Превращение - Анна Гурова

Я устал от этого разговора. Честно говоря, он повторялся так часто, что одни и те же реплики ходили по кругу. Толкотня воды в ступе. Какое ей дело, как и зачем я живу? Муж я ей, что ли? Так она еще зимой вышла замуж за какого-то хмыря, о котором мне известно только то, что он ездит на "Крайслере". Вот его пусть и пилит!

А вот интересно, если я - барон, то Ленка кто? Баронесса? Да какая из нее баронесса! Так, сварливая ключница.

И я со вздохом сказал то же, что обычно говорю:

- Просто я не желаю участвовать в этих крысиных бегах, понимаешь? У меня другие цели в жизни!

- Ах ты не желаешь? Ах у него цели в жизни!- привычно начала заводиться Ленка. - А дочку кто кормить будет?

Я тяжело вздохнул. Ну, начинается. Вообще-то я честно предлагал отдавать ей четверть зарплаты, как положено, но зарплата у нас в НИИ такая, что Ленка заявила, что я над ней издеваюсь, и вообще отказалась от "подачки". И теперь колола мне этим глаза.

- Как тебе вообще не стыдно жить на свете, зная, что твоего ребенка содержит другой мужчина!

- Так ты же не берешь от меня денег!

- Потому что это не деньги, а кукушкины слезки!

- А почему я должен давать тебе больше, если ты Ваську даже по воскресеньям ко мне не отпускаешь?! - рявкнул я, потеряв терпение.

- Да потому что не хочу, чтобы она стала таким же лузером как ты! И хватит называть ее Васькой!!

Дочку вообще-то звали Василиса. Ленка назвала ее этим наимоднейшим в позапрошлом сезоне именем - разумеется, не посоветовавшись со мной. Заметьте, я промолчал. Только и рассказал ей анекдот: "Вышла Василиса Премудрая за Ивана -Дурака, и стала она Василиса Дурак". Ленка юмор не заценила. А я все равно звал малявку Васькой, и между прочим, она откликалась.

Моя внебрачная баронская дочь. Наследная принцесса захудалого королевства...

- И все ты врешь, и нет у тебя никаких "других целей", - продолжала гвоздить меня Ленка. - И вообще целей нет. Ты сам не знаешь, зачем живешь. Пока все нормальные люди зарабатывают деньги, упираются, стремятся добиться успеха, ты влачишься по течению, как кусок...

В последний момент Ленка сдержалась, но я вполне уловил ее мысль.

"Спокойно, - приказал я себе. - Сократ своей жене деньги платил, чтобы она его оскорбляла, и тем самым тренировал дух... Или не жене? А, неважно."

- Ты права, - сказал я кротко. - Да, у меня нет целей. Да, я не знаю, зачем живу.

Сказал, чтобы подразнить ее - и вдруг понял, что так оно и есть.

И вокруг сразу все словно осветилось холодным, безжалостным светом. Так всегда бывает, когда случайно признаешься себе в чем-то неприятном, что от себя долго скрываешь.

- А пора бы знать, в твоем-то возрасте!

Тут Ленка принялась меня поучать и понесла такие банальности, от которых меня просто затошнило.

- Жизнь - жестокая штука, Леша. Все мы в ней - хищники или жертвы. Или ты - или тебя. Другого выбора нет. Ты не будешь прятаться от нее всю жизнь за родительской спиной. Пора уже повзрослеть, стать мужчиной... Хотя нет, тебе это не грозит. Настоящий мужчина - это хищник, он зубами вырывает из жизни все, что хочет. Это то, на что ты не способен...

"Побить ее, что ли? - лениво подумал я. - Вожжами!"

Шум дождя за окном усиливался. Ленке приходилось повышать голос, чтобы перекричать дробный грохот воды, падающей с крыши на подоконники. Окно словно заливалось слезами. На его нижнем крае налипло сантиметров пятнадцать мокрого, на глазах тающего снега. Первый весеннее -зимний ливень весело выбивал азбукой Морзе таинственное послание, которое я не могу прочитать, потому что не знаю кода, а кода я не знаю, потому что...

Я разозлился. В основном на себя.

"Хищник... Настоящий мужчина...Господи, какие пошлости! Издевается она, что ли, или дразнит меня?"

Холодная ясность сознания, сошедшая, когда я сам себе в глаза сказал горькую правду, снова посетила меня. В ее свете я взглянул на Ленку и понял: да нет, не дразнит! Она и самом деле так думает!

И тут как будто лопнула последняя связывавшая нас нитка, и я увидел Ленку со стороны, как чужого человека. Даже не как человека - а как хищника. Мелкую вертлявую хищницу с маленькими, но острыми зубками. Типа хорька или куницы. Большим, настоящим хищникам она, конечно, на один перекус, но какого-нибудь беззащитного птенчика она вполне может загрызть. Я почувствовал, что больше совсем не жалею, что мы расстались. Даже из гордости.

А потом тем же просветленным, холодно-отстраненным взором я посмотрел на себя самого, и понял последнее, самое важное.

- Ты снова права, - сказал я проникновенно. - Я не хищник и никогда им не стану. И знаешь, я этому рад.

Ленка посмотрела на меня с откровенным презрением.

- Конечно, что тебе еще остается, - бросила она.

А потом добавила спокойно и деловито, будто всего этого разговора и не было:

- Леша, в пятницу погуляй с Василисой часа два - мы с мужем идем в кино, а бабушка занята. Я ее тебе прямо сюда привезу. Только не вздумай вести ее к себе. Я освобожусь, позвоню. Все, чао.

- Покедова, - я вяло помахал ей рукой.

Ленка ушла, цокая каблучками по облезлому паркету. Сразу стало так тихо, будто институт вымер. Я услышал гудение галогенных ламп и звяканье посуды в пищеблоке. Из плачущего окна на меня глядело мое отражение.

Разговор с Ленкой вывел меня из равновесия так, как давно не задевали наши бесконечные терки.

Да, я не хищник. Я не злой, не агрессивный. За себя постоять могу, но предпочитаю в драку не лезть, и бить людей по лицу мне неприятно.

Но кто я?

Неужели все социальные отношения можно свести к этой убогой модели "хищник- жертва"?

Мельком взглянув на часы, я вздрогнул - был уже шестой час. Мда, обед затянулся. Уже и рабочий день вот-вот кончится. Впрочем, я был не один такой. Народ приходил в институт часам к десяти: пили чай, трепались, ходили "в гости" из отдела в отдел, потом долго обедали, потом снова пили чай, а там и домой пора. Вначале, когда я только сюда устроился, меня это возмущало, потом стало безразлично, а теперь я и сам поступал так же. А с тех пор, как к нам провели Интернет (позднее всех в городе, по моим ощущениям), полезная деятельность института вообще почти прекратилась.

Я вышел из столовки и побрел пустынным коридором в свой отдел, размышляя все о том же разговоре.

Получается, если я не хищник - значит, я жертва? Иногда я себя ощущал жертвой, когда какие-нибудь престарелые акулы из бухгалтерии запускали в меня свои пожелтевшие клыки.

Говорят, есть особое самосознание жертвы. Некая аура страха, по которой ее безошибочно вычисляют хищники. Маньяки, насильники, и прочие уроды, для которых поглумиться над слабым - наслаждение. Но не просто над слабым - а над тем, кто покорно принимает свою роль. И отдает право тем самым хищникам делать с собой все что им угодно. Отношения хищника и жертвы - это, если хотите симбиоз. Этакое садо-мазо...