Простая история - Сергей Павлович Трофимов

— Уберите отсюда этого калеку, — произнес капризный девичий голос. — Не хватало мне, чтобы он тут околел.

Михалыча схватили под мышки и поволокли в сквер. От толчка в спину он перелетел через низкую скамейку и растянулся на снегу.

— Эй, старик, — пролаяла темнота в глазах. — Вот тебе пятерка, и держи язык за зубами. Будешь надоедать, уроем. Понял?

А потом чьи-то маленькие ручки стали растирать ему лицо, и он устало открыл глаза.

— Дедушка, ты не умер? — спросила его девчушка с чумазым и милым личиком. — Ой, как ты меня напугал.

Михалыч с трудом добрался до скамейки и угрюмо начал стряхивать снег со своего пальто.

— Вот твоя денежка, — сочувственно произнес ребенок. — Возьми!

Подражая кому-то из взрослых, она тяжело вздохнула и села рядом со стариком. Заглянув ему в глаза, она погладила его искалеченную руку. Два голубя взлетели ей на колени и тихо заворковали о чем-то на птичьем языке.

— Меня отчим тоже колотил почем зря. Я сначала плакала и обижалась. А потом моя мамочка потерялась, и я стала жить на чердаках вместе с этими птичками. Теперь мы одна стая — летаем, где хотим.

Она вдруг тяжело закашляла, и ее маленькое тело натужно согнулось вперед. Михалыч с ужасом смотрел на тонкие струйки крови, которые потекли изо рта ребенка. Голуби отлетели в сторону, искоса посматривая на старика.

— Доченька моя, что с тобой, милая?

Он прижал к себе ее дрожавшее тельце и пригладил растрепанные волосы. Девочка доверчиво обняла его за шею.

— Я узнала тебя, — шептали ее посиневшие губы. — Мама показывала мне фотографии, и я запомнила твое лицо. Она говорила, что ты ходишь с палочкой.

Шмыгнув носом, малышка посмотрела ему в глаза.

— Иногда мне так страшно и одиноко… Хочется, чтобы кто-то был рядом. А ты чуть не умер, когда я тебя нашла.

Она заплакала, и Михалыч поднял глаза к нависшим серым тучам. Грудь ломило от тоски и боли.

«Господи, — подумал он, — Ты дал мне в руки этот огонек. Но у меня не хватит сил, чтобы защитить его от злых ветров».

Он повел ее к старому угловому дому возле современного комплекса «Арена Рига». Там, на четвертом этаже, жила женщина, которую знали почти все бомжи города. В былые дни она работала главным врачом военного госпиталя, а теперь, покупая на пенсию одежду и медикаменты, помогала тем, кто не мог оплачивать свое лечение в больницах.

— Дедушка, давай я тебе здесь подожду, — сказала малышка, останавливаясь у разбитых стекол парадной двери. — Я немножко порисую, ладно?

Достав из кармана уголек, она подошла к стене, расписанной свастикой и нецензурной бранью. Михалыч кивнул и, постанывая, начал подниматься к знакомой двери. На его звонок из квартиры выглянула молодая женщина.

— Ну, вот! Еще один приперся. Ваша докторша здесь больше не живет. Уходите отсюда и дружкам своим скажите, что переселили ее в бараки в Кенгараксе. Так что нечего тут больше шляться.

Снизу послышался надрывный кашель.

— Мне нужна ваша помощь, — прошептал Михалыч. — Моя внучка тяжело больна.

— Кто там, Валя? — прорвался через музыку мужской голос.

— Старик какой-то. Про нашу соседку бывшую спрашивает. Не волнуйся, сама разберусь. А вы, папаша, уходите. Меня на слезу не возьмешь! Внучка у него больная! Придумал тоже! Эх, ни стыда, ни совести…

Дверь закрылась. Михалыч, хромая, спустился к парадной двери. Стоя на цыпочках, малышка рисовала углем на стене. Когда он увидел ее рисунок, у него перехватило дыхание.

— Что это? — прошептал он, рассматривая прекрасную крылатую лошадь.

— Это дочь Снежной королевы, — ответила девочка, вырисовывая почти живые глаза. — Я видела ее во сне. Она обещала, что принесет нам на праздник сказочный снег.

Ее подбородок был перепачкан кровью. Михалыч вздрогнул и, забыв о боли в ноге, побежал наверх по ступеням. Он останавливался у каждой двери, нажимал на кнопки звонков, стучал кулаком и кричал в темную шахту лестничной клетки:

— Люди! Мне нужна ваша помощь! Умоляю, помогите!

Но двери отвечали молчанием или приглушенной музыкой. Там, в освещенных квартирах, хозяйки накрывали столы, мужья и дети смотрели веселые программы на цветных экранах, и далекий зов не достигал их уютного мира.

Маленькая рука коснулась его скорченных пальцев.

— Давай уйдем отсюда, дедушка. Мне здесь холодно, и я хочу спать.

— Ты права, малышка. Мне тоже здесь холодно.

Они спустились к парадной двери. Старик взглянул на стену и разочарованно сказал:

— Как жаль! Кто-то стер твою лошадку. Осталось только чистое пятно.

— Ее никто не стирал. Я отпустила Снежную принцессу на улицу. Она звала меня с собой, но я сказала ей, что должна позаботиться о тебе.

— Спасибо, золотко, — с печальной улыбкой ответил Михалыч. — Сейчас мы пойдем покушаем, купим тебе что-нибудь вкусненькое, а потом отправимся в ночлежку. Только не забудь, что по пути мы должны зайти в аптеку. Возьмем лекарство от кашля и сладкий сироп. Ничего, малышка! Завтра я отведу тебя к врачу. Ты снова станешь здоровой девочкой и будешь рисовать большие и прекрасные картины.

— Я хочу показать тебе свой лучший рисунок. Пойдем, это недалеко.

Старик недовольно засопел. У него болела нога, и тело ныло от голода и холода.

— Может быть, сначала перекусим. Тебе нужно поесть и согреться. Наверное, совсем застыла?

— Нет, дедушка, идем! Скоро начнет темнеть, и тогда ничего не будет видно.

Она протянула ему свою маленькую ладошку, и они зашагали к парку Кронвальда. Навстречу им неслись лохматые снежинки. Деревья тянули вверх хрупкие, покрытые инеем ветви. Воздух темнел, становился плотным и мерцал от неоновых огней большого города. Под ногами метались юркие языки поземки. Мороз крепчал, и где-то впереди скакала белая снежная лошадь.

— Это здесь, — сказала девочка, указывая на арочный проход.

Пожав плечами, старик покорно перешел мощеную улочку. Внутри прохода на стене виднелась дверь, обитая ржавым железом. Обычная дверь, с узором трещин на косяке и косой деревянной ручкой.

— Я ее нарисовала сегодня утром. Посмотри, она как настоящая.

Михалыч ничего не понимал. Он подошел к двери и дернул за ручку. Петли гулко заскрипели. Свежий ветер, хлестнувший в лицо, запорошил на миг глаза искристым снегом. Отступив на шаг, старик с удивлением взглянул на распахнутую дверь.

Там, за порогом, виднелись рощи и поля, замерзшая река с хрустальным мостом и сказочно красивый город с высокими башнями. Все тот же снег кружился и падал с небес, и тысячи окон сияли теплом семейного счастья. И там не было пустых холодных домов, мимо которых бродили замершие бездомные. Божий город. Место, где исполнялись мечты и чаяния каждого человека.

— Я… Неужели ты меня