Дом без чёрного хода - Константин Иванович Курбатов

Пока Гоша в щёлку разглядывал странного парня, на площадке появился ещё один человек. Он был невысок ростом и со старательно зачёсанными на лысину жидкими волосами. Лысый посмотрел на мальчишку хмуро и выжидательно. Но мальчишка будто и не заметил его. Он сидел боком на подоконнике, глядел в окно и раскачивал ногой.

— Ну, — потребовал лысый.

Мальчишка медленно оглянулся.

— Приветик, — отозвался он. — От Ильи вам поклон горячий с кисточкой.

— Ну, — раздражённо повторил лысый.

— Печень у него пошаливает, — равнодушно сказал мальчишка. — Селёдку ему нельзя, а он ест.

— Ты что? — спросил лысый.

— Ей-богу, ест, — подтвердил мальчишка.

У лысого взбухли на скулах желваки.

— Тебя зачем, балалайка, прислали сюда? — прошипел он.

— Почему же балалайка? — обиделся мальчишка. — Я, может, совсем даже, гитара. Или рояль.

— Яшка!

— Во, или Яшка.

— Яшка, я Илье скажу. К чертям! Мне здесь с тобой лясы точить некогда.

— А мне?

— Яшка!

— Тише вы, — прошептал Яшка. — Орать-то зачем? Мне ведь ничего не будет, я несовершеннолетний. А вам, если кто узнает, за такие штучки, знаете…

— Идиот, — выругался лысый. — Балалайка несчастная. Морду бы тебе побить. Ты дашь, что принёс, или нет?

— А это? — Яшка потёр перед сплющенным носом пальцами. — Вы всегда про это забываете. С кого мне потом за доставку получать? С Пушкина?

Чертыхаясь, лысый полез в карман и достал металлический рубль. В ответ Яшка протянул ему запечатанный конверт.

Они обменялись ещё несколькими любезностями. Уходя, лысый напомнил:

— Чтобы раньше чем через час отсюда ни шагу. И только дворами. На улицу чтоб носа не казал.

Яшка равнодушно глядел в окно и качал ногой. Он не удостоил лысого ни ответом, ни взглядом.

Приветик с кисточкой

В кладовку хорошо забраться на несколько минут, но не на час. Час в такой конуре не очень-то выдержишь. Темень, пыль, какой-то гадостью пахнет и сесть не на что. И ещё в спину железяки давят.

Но выходить из укрытия после разговора, который Гоша подслушал, было тоже страшно.

Яшка сидел на подоконнике и болтал ногой. Казалось, он устроился тут на постоянное местожительство.

Мама всё время втолковывала Гоше, что от уличных мальчишек нужно держаться подальше. Этот, с расплющенным носом, судя по всему, был ещё хуже уличного.

От неудобной позы у Гоши онемели спина и шея. Он боялся шелохнуться и дышал ртом.

Вдруг в углу кладовки что-то пискнуло и зашуршало. Холодок сдавил Гошину грудь и опустился к коленкам. Крысы! Они нагло возились в темноте и пищали. Сердце у Гоши застучало гулко и часто. Гоша поджал одну ногу, чтобы было не так страшно. Он с удовольствием поджал бы и вторую. Но вторую он поджать не мог. И тут крыса — он ясно представил её — грязная толстая крыса с голым хвостом шмыгнула прямо через Гошин ботинок.

Загрохотали тазы и кровати. Гоша взвыл пожарной сиреной и, как из катапульты, вылетел на площадку. Он несколько секунд постоял с закрытыми глазами и, когда, щурясь от света, открыл их, то с удивлением увидел пустой подоконник.

Но обрадовался Гоша рано. Яшка, которого неожиданный грохот и вой сдули с окна, уже медленно поднимался по ступенькам. Вывернутые Яшкины ноздри возмущённо трепетали.

— Ты, — угрожающе прошипел он. — Трясогузка с чёлочкой. Я же сейчас из тебя салат сделаю. Как поступают со шпионами, знаешь?

Пятясь к стене, Гоша прикрывался ладонями. Руки у него дрожали. Полные губы — тоже. Этот живоглот с ноздрями был пострашнее любой крысы.

— За порядочными людьми шпионишь, да?

Гоша смотрел на свои руки. Там, где остались следы от мороженого, чёрными пятнами налипла пыль. Пятна дрожали и расплывались, потому что в глазах у Гоши скопились слёзы.

— Да? — повторил Яшка.

— Нет, — пробормотал Гоша. — Я просто… Мы на другую квартиру уезжаем, и я… я свой велосипед искал.

Неожиданно пришедшая мысль о старом велосипеде, который действительно валялся где-то в кладовке, немного успокоила Гошу. Он шмыгнул носом и взглянул на Яшку. По щеке у него скатилась слезинка.

— Ты, — прошипел Яшка и от чёлки до подбородка провёл по Гошиному лицу потной ладонью. — Заливать своим предкам будешь. Но если кто узнает, о чём мы тут с моим дядей говорили, то можешь заранее себе место на кладбище готовить. Тебе где больше нравится, на Серафимовском или на Волковом?

У Гоши ослабли ноги. Права была мама! И зачем только понесло его на эту чёрную лестницу? На парадной бы уже сто человек мимо прошло. А здесь тишина, как в могиле. Пырнут в живот финкой, и никто не узнает.

— Ладно, — миролюбиво заключил вдруг Яшка. — Ты вроде свой парень, хотя и с чёлкой. И на кладбище тебе не хочется. Точно?

— Нет, не хочется, — пролепетал Гоша.

— Во, — сказал Яшка. — Я сразу догадался. Сыграем?

Он щелчком большого пальца подбросил металлический рубль, поймал его и зажал в кулаке.

— Орёл или решка?

— Мне домой нужно, — прошептал Гоша.

— Да не дрейфь ты. Мы же по-честному. На три копеечки.

Рубль снова взлетел в воздух и шлёпнулся в грязную Яшкиду ладонь.

— Орёл или решка?

Зелёные Яшкины глаза горели хищно и весело.

— Мне домой нужно, — едва слышно повторил Гоша.

Яшка поднёс к Гошиному носу кулак:

— Ну?

— Решка, — выдавил Гоша.

Кулак раскрылся.

— Твоя, — определил Яшка. — Разменять рубль найдётся?

Гоша затряс головой.

Заверив, что за ним не пропадёт, Яшка снова подкинул монету.

— Орёл, — осмелел Гоша и с ужасом подумал о маме. Увидела бы она сейчас, что он делает. На чёрной лестнице, с самым что ни на есть уличным мальчишкой играет в деньги!

— Фу ты, ну ты, — удивился Яшка. — Опять твоя. Давай по пятаку.

По пятаку Гоша тоже почти всё время отгадывал и подсчитывал в уме, сколько выиграл. Незаметно перешли на гривенники. Потом Яшка предложил метнуть на полтинник. Понятно, человек, который не собирается отдавать проигрыш, может идти хоть на сто рублей. Ему всё равно. И всё же Гоша сказал:

— У тебя на полтинник не хватит. У тебя только рубль, а ты уже шестьдесят шесть копеек проиграл.

— Шестьдесят шесть? — удивился Яшка. — Когда это?

— Ну да. Вот смотри: сначала два раза по три. Потом два пятака я проиграл, а ты три. Значит, одиннадцать копеек. Потом…

— Стопочки, — выставил ладонь Яшка. — По арифметике у меня все равно трояк. Верю на слово. Ну, на полтинник?

— А у тебя хватит?

— Дура ты, — сказал Яшка. — У меня даже на швейную машинку хватит. Вместе