Царица Горго - Виктор Петрович Поротников

собравшихся противостоять ему. Персидские корабли весь вчерашний день длинными вереницами втягивались в Эвбейский пролив, двигаясь вдоль полуострова Магнесия. Греческие дозорные на острове Скиаф вели подсчёт вражеских судов, передавая свои сведения на Эвбею с помощью сигнальных огней. Судя по этим подсчётам, у персов имелось больше тысячи триер, не считая грузовых кораблей.

Гора Телефрия, господствуя над мысом Артемисий, отгораживала своими лесистыми отрогами северный берег острова Эвбея от его внутренних областей, изрезанных невысокими горными хребтами и узкими долинами. Склоны горы были покрыты густым лиственным лесом и зарослями дикого орешника.

В лесу царила прохлада; в ветвях лип и дубов звонко щебетали птицы. Широкая тропа была укрыта тенью от нависавших над ней могучих крон, сквозь которые не мог пробиться ни один луч солнца. Под ногами Фемистокла шуршала сухая прошлогодняя листва. Эта тропа была проложена местными пастухами, издавна гонявшими коз на высокогорные луга. В одном месте торопливые шаги Фемистокла спугнули несколько серн, которые коричнево-жёлтыми тенями мелькнули среди деревьев, уносясь вглубь чащи. Топот маленьких копыт быстро растворился в шуме листвы, колыхаемой ветром, и в несмолкаемом птичьем гомоне.

Вершина горы Телефрии представляла собой узкую седловину, покрытую травой с двумя конусообразными известняковыми пиками по краям. Расстояние между этими скалистыми утёсами было не меньше трёхсот шагов. В стародавние времена, когда на Эвбее жили легендарные абанты, на вершине Телефрии обдуваемой всеми ветрами, стояло поселение этого древнего племени. Следы селения в виде полуразрушенной башни и фундаментов домов заросших травой и барбарисом были видны и поныне.

Возле руин каменной башни Фемистокл ещё издали заприметил красную хламиду Еврибиада и серые плащи его спутников. Неподалеку на круглой площадке из плоских камней лежали тонкие обгорелые стволы срубленных клёнов и ясеней покрытые ещё горячим дымящимся пеплом. Это были остатки сигнального костра, с помощью которого эллинские дозорные на Эвбее сообщались с греческими наблюдателями на острове Скиаф. Ночью афинские триеры забрали со Скиафа эллинских лазутчиков, так как на этот остров вот-вот должны были высадиться персы.

– А вот и Фемистокл пожаловал! – Поликрит дружелюбно протянул руку подошедшему афинянину. – Привет тебе, друг мой!

Фемистокл крепко стиснул пальцами локоть эгинского наварха, одновременно ощутив такое же сильное пожатие на своём правом локте. В те времена мужи равные по рождению совершали рукопожатие не ладонью в ладонь, а локтем к локтю.

Еврибиад и Адимант, обернувшись, тоже поприветствовали Фемистокла, но без малейшего дружелюбия в голосе.

– Взгляни туда, Фемистокл! – сердито обронил Адимант, указав рукой на видневшиеся вдалеке скалы полуострова Магнесия, возле которых вдоль песчаных пляжей и небольших бухт в несколько рядов стояли корабли персидского флота. – Взгляни на этот лес мачт и скажи нам откровенно, смогут ли наши двести восемьдесят кораблей победить эту вражескую армаду! Ты не верил донесениям наблюдателей с острова Скиаф, так, может, теперь ты поверишь своим глазам!

– И впрямь, Фемистокл, любопытно узнать твоё мнение, – сказал Еврибиад. – На военных советах ты так ловко раскладываешь на столе бобы, изображающие наши и персидские триеры, с таким азартом объясняешь, как нам следует действовать против троекратно превосходящих сил врага… Однако выясняется, что флот Ксеркса не втрое, а впятеро превосходит наш флот.

Отсюда, с горной вершины, Эвбейский пролив показался Фемистоклу не таким уж и широким, каким он виделся ему с палубы корабля. Оказалось, что и цвет морской воды с высоты птичьего полёта имеет далеко не одинаковый оттенок. Ближе к суше море серебрится голубоватой лазурью, а вдалеке, возле острова Скиаф, морские волны имеют цвет тёмного ултрамарина. Там, где торчат верхушки подводных скал, разбиваются пенные валы, а над мелководьем морская вода кажется зеленоватой дымкой или светлым пятном покрытым рябью из маленьких волн.

Горный кряж на полуострове Магнесия казался голубым, сливаясь с синим безоблачным небом. На фоне горных склонов и белой прибрежной полосы многочисленные суда персов были прекрасно различимы. Сотни и сотни кораблей стояли бортом к борту на якоре или приткнувшись носом в низкий берег.

– Вполне возможно, что флот Ксеркса впятеро превосходит наш флот, – промолвил Фемистокл после долгой паузы, во время которой он внимательно вглядывался в противоположный берег Эвбейского пролива занятый врагом. До него было около восьмидесяти стадий. – Но это не означает, друзья мои, что мы должны уйти отсюда без сражения. Этот пролив не настолько широк для того, чтобы персидские навархи смогли развернуть здесь в боевой порядок все свои суда. Мы же без труда сможем это сделать. К тому же нам ведомы все здешние рифы и мели. Мы же у себя дома, а варвары – гости незваные.

Фемистокл посмотрел на Поликрита и Адиманта, затем перевёл взгляд на Еврибиада, за которым в любом случае оставалось последнее слово как за верховным навархом всего греческого флота. На суровом загорелом лице Еврибиада с прямым носом и низкой линией бровей Фемистокл не заметил той внутренней решимости дать бой персам, какая проступала во взгляде его светло-голубых глаз ещё вчера и позавчера. Было видно, что тяжкие сомнения одолевают Еврибиада, который, как гражданин Спарты, не страшится опасности и смерти, но как человек честолюбивый не желает погибнуть бесславно.

«Похоже, Адимант и Поликрит уже напели Еврибиаду, что с нашими силами флот Ксеркса неодолим даже в узком Эвбейском проливе, – промелькнуло в голове Фемистокла. – Тем более что сделать это нетрудно, ведь Еврибиад плохо разбирается в морской тактике. До этого Спарта никогда не вела войн на море».

Для своих пятидесяти лет Еврибиад выглядел очень моложаво. Он был высок и статен, с мускулистыми руками и жилистой шеей. У него были довольно резкие черты лица из-за острых скул, крупных надбровных дуг и заметно выступающей вперёд широкой нижней челюсти. Свои длинные светлые волосы Еврибиад перетягивал на лбу узкой повязкой. У него имелась небольшая бородка, но отсутствовали усы, поскольку мужчинам в Спарте ношение усов было запрещено законом. Под правым глазом у Еврибиада имелся шрам в виде серпа, другой шрам наискось пересекал его высокий лоб прямо над левой бровью.

Одет Еврибиад был в короткий льняной хитон, подпоясанный широким ремнём с висящим на нём мечом, и красный военный плащ-хламиду. На ногах у него были сандалии из толстой бычьей кожи.

– Сражаться, конечно, придётся, – хмуро произнёс Еврибиад. – Об отступлении не может быть и речи. Ведь наш флот прикрывает с моря эллинское войско, стоящее в Фермопилах против полчищ Ксеркса. Наша первейшая задача – не допустить персидские корабли в Локридский залив. Ведь тогда варвары смогут миновать Фермопилы по морю и окружить греческий отряд во главе с царём Леонидом.

Фемистоклу было известно, что Еврибиад получил приказ из Спарты всеми средствами