-то раз дерзко вытаскивает из кармана учителя рукопись и показывает ее матери — меценатствующей баронессе фон Мюнк; та представляет Штифтера Фридриху Витхауэру — редактору «Венского журнала искусства, литературы, театра и моды», и в начале 1840 года в этом журнале появляется «Кондор».

Рассказанная Штифтером история несостоявшейся любви двух молодых людей — это, несомненно, попытка объективировать, воплотить в образах собственные переживания. Сколько раз и в дальнейшем своем творчестве писатель будет изображать конфликты, терзавшие его самого, и находить для них разрешение, так и не найденное в жизни!