Белая ворона - Денис Дроздов

Василий, жестикулируя, как итальянец, и то и дело прикладывая руку к сердцу, принялся рассказывать о страшной находке.

– Пойдем посмотрим, что ли, – с сомнением в голосе протянул старший, прерывая Караулова на полуслове и направляясь к озеру. Василий потрусил за ним, продолжая охать, ахать, задыхаться и излагать подробности. Звоницкий удивился, что полицейский ведет за собой хозяина дома, а не наоборот, а потом сообразил: видимо, молодой человек был уроженцем здешних мест и прекрасно знал, где находится озеро.

Звоницкий отправился следом. На берегу полицейские остановились – в одинаковой позе, один на шаг позади другого, заложив руки в карманы и широко расставив ноги.

– Да-а, дела-а… – протянул старший. Лебеди сгрудились у противоположного берега, а труп по-прежнему плавал в центре озера.

– Хреновые делишки, – подтвердил младший. – Ну чего? Звоним Анатольичу?

– А ты как думал? – сквозь зубы процедил старший и потянулся за телефоном.

С этого момента нормальная жизнь в доме Карауловых прекратилась навсегда.

Спустя полтора часа труп был выловлен из озера, упакован в пластик и отправлен в морг при больнице. По берегу бродили прибывшие вместе со следователем специалисты. Ждали водолаза – собирались обследовать дно озера. А сам следователь сидел на берегу, на складном стульчике и допрашивал Глеба Звоницкого.

– Значит, вы утверждаете, что вы ветеринар. – Следователь недоверчиво перечел последнюю фразу, написанную его же собственной рукой в протоколе.

– Я не утверждаю, я и есть ветеринар.

Звоницкий, уже успевший переодеться в сухую одежду, поискал взглядом, куда бы присесть. Присесть было некуда, а стоять Глеб Аркадьевич устал – чай, не мальчик, возраст к полтиннику. Поэтому Звоницкий повернулся к следователю спиной, в три шага дошел до ближайшего дерева и выкатил на берег здоровенный чурбак – остатки неровно напиленного бревна, которое кто-то не удосужился убрать. Ветеринар уселся на импровизированный табурет и утер лоб белоснежным платком. Жаркий день продолжал радовать живых чудесной погодой.

Правда, теперь оказалось, что Звоницкий смотрит на следователя сверху вниз.

– А если это улика? – мрачно поинтересовался представитель правоохранительных органов.

– Да бросьте, – не выдержал Звоницкий. – Какая еще улика! Дерево спилено недавно. Между тем как труп пролежал в воде не менее полугода…

– Неужели? – оживился следователь. – Вы что, эксперт? Криминалист? Патологоанатом? Как это вы вот так, с первого взгляда, определили?

Глеб Аркадьевич прикусил язык, ругая себя за несдержанность. Незачем этому провинциальному Пинкертону знать о некоторых подробностях биографии Звоницкого. А не то проблем не оберешься…

– Да я так… предположил просто, – пошел на попятный ветеринар.

Следователь между тем внимательно перечитывал протокол.

– Значит, в озеро вы полезли для того, чтобы посмотреть на лебедей…

Следователь, как положено, представился в начале допроса, но крайне неразборчиво, и теперь Звоницкий называл его про себя Эй Алыч. Это могло означать все что угодно. Сергей Михалыч? Алексей Палыч?

– Нет, – отрезал Звоницкий. – Я не собирался смотреть на лебедей. Я хотел осмотреть их. Как ветеринарный врач, понимаете? Меня попросил об этом господин Караулов, хозяин дома.

– Кстати, как давно вы знакомы с Сергеем Петровичем? – оживился следователь.

– Второй день, – честно ответил Звоницкий, ожидая неприятностей. И точно! Эй Алыч сквозь очки с толстыми линзами уставился на ветеринара.

– Правда? Знакомы второй день, и Сергей Петрович уже пригласил вас пожить у него в доме?

По тону следователя было понятно, что он не верит ни единому слову подозрительного гостя. Глеб Аркадьевич вздохнул.

– Все немного не так. Понимаете, у господина Караулова есть собака, золотистый ретривер…

– А, да, Джерри! – На секунду по губам ведущего допрос мелькнула улыбка. Видимо, он тоже был собачником.

– Да, Джерри. И он свою собаку очень любит. Не так давно я эту псину спас – сделал экстренную трахеотомию. Невестка Сергея Петровича гуляла с собакой и не уследила – пес выскочил на шоссе и попал под колеса джипа. Я случайно оказался рядом.

Эй Алыч терпеливо ждал продолжения.

– Ну вот, после этого господин Караулов был мне очень благодарен, захотел познакомиться поближе и пригласил на несколько дней в свой загородный дом. Так я оказался здесь. Остальное вы знаете.

– То есть о личности найденной вами женщины у вас нет ни малейших предположений, – кивнул следователь. Это было утверждение, а не вопрос.

– Понятия не имею, кто эта дама! – поморщился ветеринар. – Честно говоря, я вообще никого здесь не знаю. Да и с семьей Карауловых познакомился только вчера.

Вчерашнее утро Звоницкий провел в своей ветеринарной клинике. Собственно говоря, он проводил там по восемнадцать часов в сутки – и так последние пару лет. Свою работу Глеб Аркадьевич обожал. Его ассистентка Яна даже шутила, что шеф на своей работе женат и точно так же торчал бы в клинике днем и ночью, даже если бы ему за это не платили. Ну, это, положим, было преувеличение… Но небольшое.

Так что для тех, кто хорошо знал Звоницкого, его поездка в Злобино показалась бы несколько странной. Бросил клинику на молоденькую ассистентку, а сам слинял. Но для следователя не было ничего необычного в том, что человек решил провести несколько чудесных майских дней на свежем воздухе. И только сам Глеб Аркадьевич знал, что виновник всей этой истории не кто иной, как Грязный Гарри…

Между тем прибыли водолазы. Двое крепких парней принялись снаряжать третьего – помогли натянуть поверх шерстяного белья старомодный скафандр грязно-оранжевого цвета, неуклюжие перчатки. Шлем был так тяжел, что на резьбу скафандра его накручивали вдвоем. Помощники помогли водолазу войти в озеро, и вскоре он, тяжело ступая и волоча за собой шланг, скрылся в непрозрачной воде.

– Пашка Чадов, – кивнул в сторону водолаза Эй Алыч. – Наш, злобинский…

В голосе следователя звучала гордость патриота. В темных глубинах озера заметался луч фонаря. Звоницкий совершенно не представлял, что можно найти в толстом слое ила, в антрацитово-черной воде. В конце концов, он сам только недавно погружался в проклятое озеро…

Лебеди в панике метались у берега. Скопление людей окончательно лишило птиц остатков душевного здоровья, но улететь они не могли – Сергей Петрович подрезал им крылья.

– Ну хорошо! – Эй Алыч хлопнул ладонью по протоколу. – Подпишите вот здесь. Пока это все, но не исключено, нам с вами придется еще разок побеседовать…

Звоницкий усмехнулся половиной рта. «Побеседовать», как же… Он привычно и быстро, но очень внимательно прочитал протокол и поставил внизу размашистую подпись.

Эй Алыч утратил к Звоницкому всяческий интерес. Следователь подошел к парням, страховавшим водолаза, и принялся что-то горячо обсуждать с ними, то и дело указывая рукой на воду. Поверхность озера колыхалась, и слабый свет поднимался со дна, где работал Пашка Чадов.

Кто-то тронул ветеринара за локоть.

– Глеб Аркадьевич, уважаемый…

Звоницкий резко обернулся – все-таки после свидания с утопленницей нервы у него были на взводе. Но это оказался всего лишь Василий. Старший сын Караулова так и не попал сегодня на работу и хвостом ходил за следователем, пытаясь быть полезным. Его уже допросили, и теперь Василий Сергеевич маялся на берегу, тоскливо глядя на водолазные работы.

– Глеб Аркадьевич, мне так неудобно… Я хочу извиниться перед вами от лица моего отца и всего семейства Карауловых…

Видимо, Василий пребывал в таком душевном расстройстве, что совершенно не следил за тем, что лепетал. Странно, что Караулов так расстроен – явно больше, чем хочет показать. Василий поминутно облизывал губы, глаза у него бегали, на лбу выступила испарина. Налицо все признаки сильного стресса. Неужели Василий настолько впечатлительный тип, что выловленная из водоема по соседству с домом незнакомка поставила мужчину на грань инфаркта? Или Караулов что-то скрывает?..

На этом месте Глеб Аркадьевич велел самому себе заткнуться – мысленно, разумеется. Примерный внутренний диалог Звоницкого с самим собой звучал так:

– Вот что, Глеб, немедленно прекрати это безобразие!

– Да ладно, Глеб! Не лезь в бутылку. Что я такого делаю-то?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Вот уже три года ты не являешься сотрудником прокуратуры. Ты ветеринарный врач, и очень неплохой, кстати. Вот и занимайся своими непосредственными обязанностями. А преступления… преступления предоставь расследовать профессионалам. Прежняя жизнь закончилась. У тебя теперь все новое – работа, друзья, квартира и машина. Даже внешность… Живи и радуйся.

– Ладно, не горячись. Я все помню. Но не могу же я запретить себе думать! Ведь этот Вася крайне подозрительно себя ведет, согласись? С чего бы сорокалетнему мужику при виде трупа, пусть даже и такого… э-э, жуткого, впадать в мандраж? Он банкир или институтка?