Грехи ночи (Иас и Дэнджер) (ЛП) - Кеньон Шеррилин

Но это было глупо. Ничто не могло, когда бы то ни было, тронуть Алексиона.

И все же, он мог слышать голос Ашерона у себя в голове.

Некоторых из них еще можно было спасти, и это были те, на кого Ашерон желал, чтобы он обратил свое внимание.

Спасай тех, кого можешь, брат мой. Ты не можешь решать за всех. Позволь им самим выбрать свой путь. Ничего нельзя сделать для тех, кто не желает слушать — но для тех, кто желает…

Это того стоило.

Возможно и так, но что его волновало более всего — это то, насколько мало для него значило, живы они или мертвы. Долг, честь, выживание — вот все, что он знал.

Он был непреклонен. Как скоро он не будет предоставлять даже выбора? На самом деле, это должно быть просто. Появиться внезапно, победить их и вернуться домой.

Зачем пытаться спасти кого-либо, когда Темные Охотники, в первую очередь, сами себя прокляли?

Нет, в конце концов, он не был Ашероном. Его терпение давным-давно закончилось. Его больше не волновало, что происходило с каждым из них.

Но наблюдая, как Дейнжер убивает последнего даймона, он вдруг почувствовал что-то. Это было мимолетно и трепещуще, как тупая судорога.

Впервые за многие века, он захотел изменить то, что должно было случиться — он лишь не знал почему. Почему это волнует его?

Подняв руку, он убрал изображения со стен.

Но даже после этого, он все еще продолжал видеть будущее в своих мыслях. Если Дейнжер продолжит в том же духе, она, также как и ее друзья, будет подвергнута Криси — суду Алексиона, который он должен вершить. Ее преданность им станет причиной ее смерти.

Но не она одна пострадает от руки Алексиона. Алексион закрыл глаза и вызвал в своем воображении образ другого Темного Охотника.

Кирос.

Он выбрал путь падения не только для себя, но и для других.

В этот раз не было сомнений в том, что за боль ощущал Алексион. Она была столь неожиданной, что даже заставила его вздрогнуть. Это были последние отголоски человечности, и он с облегчением понял, что в нем еще осталось что-то человечное.

Нет, он не мог просто стоять в стороне и смотреть, как погибает человек. Не в том случае, когда он мог помочь ему.

«Поистине, ничто не определяется одной лишь судьбой. В один миг все может поменяться. Даже если на улице чистый, солнечный денек, то мягкий шепот ветра может превратиться в ураган и разрушить все, к чему прикоснется».

Как часто Ашерон говорил ему это?

Все это вновь всплыло в голове, и Алексион захотел изменить то, чему суждено было случиться.

Странно было испытывать все эти эмоции снова, особенно после тех веков, когда он не чувствовал ничего.

Всегда есть надежда.

О да, конечно. Он давно забыл такое чувство, как надежда. Жизнь продолжалась. Люди рождались и умирали. Смерть приходила вновь и вновь. Трагедия. Успех. Все шло по кругу, снова и снова. Ничто не менялось.

И, тем не менее, на этот раз он почувствовал что-то иное. Марко стал негодяем и помогал даймонам. И ничего нельзя для него сделать. И что еще хуже, были и другие, которые незамедлительно пошли за Марко. Другие, кто позволял ему и Киросу отвратить себя от правды. Темные Охотники в Северной Миссисипи собирались вместе, чтобы выступить против Ашерона и Артемиды.

Это то, что должно быть остановлено.

Приняв решение, он вышел из своей комнаты в самой южной части дворца Ашерона и направился по позолоченному коридору, который вел от его отделанных комнат к тронному залу, расположенному в центре. Черный с прожилками мраморный пол слегка холодил его босые ноги. Если бы он все еще был человеком, этот холод был бы абсолютно пронизывающим. Некоторым образом, он мог только осознать эту температуру, но не мог в действительности ее почувствовать. И, тем не менее, этот холод, казалось, совершенно проник внутрь него.

Дойдя до двенадцатифутовой [7]двери, сделанной из золота, он толкнул ее и увидел Ашерона, сидящего на троне, в то время как его демоница — Сими, лежала на животе в дальнем углу комнаты и смотрела QVC [8].

Демоница, выглядевшая как земная двадцатилетняя девушка, была одета в красный винил. Ее постоянно меняющиеся рожки идеально соответствовали одежде, а длинные черные волосы были заплетены в косу у нее за спиной. В ее руках была огромная, наполовину пустая, миска с попкорном, в то время как ее хвост мелькал над головой, как если бы она отсчитывала ход времени.

— Акри? — спросила демоница, — где моя кредитка?

Как всегда, когда бывал дома в Катотеросе, Ашерон был одет в черную форместу — длинную похожую на халат одежду, которая оставалась открытой спереди, обнажая грудь, и черные кожаные брюки. Форместа была пошита из плотного шелка, с золотой вышивкой на спине, изображающей солнце, проткнутое тремя серебряными молниями — знак, который был изображен на плече Ашерона.

Длинные, темные волосы Ашерона были распущены и спадали на плечи. Он сидел на позолоченном троне, тренькая на солидной черной электрогитаре, которая отлично звучала без эффекта усилителя. Слева от него, на стене был ряд мониторов. Каждый из них показывал мультик про Джонни Браво [9].

— Я не знаю, Сим, — сказал Ашерон, сбитый с толку, — спроси Алексиона.

Прежде чем Алексион достиг трона Ашерона, демоница появилась перед ним, зависнув в воздухе, пока ее огромные красно-черные крылья хлопали, удерживая ее вес. Ее крылья, так же как и рожки, и глаза, меняли свой цвет согласно ее настроению и меняющемуся вкусу. Цвет ее волос тоже менялся, но он был связан с Ашероном, поэтому всегда был идентичен его цвету волос.

— Где моя кредитка, Лекси?

Он послал ей терпеливый, но строгий взгляд. Сими была не более чем очень маленьким ребенком, когда девять тысяч лет назад Ашерон убедил его жить здесь. Одной из обязанностей, которыми наделил его Ашерон, было помогать ему присматривать за ней и удерживать ее от проблем.

Да. Это было почти невозможно.

Не говоря уже о том, что он также как и Ашерон повинен в том, что она была столь избалованна. Как и его босс, он, казалось, не мог справиться с собой. Было в этой демонице что-то врожденно неотразимое, располагающее и, в конце концов, милое. Что-то, что заставляло его любить ее как дочь. Во всей вселенной она и Ашерон были единственными существами, что заставляли его испытывать какие-либо человеческие чувства. Он любил их обоих и умер бы, защищая их.

Но как ее «другой» отец, он знал, что должен был и для Сими, и для всего мира, попытаться научить ее некоторой сдержанности.

— Тебе нет нужды покупать что-то еще, Сими.

Ее певучий ответ был быстр и выскочил автоматически:

— Нет, нужно.

— Нет, — настаивал он, — не нужно. У тебя уже есть более чем достаточно безделушек, чтобы ты нашла, чем себя занять.

Она надулась, в то время как ее глаза вспыхнули красным, а ее хвост начал повсюду хлестать.

— Дай мне кредитку, Лекси. Сейчас же!

— Нет.

Она завопила, затем быстро развернулась к Ашерону и полетела к его трону. Неожиданно на его мониторах появился QVC.

— Сими… — сказал Ашерон, — я кое-что смотрел.

— О-о, фу, этот глупый мультфильм. Сими хочет ее Diamonique [10], Акри, и она хочет его сейчас!

Ашерон бросил раздраженный взгляд на Алексиона.

— Дай ей ее кредитки.

Алексион свирепо уставился на него:

— Она так испорчена, так слаба. Ей следует научиться контролировать свои импульсы.

Ашерон выгнул бровь:

— И как давно ты пытаешься научить ее сдержанности, Алексион?

Это не нуждалось в комментариях. Существовали в жизни такие вещи, что были совершенно бесполезны. Но бессмертие было таким скучным. Попытки контролировать Сими добавляли искорки в его жизнь.

— Я, в конце концов, научил ее тихо сидеть перед телевизором… Ну или что-то типа того.