Монстр внутри - Оливия Нортвуд

выпятились сухожилия на шее и набухли вены на лбу и висках. Она дергала ногами, тряслась, натужно дышала и звучала на все лады. А затем к запаху крови и бензина в кузове фургона примешался запах мочи. Но его это не остановило, он продолжил резать, сжав губы от напряжения. Края раны выглядели отвратительно – в голове промелькнула мысль о том, что ему нужен нож с длинным тонким лезвием, каким обычно нарезают хамон.

Когда наконец удалось отделить грудь от тела, он примерился к приятной тяжести плоти на ладони и решил, что для первого раза вышло не так уж и плохо, – до этого момента он ограничивался только порезами, – и положил грудь в коробку под сиденьем. Любуясь проделанной работой, он и не заметил, что она затихла. Он приложил два пальца к её шее – слабый пульс ещё прощупывался, – расстегнул и спустил до колен джинсы. Она больше не сопротивлялась – это почти его расстроило.

Он набросил на тонкую шею то, что еще несколько часов назад было платьем, чтобы не оставить следов, и обхватил её руками, сцепил между собой большие пальцы, наклонился вперед, надавил всем своим весом и начал сжимать. Он чувствовал, как под его пальцами ломается с глухим скрежетом щитовидный хрящ, слышал звонкий щелчок, когда лопнула хрупкая подъязычная кость. Он видел, как её лицо приобрело сначала багровый, а затем синюшный оттенок. Всё закончилось в тот момент, когда по её подбородку потекла кровь вперемешку с пузырящейся слюной.

Он не разжимал пальцы ещё долго, даже после того, как убедился, что её сердце не бьётся, крепко держал добычу в руках и отпустил только тогда, когда руки мелко задрожали от усталости. Он выпрямился, слез с неё, стянул и завязал в узел презерватив – он не из тех идиотов, что всюду раскидываются своей ДНК, – выволок тело из кузова фургона и бросил на землю.

Закрыв задние дверцы, он сел за руль и завёл машину. Вокруг сгустилась ночь, небо снова заволокло тяжёлыми облаками крысиного цвета, в тишине раздался ворчащий рокот далёкой грозы, заглушив на какое-то мгновение шум двигателя.

2

Глава

Грейс Келлер стояла посреди гостиной, держа в руках чашку с кофе, и смотрела в окно. Прохладное осеннее утро заливало комнату розовым светом, билось в стёкла порывами сырого ветра, мелодично шелестело мокрой, алеющей на самых верхушках крон листвой, шумело протекторами редких машин по мокрому асфальту.

Туман укрыл Сиэтл плотным мягким саваном. В ясную погоду из высоких окон открывался притягательный вид на озеро и устричные фермы. Но сейчас Грейс видела только неясные очертания города и собственное искажённое отражение.

Сентябрь застал её врасплох. Словно она набрала полные лёгкие жаркого и тяжёлого июньского воздуха и выдохнула только сейчас, в стылую осеннюю серость.

Всё лето Грейс провела в забытье. После того как её напарник, детектив Уитфорд, погиб, она жила словно на вдохе, в постоянном напряжении и безнадёжно упустила момент, когда её незапланированный отпуск подошёл к концу. О том, что последние три месяца её жизни были хуже некуда, напоминали счета от психотерапевта, сложенные в стопку на консоли в прихожей и придавленные связкой ключей, и оранжевые блистеры с антидепрессантами в шкафчике над раковиной.

Лейтенант Майкл Мак-Куин дал ей время, чтобы зализать раны, но Грейс сомневалась, что ей это под силу. Она не верила, что готова вернуться к работе, сколько бы все вокруг ни твердили обратное.

Грейс бросила взгляд на негромко работавший телевизор. Внизу экрана горела ярко-красная бегущая строка: «СРОЧНЫЕ НОВОСТИ».

Грейс подошла ближе, взяла с журнального столика пульт и прибавила громкость. Снова какой-то полицейский погиб при исполнении в районе Нортгейт. В этом не было ничего удивительного: любой коп знал, что девяносто процентов преступлений из всех, что совершались в Сиэтле, приходились на Нортгейт. Эван Уитфорд тоже погиб там. Когда это случилось, они жили вместе уже около полугода.

Детективы тогда вели дело об убийстве кассира на заправке. Преступником оказался безработный Тревор Джонс. Его вычислили по камерам видеонаблюдения уже на следующий день. Джонса поймали возле дома. Грейс осторожно, но решительно подошла к нему, держа руку на поясной кобуре, уверенная в том, что им ничего не угрожает, что Джонс не станет усугублять своё положение нападением на полицейских. Уитфорд прикрывал её, он держал «Глок-19» на вытянутых перед собой руках. Группа захвата оцепила участок улицы, патрульные перекрыли движение. Грейс достала наручники и уже готовилась зачитать ему правило Миранды[1], когда он достал пистолет из-за пояса джинсов и выстрелил. Выстрелил в того, кто, по его мнению, представлял опасность, – в Уитфорда – и ринулся в переулок.

Грейс дёрнулась, словно пуля прошла сквозь её тело. Звук выстрела обездвижил её, лишил привычных ориентиров и осел надрывной вибрацией внутри. Она механически обернулась, упала на колени и зажала рану на шее Уитфорда. Жизнь покидала его тело слишком быстро, сочилась сквозь сжатые, напряжённые добела пальцы и собиралась в лужу на грязном, заплёванном тротуаре.

Чувствуя толчки, с которыми алая кровь выплёскивалась наружу, Грейс истерично всхлипывала. Звуки, рвавшиеся из её горла, мало напоминали человеческие. Уитфорд смотрел ей в глаза, крепко сжимал её запястья своими руками, он пытался сказать что-то, отдалённо напоминающее просьбу: «Отпусти меня». Но Грейс не могла его отпустить. Она зажимала его рану даже после того, как он перестал дышать, даже после того, как его взгляд остекленел, а руки безвольными плетьми упали на асфальт. Грейс обнимала его, прижимала остывающее тело к себе, не подпуская к нему прибывших медиков из службы спасения.

Её одежда пропиталась кровью. Кровь была всюду: на лице, на теле, её вязкие капли склеили длинные волосы Келлер.

Тревора Джонса поймали спустя несколько часов после смерти Уитфорда, и в его деле появилась пометка: «Убит при задержании».

Грейс смерть Джонса не удовлетворила, и она выпала из жизни отдела по расследованию убийств на долгих три месяца, пока лейтенант Мак-Куин не сообщил ей, что пришло время возвращаться.

«Полицейские продолжают погибать в Нортгейте, – с вызовом говорила диктор. – Комиссар полиции Сиэтла пока не давал комментариев. Нам стало известно, что помощник мэра Джейми Брюэр и губернатор штата Вашингтон лично выразили соболезнования семье погибшего офицера. Напомню, что лето в этом году было омрачено убийством другого полицейского».

Сердце Грейс пропустило несколько ударов, сбилось с ритма, она чувствовала его толчки на корне языка, к горлу подступала тошнота.

Келлер замерла перед телевизором.

«В июне в Нортгейте при попытке задержания Тревора Джонса погиб детектив Эван Уитфорд.