Золотой вулкан - Жюль Верн

В довершение своих слов мэтр Снаббин изложил Самми Скиму содержание письма губернатора. Действительно, в начале 1897 года Джосайас Лакост прибыл в Доусон, столицу Клондайка, имея при себе всю необходимую для золотоискателя экипировку. В июле 1896 года обнаружили золото на Голд-Боттоме, притоке Хантера, и поречье Клондайка привлекло к себе внимание. На этих приисках уже трудилось множество старателей, когда туда приехал Джосайас Лакост, в полной уверенности, что разбогатеет, и с намерением приобрести какой-нибудь участок на немногие оставшиеся у него деньги. Наведя справки, он купил участок номер сто двадцать девять на Фортимайлз-Крик, притоке Юкона, главной аляско-канадской водной артерии.

Зачитав письмо, мэтр Снаббин добавил:

— Похоже, ваш участок еще не отдал всего, что рассчитывал из него извлечь господин Джосайас Лакост. Возможности этой земли, скорее всего, не исчерпаны. Но каким ужасным опасностям подвергают себя несчастные эмигранты! Тут и страшные зимние холода, и всевозможные местные болезни. А сколь убоги условия существования! Увы, многие возвращаются домой еще более нищими, чем до отъезда.

— Что же, дядю погубила нищета? — спросил господин Ским.

— Нет, — ответил нотариус. — В письме ничего не говорится о том, что Джосайас Лакост был доведен до крайности. Его погубил тиф — недуг, унесший неисчислимое множество жизней и невероятно опасный в этом холодном климате. При первых признаках заболевания ваш дядя возвратился в Доусон, где и скончался. Поелику было известно, что он родом из Монреаля, о его смерти сообщили мне, чтобы я поставил в известность вашу семью.

Самми Ским задумался: как же действительно шли дела дяди в период его золотоискательской эпопеи, явно не плодотворной? Не потратил ли он всего, подобно многим опрометчивым старателям, купив участок по завышенной цене? Что, если он умер должником, не расплатившись с рабочими?..

Занятый этими мыслями, он сказал нотариусу:

— Мэтр Снаббин, возможно, дядюшка оставил после себя немалые долги. В этом случае — ручаюсь, что мой двоюродный брат меня поддержит, — мы сделаем все для защиты доброго имени Лакостов, которое носили наши матушки, и если потребуются жертвы, мы принесем их без колебаний. Необходимо как можно скорее составить опись имущества дяди Джосайаса.

— Подождите, дорогой господин Ским! — воскликнул нотариус. — Я вас отлично знаю, и ваши чувства меня не удивляют! Но, думается мне, нет нужды в жертвах, о которых вы говорите. Не исключено, что ваш дядя умер нищим, однако не будем забывать о том, что он владел участком на Фортимайлз-Крик, а ведь эта собственность имеет стоимость, позволяющую справиться со всеми нуждами. Имение вашего дяди отныне нераздельно принадлежит вам и Бену Реддлу, понеже вы являетесь единственными родственниками господина Джосайаса Лакоста, обладающими правами наследников.

Тем не менее мэтр Снаббин согласился, что надлежало действовать как можно более осмотрительно. Братья могли принять наследство лишь при соблюдении условия об описи наследуемого имущества. Им предстояло в первую очередь определить актив и пассив имения усопшего и только после этого принимать какие бы то ни было решения на сей счет.

— Если вы не против, господин Ским, я мог бы вашим делом заняться, — добавил нотариус. — Полагаю, прежде всего надобно собрать самые точные сведения. В конце концов, кто знает?.. Участок — это участок!.. Еще неизвестно, что именно там нашли: ничего или почти ничего. Как говорят старатели, достаточно одного лотка, чтобы набить кошелек до замка!

— Разумеется, мэтр Снаббин, — ответил Самми Ским, — если участок дяди хоть чего-нибудь да стоит, мы поспешим от него избавиться, естественно, на максимально выгодных условиях.

— Конечно, — согласился нотариус. — Но такого ли мнения ваш кузен?

— Полагаю, да, — ответил Самми Ским. — Не думаю, чтобы в голову Бену пришла фантазия заняться добычей самому.

— Как знать, господин Ским… Господин Бен Реддл — инженер. Он может поддаться искушению… Если, к примеру, станет известно, что на участке вашего дяди имеется хорошая жила…

— Уверяю вас, мэтр Снаббин, что это дело не для него! Впрочем, он должен появиться в Монреале через три-четыре дня. Мы с ним поговорим и попросим вас сделать все необходимое для продажи участка на Фортимайлз-Крик тому, кто назначит лучшую цену, или же, — чего я очень опасаюсь, — чтобы расплатиться по обязательствам дяди, если ему пришлось влезть в долги.

Переговоры закончились, и Самми Ским, простившись с нотариусом и пообещав навестить его дня через три-четыре, возвратился на улицу Жака Картье, где жил вместе со своим двоюродным братом.

Мать Самми Скима была канадской француженкой, а в жилах его отца текла англосаксонская кровь. История этой старинной семьи началась в 1759 году, в эпоху завоевания Северной Америки. Скимы обосновались в Нижней Канаде[4], в Монреальском округе, где обзавелись поместьем, главной доходной статьей которого были пастбища, леса и пахотные земли.

В те времена, о которых пойдет речь, Самми Скиму исполнилось уже тридцать два года. Росту он был выше среднего, имел приятное лицо, крепкое телосложение человека, привыкшего к вольным ветрам полей, и со своими синими глазами и рыжей бородой являл собой характерный и симпатичный тип франко-канадца, который унаследовал от матери. Господин Ским жил в своем поместье, не изнуряя себя чрезмерными заботами, ни на что особенное не претендуя, ведя завидное существование дворянина-фермера посреди самого благодатного края доминиона. Не будучи крупным, имение Самми Скима давало ему возможность удовлетворять вполне умеренные собственные потребности, а желания увеличить доходы у нашего героя не возникало никогда. Он любил охоту и отдавался ей всей душой, оглашая выстрелами изобиловавшие дичью леса и долы, которые занимали значительную часть округа. Он с удовольствием рыбачил и имел в своем распоряжении все большие и малые притоки реки Святого Лаврентия, не считая огромных озер, столь многочисленных на севере Америки.

Принадлежавший двоюродным братьям дом особым шиком не отличался, но был удобен и находился в одном из самых спокойных кварталов Монреаля, вдали от торговой и промышленной суеты. Здесь они с нетерпением ожидали возвращения весны, стойко перенося невзгоды холодных зим Канады, страны суровой, хотя и лежащей на той же параллели, что и Южная Европа. Увы, сильные ветры не встречают здесь на своем пути ни одной горы, и арктические вьюги с необычайной свирепостью обрушиваются на Канаду.

Монреаль, где в 1843 году обосновалось правительство[5], мог предоставить Самми Скиму любые возможности для принятия участия в общественной жизни. Однако, обладая характером независимым и имея мало общего с высокопоставленным чиновничеством, он испытывал перед политикой священный ужас. Впрочем, господин Ским с легким сердцем подчинялся британскому суверенитету, явно более формальному, нежели действительному. К партиям, разделявшим канадское общество, он не примыкал никогда и, презирая официальный свет, в конечном счете оставался философом, что позволяло ему вести жизнь без особых претензий.