Белый верх, чёрный низ - Эль Бланк

послужить не одному поколению семьи. Лаконичные светильники из литого стекла, закреплённые на потолке и стенах, оклеенных разноцветными, радующими глаз обоями. Ведь в жизни так не хватает ярких красок.

Простота, надёжность и функциональность. Они намного выгоднее и удобнее в мире, где на первом месте выживание в непростых условиях окружающей среды. Тут уж не до изысков и эстетики.

Во всём остальном низшие руководствовались такими же соображениями. Планировка дома была компактной и рациональной. Они не желали отапливать лишние комнаты, когда намного экономней обойтись минимумом. Вместе с тем помещений в доме было достаточно для комфортной жизни. Просто вместо никому не нужной столовой, как это было принято у обитателей Белого Мира, жители Чёрного Мира для трапез собирались на кухне, куда более уютной и удобной в их восприятии. К чему таскать еду и посуду в столовую, если на кухне всё под рукой? Тем более каждый сам себя обслуживает, перед домочадцами никто не суетится.

— Фрая, жуй нормально. Глотаешь кусками, будто неделю тебя голодом морили, — добродушно ворчала мать семейства, когда наутро дочь, взбудораженная ничуть не меньше, чем накануне, вылетела из своей комнаты, торопливо переставила на стол напротив себя тарелку с тёмными рыхлыми оладьями из апса, политыми жутным сиропом, налила горячий семричный морс и принялась торопливо всё это поглощать.

— Не хоху нихохо хахефифать, — с набитым ртом ответила Фрая.

Сидящая напротив неё девчушка прыснула со смеху. Морс, который она в этот момент пила, веером брызг разлетелся над столом. Впрочем, это никого не рассердило. Отец лишь добродушно отвесил неаккуратной дочери номинальную затрещину, а мать указала подбородком на тряпку, висящую на краю раковины. Да и сама виновница беспорядка не сочла ни произошедшее, ни наказание чем-то ужасным и непоправимым — продолжая хихикать, взялась за уборку.

— Спешка хороша при ловле трох. А ты вроде не акабса, чтобы такими глупостями заниматься, — накладывая себе добавку, пожурил старшую дочь глава семьи.

Услышав упоминание о себе, до этого смирно сидевшая в углу упитанная шестиногая животинка, покрытая глянцево-чёрной чешуёй, тут же рванула к нему. Уселась у ног, обутых в добротные кожаные сапоги, и с самым что ни на есть несчастным выражением на узкой морде уставилась на рот, в котором исчез очередной оладушек.

Подачка появилась откуда не ждали — женская рука опустилась под стол, одаривая «голодающую» питомицу.

— Она скоро лопнет, — беззлобно прокомментировал мужчина уступчивость своей жены. — А я её в могильник не повезу. Сама будешь в дерьме возиться.

— И отвезу, — ничуть не обиделась и уверенно отпарировала женщина. И не отступила от своей позиции: — Пусть ест, если аппетит есть. Хорошей акабсы должно быть много. Как и хорошего человека. Ты что-то имеешь против?

Она демонстративно легла на стол грудью. Объёмные округлости, лишь наполовину скрытые в вырезе яркой блузки, вызывающе колыхнулись, привлекая внимание мужчины и отвлекая от предмета спора.

— Ночью вроде был «за», — хмыкнул муж. Поскрёб пятернёй под подбородком, заросшим окладистой тёмной бородкой, и поинтересовался: — Чё за вопросы вообще?

— Так я почём знаю! Может, у тебя переворот в голове случился. Вы, мужики, народ непостоянный — сегодня вам одно подавай, завтра другое. Кто три дня назад весь пол на заводе слюнями закапал, когда директор со своей секретаршей в цех спустился? А ведь тощая, стерва, как палка, смотреть не на что. Вот в точности как наша Фрая.

— Намекаешь, что из меня «нехороший» человек получился? — заинтересовалась дочь, даже не собираясь обижаться на сравнение и намёк.

— Вот, дурында, нашла к чему придраться, — раскритиковала выводы мать, сообразив, что логика сыграла против неё. — Я ж за тебя переживаю! А ну как в хвалёной академии кормят плохо, а у тебя никакого жирка на боках. Такими темпами ведь окончательно в скелет превратишься. И учёба там наверняка изнуряющая. Придётся подстраиваться под непонятные правила и привычки. Целый год так мучиться, не расслабишься.

— А пусть она себе там кавалера заведёт и расслабляется себе на здоровье, — вклинилась в разговор сестрица. Швырнула тряпку в раковину, одёрнула упорно ползущую вверх короткую обтягивающую юбку и заявила: — Парни же тоже участвовали в отборе и на станции будут.

— Ты чего несёшь, Гралла? — возмутилась мать. — Это ты себе можешь позволить вместо школьных уроков на концерт рвануть, попой там вилять и с парнями обжиматься. А в академии всем учиться надо, там дурью маяться некогда. Мужика она и тут себе найдёт, когда вернётся. Будет у нас завидная невеста.

— Пусть подольше не возвращается. Или сразу замуж выскочит и уматывает, — нагло отпарировала девчонка. — Мне её комната больше нравится. Чего впустую отапливать?

— Сунешься в мою комнату — придушу, — беззлобно пообещала Фрая, точно зная, что никогда не сделает ничего подобного. Резкие и грубые слова в Чёрном Мире часто расходятся с делами. Прямота — это знак открытости и доверия, ведь нет ничего лучше и правильнее, когда не надо притворяться, угождать и подбирать какие-то красивые фразы. Умный человек поймёт правильно, а глупый, хоть так, хоть этак к нему подступись, всё на свой лад переиначит.

За небольшим узким окном, где медленно разгорался тусклый рассвет, вдруг ярко вспыхнули огни фонарей, осветив расположенную недалеко от дома посадочную платформу экспресса. До прибытия поезда оставалось совсем немного.

— Вот теперь бегом! — скомандовал отец, поднимаясь. В коридоре прихватил с вешалки непромокаемый плащ, застегнул на поясе портупею и открыл дверь, пропуская поспешивших следом за ним женщин.

Ничуть не сетуя на суету и толкотню в узком проёме, весело подшучивая друг над другом, они быстрым шагом шли к перрону. Закрываясь зонтом от моросящего дождя и бережно прижимая к себе сумку с вещами и заветным приглашением, Фрая ничего вокруг не замечала. Внутренним взором она уже давно была на станции Межмирья.

А вот её родственницы по сторонам привычно озирались и потому предусмотрительно подхватывали рассеянную студентку за локоть, уводя от коварных луж. Покрикивали на резво скачущую по грязи акабсу, норовящую окатить всех брызгами. Старались не отставать от идущего впереди мужчины, предусмотрительно снявшего с предохранителя энергострел и зорко всматривающегося в малейшие колебания веток растущего вдоль дорожки кустарника. Это акабсе не страшны ни кислотный дождь, ни укусы древесной сплюшки, а людям приходится себя защищать от опасностей.

Несколько выстрелов по пути главе отряда всё же сделать пришлось. Его спутницы, переступая через обугленные тельца, похожие на куски толстых верёвок с небольшими выростами-крылышками,