Лишняя. Ты мне (не) нужна (СИ) - Настя Петухова

мной?!»… вроде бы только хочу, однако, зачем-то поднимаю голову и встречаюсь с раздражённым взглядом моей дорого́й тётушки.

— Чтобы к вечер-р-ру убор-р-ка была закончена! — достаточно любезно… приказывает.

К подобному тону в нашем тёплом общении я привыкла, но это её «р-р-р» сбивает с толку. Обычно Алисинья переходит на рычание, когда сильно волнуется или злится, или… нервничает?!

Неужели я пропустила что-то важное, пока летала в глупых воспоминаниях?

Быстро начала перебирать в голове события последней недели.

Что я могла натворить? Где-то не так посмотрела, не то сказала или же кто-то донёс обо мне очередную лживую информацию? Вроде бы ничего не было… Но насчёт последнего предположения я не уверена. Сёстры любят «пошутить» и сочинить какую-нибудь нелепицу, в которую все безоговорочно верят… Ух!

Надеюсь, что причина её возбуждённого состояния всё-таки не связана со мной. В противном случае мне придётся выслушать ещё и тираду о разочаровании в нерадивой племяннице.

— А второго захода я просто-напросто не переживу! Свалюсь от боли и усталости. И плевать, что обо мне подумают и какое последует наказание!

Я очень устала, хоть и не показываю этого окружающим. Последний год в общей академии самый сложный и важный… от него зависит моё будущее… и главное, моя свобода.

Украдкой посматриваю на Алисинью, пытаясь отыскать ответы или хотя бы подсказки. Её мимика слишком красноречива, и по ней можно многое прочесть.

Взгляд недовольный, густые светлые брови сведены к переносице, образовывая глубокую морщину. Губы поджаты в тонкую линию, а ноздри достаточно крупного носа раздуваются от тяжёлого дыхания.

В целом, нет ничего удивительного — обычное выражение лица герцогини Тарковской, когда мы остаёмся наедине. Главное, что молнии не метает, искры из глаз не вылетают и слюной не брызжет… Значит, я, скорее всего, ни при чём.

Тогда что же случилось?

— Сегодня мы ждём очень… — женщина поднимает указательный палец вверх, дабы подчеркнуть значимость своих слов, и продолжает: — очень важных гостей. Особняк должен сиять! Что от тебя тр-р-ребуется — знаешь. Гостиная, столовая, кор-р-ридоры на первом этаже, — деловито перечисляет, теперь уже загибая пальцы, — тебе всё ясно, Сар-р-ра?!

— Конечно, тётушка, — быстро выпаливаю, а она кривится от подобного обращения. Да и ладно.

Облегчённо выдыхаю, потому что я не виновата! А предстоящая уборка огромного дома? Пф-ф-ф! Пустяки. Мне не привыкать. Не знаю, к счастью это или к сожалению…

— Тогда за р-р-работу! — взглядом указывает на дверь, ясно давая понять, что разговор окончен.

Я, не задумываясь, делаю книксен и резко разворачиваюсь, чтобы как можно скорее сбежать из комнаты… хочу сделать шаг, но останавливаюсь под громкое цоканье.

Что ж за день-то такой!

На радостях совсем забыла, что лёгкий поклон Алисинья считает неуважением к своей величественной особе. Разворачиваюсь обратно с искренней извиняющей улыбкой на лице, на что та лишь закатывает глаза и бубнит:

— Никакого воспитания у этой девчонки! Свалилась же на наши головы!

Я игнорирую её выпад, приседаю в глубоком реверансе и застываю, согнувшись практически пополам. Ноги тут же начинают дрожать. Боль никуда не делась, я лишь абстрагировалась от неё на время, пока размышляла и выслушивала указания.

В глазах скапливаются слёзы, дышать становится тяжело — форменное платье сдавливает грудь, но я упрямо терплю.

Ни за что и никогда не покажу своей слабости!

Герцогиня Тарковская намеренно медлит… наказывает, показывает моё место в этом доме, на секундочку, в моём родном доме. И пускай! Осталось чуть больше пяти лет… и я исчезну из их жизни. Навсегда! Что для меня эти несколько лет против десяти прошедших? Ничего. Я справлюсь!

— Можешь идти, — лениво произносит, а я мигом вылетаю из комнаты, с нестерпимым желанием наконец-то снять эти ненавистные туфли!

Глава 3. Место моей души

Сара Тарковская

«Вылетаю» — это я, конечно, сильно преувеличила. Я иду спокойно, с трудом превозмогая раздирающую боль, но соблюдая все правила приличия. Даже не спотыкаюсь, когда чувствую ненавидящий взгляд, прожигающий мою спину где-то в области между лопаток.

Выхожу за дверь и не удержавшись, всё-таки стону в голос, но тут же прикрываю рот руками и опасливо оглядываюсь по сторонам.

— Фух, никого… — шёпотом произношу на выдохе и успокаиваюсь.

Безумно хочется разуться и босиком добежать до своей комнаты, но у Алисиньи по всему дому глаза и уши. Слуги обязательно доложат о моём неподобающем поведении и виде. В их преданности не сто́ит сомневаться, что, к сожалению, не может не огорчать… чересчур быстро они забыли, чьей дочерью я являюсь. Буквально сразу же, как только не стало родителей и титул моего отца, вместе с особняком перешли во владение его младшего брата — Власа.

* * *

Некоторые из слуг, даже не задумываясь, склонили голову перед новой герцогиней Тарковской. Всё это произошло уже больше десяти лет назад, но они до сих пор стараются выслужиться и попасть в милость к моей дорого́й тётушке. Другие слуги держат нейтралитет и работают ради работы, а не ради новых сплетен, интриг и за́говоров. Такая позиция достойна уважения. Я не трогаю их — они меня. Хотя я в принципе никого не трогаю. Мне проще промолчать, чем ввязываться в заведомо бессмысленный конфликт.

Из всех обитателей нашего особняка только старый садовник, что служил ещё при жизни родителей моего отца и дядюшки, относится ко мне с теплотой и любовью. Как к родной внучке, которой у него нет и никогда не было. Только с Савелием, он сам просил называть его по имени, я могу быть само́й собой.

Иногда я сбега́ю к нему в сад, где мы прячемся в отдалённой беседке, куда не доходит ни один житель нашего дома. Болтаем, пьём чай с печеньем, что я тайком приношу с собой.

С ним я открыто делюсь своими успехами и переживаниями, планами на будущее и самыми сокровенными мечтами, потому что знаю — мои секреты останутся между нами и никогда не выйдут за пределы маленькой беседки в глубине сада…

* * *

В комнату я обессиленно вползаю. Прикрываю дверь и поворачиваю ключ в замке, отрезая себя от внешнего мира и любопытных глаз, следящих за каждым моим шагом.

Задирая ноги непозволительно высоко, скидываю туфли, которые тут же разлетаются в разные стороны. Ни о каком приличии, нормах и правилах речи быть не может! Я наконец-то в безопасности. Могу себе позволить делать, что хочу и как хочу! И только от осознания этого на сердце становится легче. Свободнее…

* * *

Моя спальня — единственное место в доме, которое