Между пределами - Олег Фомин

Юноша от мага в трех шагах, тот заносит молнию для удара.

Дэкрин улыбается, закрывает глаза. Больше всего хочется уснуть.

Солнце позади.

Изо рта течет со слюной глухое нытье, отравленное болью. Сожженные кровоточащими язвами ноги подталкивают к пропасти, где не нужно делать мучительные шаги. Уже близко… Ну, еще!..

Да!

Летит!

Теперь навсегда свободен от плоти и воли. Боль отступает, гаснет…

В плечи вонзаются громадные когти, тащат вверх!

– Да оставь ты меня, тварь! – рычит Дэкрин, соображает плохо, отталкивает пытающуюся помочь встать сестру. Качается на четвереньках, судорожно дышит, всхлипывает… Истерика проходит быстро, со спокойным влажным лицом медленно поднимается, оглядывает помещение…

Девушки беззвучно рыдают от ужаса, одна – в углу, другая – под столом.

Трактирщик удрал.

Обезглавленное тело седовласого висит на стуле, голова у стойки. Срез аккуратный. Заклинанием Малого Лезвия сестра владеет превосходно, равных нет. Тоже осматривается, холодно и без сожалений, но дыхание шумит. Грубость брата выдерживает с героическим пониманием, виду, что готова расплакаться, старается не подавать…

Труп второго, любителя вкусно поесть, жрет кошмарное чудовище размером с упитанного теленка. Лысое тело, кольчатый хвост, выступающие вперед резцы и алые демонические глаза. Морда перемазана кровью и частичками внутренностей. Зубы клацают, поглощают добычу…

Дэкрин подходит к крысе, гладит по макушке.

Царь крыс на мгновение прислоняется к его ноге, трется головой.

У зверей это значит:

«Хозяин!»

…За окном крысы штурмуют башню.

Дэкрину не страшно.

Деревья и крысы сжимают плотными стенами, впереди тесная тропа. Юноша идет к городу. Монстры шипят, визжат, жаждут наброситься всем скопом. Ждут сигнала – малейшего запаха страха.

Но Дэкрину не страшно.

Просто идет через лес. Знает, что в любой момент может закрыть глаза – и даже самая ужасная и невыносимая гибель пройдет незамеченной или, по крайней мере, притупленной – полетом в пропасть…

Дорога приводит к поляне, большинство крыс ее остерегаются. Тех, кто решается рядом с ней прошмыгнуть, рвет на куски Царь. Ярости, как и пене из пасти, нет предела, хлещет и хлещет на лапы. Ни одна, даже самая кровавая бойня не может остудить его безумие. В царстве крыс хаос.

Но что там, у шеи безутешного повелителя? Впившийся в плоть нож?..

Дэкрин подходит к Царю.

Не страшно.

Какой, к бесам, страх, когда больше всего хочется уснуть.

Прощаются у ворот города-крепости.

– Как твое имя? – спрашивает Дэкрин.

– Инея, – отвечает застенчивая девушка.

Юноша нагибается к Царю, кладет ладошку Инеи на влажный нос зверя, берет в руки его морду, смотрит в алые глаза.

– Это твоя новая хозяйка. Она – это я. Служи ей верно, защищай от всех напастей.

Гладит Царя по загривку. Тот трется о ногу смущающейся, но уже не боящейся девушки.

Дэкрин обнимает Инею, целует губы со всей нежностью и любовью, на которые только способен…

В миле от города догоняет сестра, вручает наспех собранный походный рюкзак… Долго стоят на холме, о чем-то говорят… Руки Неолы безнадежно опускаются…

Брат на прощание обнимает, уходит прежней дорогой.

– Как ты мог, отец? – шептала Неола. По щеке катилась слеза.

– Я лишь хотел, чтобы мой мальчик научился радоваться жизни… Он всегда чего-то боялся. Боялся людей, боялся боли, боялся самого страха. Не покидал поместье, любил меня как единственную в мире опору, и ненавидел за то, что не мог от меня оторваться, не мог жить сам. Боялся жизни – и боялся ее потерять… Я знал, что никогда не станет другим. Да, это я наложил смертельное заклятие… Хотел, чтобы сын познал счастье, перестал бояться! Хотя бы в те три недели, что ему отведены!.. Прошу, не бросай его, будь рядом до последней минуты, чтобы не уснул раньше времени. Шли мне магические письма, найду вас в последние дни!

По щеке катилась слеза, Неола шептала:

– Как ты мог, отец!

Дэкрин бредет почти без привалов: время поджимает.

Заклинание от сна приходится читать почти круглые сутки. Без сестры непривычно.

Снег валит причудливыми хлопьями, завывает пробирающий до костей ветер. Дэкрин кутается в плащ, руки прячутся в шкурку убитого на охоте барсука. Да, такое вот великое достижение – убить барсука. Оказывается, еще на что-то годится… барсук. Ну, и Дэкрин тоже.

Стоит на краю серого каменного обрыва. Здесь, в горном хребте, есть вершины внушительнее, хочется туда, но опять же – время не терпит. Под ногами снежная пропасть, сыплются камешки. Облака, снег, ветер… Жаль, нет солнца, но ладно, какая разница. Главное, сделает так, как задумал.

Шаг в пустоту. Ловит дух полета, закрывает глаза.

Под веками ждет другая бездна.

– Как ты могла, дочь? – шепчет отец. По щекам катятся слезы.

– Я же не знала! Почему не сказал? Почему солгал?!

– Если бы я сказал, что заклинание на самом деле не смертельное и всего-навсего усыпит на сутки, ты бы ему рассказала. Ты же не хотела его мучить… Разве я мог обречь сына на гибель?!.. А ведь обрек!.. Собирался догнать, все рассказать, но ты должна была быть с ним, слать мне письма! Почему оставила, почему?! Боже, я ведь только хотел…

По щекам текут слезы. Отец шепчет:

– Скажи, дочка, Дэкрин говорил, что был счастлив?

– Да, папа… – Неола как призрак, вот-вот растает.

Отец крепко обнимает дочь.