В Авдотью нашу вселились бесы! - Астра Минтака

я ломала, помните? В двух местах! Полгода восстанавливались. А всё из-за зрения проклятого.

Месяц назад операцию собиралась делать на глаза: с врачами договорилась, анализы сдала, документы собрала. Завещание написала на всякий случай. Но решила обождать — боялась сильно. А сегодня без очков и без операции хорошо вижу. И кожа стала как в пятьдесят — гладкая да свежая.

В доказательство она вытянула перед собой руки. Те и правда выглядели помолодевшими.

— И кого ты отдала инопланетянам? — осторожно уточнила Глафира.

— Дык, внучек своих — Лерку и Верку. Дочь на выходных привозила. Пользы от них никакой, один шум. Слава Богу, избавилась.

Авдотья улыбнулась, и престарелые соседки заметили, что и зубы у неё свои, а не вставные, что были раньше.

— Марья Ивановна, не хотите с нами молодость вернуть, здоровье поправить, приблизиться к вечной жизни?

— С кем «с нами»? — удивилась учительница.

— Глашка вчерась вступила в наш клуб просвещённых, когда ночью ко мне пришла. На неё пролился благословенный свет — процесс запущен.

Она подалась всем телом в сторону Глафиры и спросила:

— Когда к тебе внучка приезжает? Завтра? А вторую можно и опосля привести.

Та побледнела как мел и начала медленно сползать со скамейки. Учительница схватила её за куртку, придержала. Воцарилось гробовое молчание, и было слышно лишь шуршание листьев, гоняемых ветром.

Шорох шагов вывел пенсионерок из оцепенения. Они дружно повернули головы и увидели приближающуюся фигуру… Авдотьи!

— Свят, свят, свят! — запричитала Глафира, осеняя себя крестным знаменем.

— Ещё одна… Авдотья! — прошептала учительница.

— Галка, а я тебя везде ищу, — возвестила гостья, приближаясь к скамейке. — Марья Ивановна, Глашка, вы уже успели познакомиться с моей сестрой? На пятнадцать лет младше, а похожи мы как две капли воды. Нас раньше даже путали, но потом я сильно сдала, постарела. Смотрю, пальто моё надела. Замёрзла? У нас Москва, не ваши Сочи вечнозелёные.

Настоящая Авдотья доковыляла до скамейки и облокотилась на свежевыкрашенную деревянную спинку.

— Девчат, чего такие бледные? Я и с плохим зрением вижу, что вы цвета плесени на хлебе, который месяц в пакете лежал. — Вставай, Галка. Дела у нас.

И, растолкав сестру, Авдотья потащила её прочь от скамейки.

— Вот видишь, Глафира, нет никаких инопланетян. И НЛО нет. Просто у Авдотьи сестра — шутница. В гости приехала, а мы и не знали.

— Нет у неё сестры. Мы вместе в детдоме росли, знаем друг о друге всё. Ни сестры, ни родителей, ни других родственников. Подкидыш она, как и я. И свет фар НЛО мне не привиделся. Был он, да такой яркий, что я сознание потеряла.

— Успокойся, Глафира, — попыталась утихомирить соседку Марья Ивановна.

— Инопланетяне её захватили. Или бесы вселились, — настаивала на своём пенсионерка.

— Такого быть не может, ты же понимаешь, — не выдержала учительница.

— Я никогда не ошибаюсь! — неожиданно резко произнесла соседка. — Разве может высшее существо ошибаться? — спросила она, всматриваясь в лицо учительницы в сгущающихся сумерках. Та поймала взгляд и похолодела: её сверлили красные как угольки глаза Глафиры.

— Высшее существо? — эхом повторила Марья Ивановна, чувствуя, как страх парализует её.

— Теперь — да! И Вы можете им стать: просто приведите двух девочек. Небольшая плата за долголетие и вечную молодость, согласитесь.

— Зачем же две? Одной не хватит? — еле слышно спросила учительница, пытаясь выиграть время. Она понимала: надо уходить, убегать прочь от Глафиры, в которую вселилась инопланетная сущность. Только ноги не слушались, неподвижно стояли, точно свинцовые болванки, а сердце колотилось так громко и неровно, что, казалось, его биение слышит и порабощенная соседка. Соседка, которая минуту назад общалась по-человечески, адекватно и внезапно возомнила себя высшим существом.

«Может, вызвать «Скорую», пусть приедут с санитарами, заберут её в сумасшедший дом? — промелькнула у учительницы шальная мысль. — Обколят препаратами, глядишь, и убьют паразита, который обосновался внутри тела Глафиры».

— Одна девочка нужна, чтобы повернуть вспять процесс старения, запустить механизм регенерации, а другая — вместо батарейки, поддерживать жизненные силы во взрослом организме.

Марья Ивановна нащупала сотовый телефон в кармане модного пальто. Получится ли незаметно набрать номер? Позвать на помощь…

— Даже не думай, — рявкнула Глафира, словно читая мысли. Стремительно, подобно змее в броске, она схватила учительницу за предплечье. Электрический ток пробежал по руке. Марья Ивановна вскрикнула от боли, выронив телефон. — От меня не скрыться. И звонить бесполезно. Я сожгу любого одним прикосновением, одним взглядом, — прошептала соседка, наклонившись к самому уху учительницы. И, привстав, схватила её за второе предплечье.

Боль растеклась по телу огненной лавой, проникла в каждый орган, пронзила мышцы, скрутив их судорогой. Марья Ивановна хотела закричать, но не смогла. Словно рыба, выброшенная на берег, открывала и закрывала рот, не в силах издать ни звука. Боль стала невыносимой. «Я умираю» — догадалась она и потеряла сознание.

Очнулась уже лежащей на лавке, над ней нависала Глафира. Вокруг стемнело, стояла тишина, и только гоняемые ветром листья шуршали об асфальт.

— Процесс имплантации прошел успешно, — констатировала соседка, — добро пожаловать в наши ряды.

Учительница подняла голову и хотела было возмутиться, как неожиданно ответила:

— Я очень рада, Глафира, давно мечтала вернуть молодость и здоровье, но боялась признаться в этом даже себе.

Слова сами слетали с губ, не подчиняясь ей. Будто кто-то сидел в голове и командовал, что сказать, что сделать. А она, безвольная пленница в собственном теле, вынуждена была выполнять указания.

— Ну и хорошо, — улыбнулась Глафира. — Девочек когда приведешь?

Марья Ивановна села и на секунду задумалась.

— Завтра ко мне придут две ученицы, как раз подходящего возраста. Вот их и забирайте, — ответила она, ужасаясь сказанному. Учительница была не в силах закрыть рот, чтобы остановить поток слов, не могла себя контролировать. Словно марионетка, управляемая невидимым хозяином, поднимала руки, дергала ногами, крутила головой.

— Вот и ладненько, — обрадовалась Глафира. — Завтра снова встретимся. А сейчас ступай домой, обдумай ситуацию, привыкни к новому положению.

Она помогла Марье Ивановне встать и слегка подтолкнула в спину, направив в сторону дома. — Ступай же, чего стоишь?

Учительница встрепенулась и