Шиза и Малыш - Оксана Турчанова

Из этого случая я вынес несколько уроков. Когда мстишь более сильному, старайся сделать это так, чтобы никто не заподозрил, что автор мести — ты. Второе — даже самого уважаемого человека можно унизить, втоптать в грязь так, что он оттуда никогда не сможет выбраться. И третье — втоптать в грязь ферзя сможет даже маленькая чмошная пешка, типа меня.

Так у меня появилась моя вторая суть, мое второе я. Так я стал тайным вершителем судеб тех подонков и негодяев, которые мне попадались на жизненном пути.

Чтобы хорошо делать гадости, при этом, оставаясь в тени маленькой забитой шизой, пришлось стать очень наблюдательным и мотать на ус все, что ты слышишь и видишь. Чтобы потом использовать полученную информацию в своих шизофренно-западлянских целях. И, конечно же, пришлось приобрести опыт. Как говорят, опыт — это то, что мы приобретаем, когда у нас не получается задуманное. Мой опыт выражался в синяках и ссадинах. И я понял, что хорошее западло требует хорошей подготовки.

А что еще я мог приобрести, если в сладостной эйфории оттого, что мне удалось сделать с Петровым, я потерял чувство меры и осторожности. Хотя удовольствие получил огромное. Знаете ли, огромное чувство своего всесилия, когда ты чувствуешь себя вершителем человеческих судеб.

Я — самый слабый в классе. Сомневаюсь даже в том, найдется ли хоть одна девчонка слабее меня. Но, соответственно у меня и самое маленькое чувство гордости за такое качество, как сила. Зато у самого сильного мальчика из нашего класса оно было таким огромным и болезненно гордым, что отказать себе в удовольствии сыграть на этом я не мог.

На последней переменке я подошел сначала к такому же сильному и гордому мальчику из параллельного класса и в присутствии его одноклассников, напустив на себя гордый вид, дрожащим голосом произнес:

— Наш Зайцев тебя одной левой уделает. Он плюет на тебя и говорит, что ты не пацан, ты — баба. Если ты не трус, то он будет тебя ждать после уроков за школой, чтобы перемахнуться с тобой на кулачках!

И тут же, не дожидаясь ответной реакции, отступаю назад, пока они не очухались от подобной наглости. Дальше дело техники. Почти то же самое, с небольшими изменениями и своими личными возмущенными комментариями я теперь передаю нашему Зайцеву. К моему удовольствию, взбешенный и невнимательный Зайцев во время последнего урока по математике даже умудрился схватить двойку, чем привел меня в настоящий восторг. Все-таки, как глупы люди!

И вот тот счастливый миг, когда два этих глупых разъяренных бычка сходятся в кулачной драке. Кто не пацан? Я — не пацан? Да ты сам козел! На! На-на-на! Ох! Ах! Получил? Ой, больно! На-на-на!

Потом они, конечно же, разобрались, кто спровоцировал их на драку, и я получил свое, но очередное наблюдение, что в приливе чувств люди сначала действуют, а потом думают, пополнило мой жизненный опыт.

Причем взрослые оказались точно такими же, как и мои ровесники. Оказалось, что они точно так же ранимы и возбудимы, только надо к каждому из них подобрать свой ключик. Ключик к любому человеку можно подобрать исходя из того, что тебе от него надо. Один старается понравиться кому-либо и подружиться с ним, другой преследует какую-то корыстную цель и хочет чего-то добиться. Мне не надо было ничего. Потому что я ничего не мог ни от кого получить. Ни дружбы, ни сочувствия. Таким я был уродом.

Я не мог пройти спокойно мимо взрослого парня с длинными волосами, чтобы с самым серьезным видом не спросить у него:

— Девушка, не подскажете, сколько время?

И после этого под негодующий рев улепетывал от него со всей мочи. Ну не нравятся мне длинноволосые женоподобные дяди.

Одноклассники могли избить меня просто так. Ни за что. Я терпел молча, но слезы прорывались сквозь крепко сжатые глаза, доставляя удовольствие мучителям. А на следующий день я шел в школу с огромным желанием, потому что в ранце у меня лежала банка с морсом. И никто не знал, что кроме варенья я намешал туда сильнейшего слабительного, которым частенько пользовалась моя мама по причине регулярных запоров. После физкультуры в раздевалке я скромно доставал из ранца банку, но не успевал донести до рта, как ее вырывали у меня из рук, и выпивали морс, осыпая меня насмешками. Я молчал и забито шел к умывальнику, где пил воду из-под крана. Зато на следующем уроке моя душа торжествовала. Первых двух учеников учительница отпустила в туалет, а на следующих двух наорала, что, мол, надо терпеть, или ходить в туалет на перемене. И не отпустила. Вытерпеть они не смогли. Вонь была ужасная. Скандал был бешенный. На меня никто и не подумал, так как под подозрение сразу же попала школьная столовая, где была проведена тщательная проверка.

Я не знал, что такое дружба. И считал, что дружба — это объединение нескольких негодяев, которые собрались вместе, чтобы измываться надо мной.

Все мои наблюдения говорили мне, что люди — существа гораздо более худшие, чем животные. Животные объединяются в стаи с единственной целью — чтобы выжить в этом мире, чтобы добыть еду, чтобы стаей защитить от врагов себя и свое потомство, включая и таких слабых особей, как и я. Но они никогда не воюют друг с другом, за исключением брачного периода, однако и в брачных боях они не так жестоки как люди. Люди же объединяются в свои стаи с одной целью — кого-то победить, стать сильнее, чем другие. При этом им наплевать, хочет ли кто-либо с ними «сражаться», или не хочет. Как только они видят существо слабее себя, люди сразу же стараются подавить его и подчинить себе, при этом проявляя удивительную безжалостность. Люди обожают издеваться просто так, для собственного удовольствия, не понимая, что полученное ими удовольствие равнозначно полученным кем-то страданиям.

Я ненавидел людей. Они платили мне тем же. Все человечество было моим злейшим врагом. Но они первыми объявили мне войну. Для меня было загадкой, почему так произошло. Как я ни ломал голову, ничего вразумительного объяснить не смог. Как и всех, меня родила женщина. Как и все, я ходил в детский садик, потом пошел в школу. Как и все, я играл, ел, пил, спал, мечтал, любил сладкое…. За что же меня презирали, не любили, и даже ненавидели? Неужели за то, что я уродлив внешне? Но почему никто не попытался заглянуть ко мне в душу, почему никто не разглядел, что я ничем не хуже других, а в чем-то может быть и лучше?

Мир был устроен неправильно. Люди почему-то боялись сильных, уважали богатых, трепетали перед властью. А воспеваемые в книгах доброта, ум, совесть — только использовались ими для достижения определенных целей. Я не боялся сильных. Я не уважал богатых. И не трепетал перед властью. Я был самим собой. Я бросил вызов миру, хотя и понимал, что не смогу победить его. Но я просто хотел, чтобы он не трогал меня.

И этот огромный жестокий мир не мог победить меня. Он чувствовал это и злился. Поэтому он еще с большей настойчивостью пытался втоптать меня в грязь. Он втаптывал меня в грязь физически, но душу победить не мог. Поэтому у нас держался равный постоянный счет один-один.

Даже я своим полудетским мозжечком понимал, что власть в наше время — это все. В нашей дебильной стране все было задом наперед. Может быть, так было и во всем мире, но за границей я не был, и потому за весь мир не мог ручаться. Вбиваемая в школе, в книгах, мамой и по телевизору мораль, нравственность, честь, совесть и прочая белиберда была лишь для униженных, забитых и послушных низов. Чтобы оно было послушным и не вздумало ослушаться наделенную властью верхушку. А те творили, что хотели. Они были не творцы истории нашей страны. Они были просто тварцы. От слова твари. Им было с кого брать пример. И все в нашей стране было для них. Деньги, дорогие дома, отдыхи за границей, карманное правосудие и принимаемые удобные для них законы.

Все боялись пикнуть против существующего порядка. Я не боялся, мне было приятно, что мир устроен именно так. Потому что этим огромное число людей было уравнено со мной. Уравнено презрением и наплевательством власть предержащих. Правда очень мало людей понимало, что происходит в действительности. Люди не понимали данного государством и правительством уродства их жизни.

Людишки с гневом осуждали карманного воришку, который на рынке украл кошелек с последними деньгами у старушки, но почему-то никто не вспоминал о том, что он украл его потому, что просто хотел жрать. Никто не вспоминал, что он уже год не может устроиться на работу. Никто не вспоминал, что заместитель мэра украл из городского бюджета, то есть у всех нас несколько миллионов рублей, и ему за это ничего не было. Никто не вспоминал, что несколькими олигархами, с легкой руки президента разворована и распродана вся страна. Хотя, может быть, они были и правы. Чего вспоминать? Все равно ничего им не будет. Они же сами принимают законы и указы, сами воруют, сами себя судят и сами наказывают…