Убийство троих - Рекс Тодхантер Стаут

у него слабое сердце, а это может его убить. Он каждый день приходит на работу, хотя ему это трудно, и он мало что делает, но знает больше, чем все они, вместе взятые. – Она разжала кулаки. – А произошло то, что я видела одного человека из нашей фирмы в компании с нашим противником, который участвует вместе с нами в одном очень важном для нас деле, одном из самых важных, какие мы вели, причем видела их там, куда они явно пришли только потому, что хотели сохранить свою встречу в тайне.

– Вы имеете в виду с адвокатом противоположной стороны?

– Нет. С клиентом. Если бы с адвокатом, я, наверное, не удивилась бы.

– Как зовут человека из вашей фирмы?

– Не скажу. И мистеру Вулфу тоже, пока он не даст согласие. Чтобы принять решение, имя знать не обязательно. Вы спросили, зачем я тут, и я объяснила, почему не могу пойти к мистеру Отису и почему не решилась обратиться к другим компаньонам. Если один стал работать против интересов фирмы, то с ним заодно может оказаться и второй, и даже третий. Откуда мне знать? У нас всего четыре главных партнера, хотя, конечно, есть не только они, есть еще девятнадцать ассоциированных. Сейчас я не могу доверять никому, не в таком вопросе, как этот. – Она снова сжала кулаки. – Вы, наверное, уже поняли. Видите, в какое сложное положение я попала.

– Вижу. Но вы можете ошибаться. Это, безусловно, неэтично, когда адвокат встречается с клиентом противной стороны, но ведь бывают исключения. Встреча могла произойти случайно. Когда и где вы их видели?

– В прошлый понедельник, сегодня ровно неделя. Вечером. Они сидели вдвоем в отдельной кабинке в дешевом ресторанчике, больше похожем на закусочную. Она не могла там оказаться случайно, не могла. Она вообще не ездит в эту часть города. Обычно и я туда не езжу, но в тот раз у меня было поручение, а в ресторанчик я зашла позвонить. Они меня не заметили.

– Значит, этот ваш партнер – женщина?

Глаза у нее округлились.

– О-о! Я сказала «она». Я имела в виду: «противная сторона». У нас есть адвокат-женщина среди ассоциированных партнеров, хотя на самом деле она просто наемный сотрудник, но среди старших партнеров женщин нет. – Она сцепила пальцы. – Это не может быть случайностью. Хотя совпадения, конечно, бывают… обыкновенные совпадения, так что он, вполне возможно, не предатель, и всему этому есть объяснение, и потому я совсем не знала, что делать. Но затем решилась. Промучившись неделю, я поняла, что больше этого не вынесу, и сегодня подумала, что единственное, что я могу сделать, – это сказать все ему и посмотреть на реакцию. Если я в ответ услышу разумное объяснение, значит все в порядке. Он повел себя так, что никаких сомнений быть не может. Это предатель.

– Что же он сказал?

– Дело не в том, что он сказал, а в выражении его лица. Он сказал, что может все объяснить, что действует в интересах нашего клиента, но пока не вправе сказать мне больше, расскажет позже, в зависимости от того, как будут развиваться события. Наверняка через неделю, а может быть, даже завтра. Я поняла, что должна что-то сделать, но побоялась идти к мистеру Отису, так как в последнее время его часто беспокоит сердце, и я не захотела идти к другим партнерам. Мне даже пришло в голову, не съездить ли к адвокату другой стороны, но эту мысль я, конечно, отвергла. Потом я вспомнила про Ниро Вулфа, встала, надела пальто, шляпу и приехала. Это очень важно. Понимаете ли вы, как это важно?

– Возможно, вы правы, – кивнул я. – Зависит от характера дела. Мистер Вулф, возможно, согласился бы за него взяться и не зная имени предполагаемого предателя, но что за дело ведет ваша фирма, ему необходимо знать. Есть вещи, с которыми он не хочет соприкасаться даже косвенно. Что за дело?

– Я не хочу… – Она не договорила. – Ему действительно это нужно знать?

– Разумеется. Но так или иначе, вы сказали название своей фирмы и сказали, что клиент противоположной стороны женщина, так что я мог бы… Впрочем… Я читаю газеты. Ваш клиент Мортон Сорелл?

– Да.

– А клиент противоположной стороны – его жена, Рита Сорелл?

– Да.

Я взглянул на свои часы и, так как они показывали 17:39, встал, сказал ей: «Скрестите пальцы и сидите смирно» – и направился из кабинета в прихожую. Появились два новых фактора, и эти факторы теперь доминировали над остальными: если первый в новом году взнос на наш депозит пополнится из кошелька Сореллов, это будет отнюдь не пустячок; а дела, к которым Вулф не хотел иметь отношение даже косвенно, – это дела о разводе. Задачка была не из простых, и потому, пока я взбегал по лестнице в оранжерею под крышей старого особняка из бурого песчаника, извилины мои работали активнее, чем ноги. Перед дверью оранжереи я остановился не для того, чтобы отдышаться, а чтобы продумать свой выход, но продумывать не стал, так как решение все равно будет зависеть от его настроения, и вошел. Вы, наверное, считаете, что невозможно пройти между скамьями, на которых стоят орхидеи во всех трех помещениях оранжереи – прохладном, тропическом и умеренном, – не заметив их яркого великолепия, но в тот раз я это сумел, то есть не глядя протопал мимо них в горшечную.

Вулф сидел на скамейке у стенки и разглядывал в лупу псевдобульбу. А Теодор Хорстман, четвертый обитатель нашего дома, весивший ровно вдвое меньше Вулфа – 137 фунтов против 270, – открывал пакет с осмундой.

– Прошу прощения за то, что прерываю, но у меня вопрос.

Вулфу понадобилось десять секунд, чтобы смириться с тем, что он меня слышал, после чего опустил лупу и спросил:

– Сколько времени?

– Без девятнадцати шесть.

– Подожди девятнадцать минут.

– Я подожду, но есть одна загвоздка. Если вы спуститесь в кабинет и обнаружите там ее без предупреждения, то ничего не выйдет.

– Кто там?

– Женщина. Зовут Берта Аарон. Пришла без приглашения. Она в сложном положении, а сложность для нас новая. Я поднялся предупредить, чтобы вы сразу сказали, спуститься мне и выставить ее или спуститесь вы и послушаете, в чем дело.

– Ты мне мешаешь. Ты нарушил наш уговор.

– Знаю, но я уже извинился, а так как я все равно помешал, то доложу. Она личный секретарь Ламонта Отиса, старшего партнера…

Я начал рассказывать, а он, по крайней мере, не разглядывал в лупу псевдобульбу. В какой-то момент у него даже заблестели глаза. Он не раз заявлял – мне лично, –