Пожиратели миров 8 - Кирико Кири

империя, их тут же отправят на заводы, всех пси-райдеров погонят в учебку, а потом в окопы или того хуже, а остальных, кто посмеет сказать хоть слово, расстреляют в лучшем случае. Вот какое их спасение ждёт.

Тень, не сейчас.

А когда, Элиадирас? Скажи, что будет не так. Честно, вот прямо положив руку на сердце, скажи, что будет всё не так.

Не факт, что так будет.

Много ты знаешь миров, перспективных и стратегически важных миров, где было не так?

Достаточно.

Хоть один назовёшь? Империи служат все. Так было, так есть и так будет.

Помолчи, он уже к концу подходит.

Давно пора.

Он вёл проповедь целых три часа, где кроме его голоса не прозвучало ни единого звука, кроме поражённых вздохов, будто людям открыли истину. Только истины никакой не было. Это были пустые звуки, за которыми стояли пустые слова, цель которых была не более, чем подарить людям надежду и заставить уверовать.

— Помните, как говорил Человек-Бог, идите за светом моим и не убоитесь тьмы впереди. Идите за его светом, — продолжал он твердить. — И я сейчас дам благословение Человека-Бога, что являлся мне во снах и направлял на путь истинный как духовного проводника к вашим сердцам.

Он продолжал что-то разглагольствовать, заставляя людей поддаваться вперёд. Казалось, что они были готовы броситься целовать его ноги, когда он заговорил о том, что лично даст благословение тому, кого посчитает достойным.

Его цепкий взгляд пробегался по залу, по этим лицам, которые корёжило от вожделения, будто действительно выискивал того самого. Я подумал, что он наверняка выберет не кого-то обычного, а людей клана, чтобы лишний раз подчеркнуть их важность, ведь благодаря им он добился всего этого, но…

Его глаза остановились на мне.

Из всей огромной толпы во весь зал его глаза остановились на мне, спрятавшемся в тени колонны у самой стены. Инквизитор даже сумел удивить меня, пусть казалось, что я теперь вряд ли чему-либо удивлюсь. Неужели он узнал меня?

Вряд ли. Скорее, у тебя у единственного рожа от экстаза из-за его речей не поплыла. Вот и решил взглянут ближе.

Его рука поднялась и палец указал ровно мне в грудь.

— Юноша! Выйди к свету, чтобы я мог благословить тебя именем Человека-Бога, кто осветит все тёмные уголки твоей души.

Окружающие меня люди каким-то образом сразу поняли, о ком идёт речь. Они начали расступаться в стороны передо мной, бросая на меня удивлённые, заинтересованные, а иногда и завистливые взгляды, образуя живой коридор прямо к подиуму, на котором стоял инквизитор.

— Выйди же, дитя Человека-Бога, не бойся его касания, ибо оно защитит тебя благословением! — прогремел его голос.

Я медленно направился к инквизитору. Прошёл мимо расступившейся толпы к ступеням и медленно поднялся наверх. Каждый мой шаг отдавался эхом, которое разносилось в полнейшей тишине по храму, словно поступь смерти. Быть может я когда-то боялся этого человека, но теперь те времена давно прошли и сейчас бояться надо было ему, потому что эти шаги были по его душу.

Я поднялся наверх и обошёл стол, встав напротив инквизитора. Он был выше меня, от него чувствовалась сила. Его тяжёлая рука легла мне на плечо.

— Твоя душа подверглась ереси, юноша, но вера очистит её, как очищает дождь от пыли листья молодых деревьев. Приклони колено, назови своё имя мне, и я благословлю тебя.

Преклонить колено? Перед тобой? Перед предателем, что поступился своей клятвой служить Империи⁈

И я посмотрел ему прямо в глаза.

И инквизитор нахмурился. Возможно, не привык, когда с ним так открыто без страха встречаются взглядом. А может почувствовал что-то в моём взгляде всё то, что я даже не пытался скрыть. Не он один был человеком, который повидал на своём веку многое.

— Назвать своё имя? Что ж, как скажете, — тихо произнёс я, глядя ему прямо в глаза, после чего твёрдым голосом произнёс. — Я — Элиадирас Каллепер, моя мать — Каймерии Каллепер. Но вам, наверное, и так это известно, не так ли? Теперь вы узнаёте меня?

Я сдерживался от того, чтобы меня не начало трясти от ненависти и желания вцепиться ему прямо в глотку. Что-то вызывало у меня бурную реакцию на Импарс Калсерион. И очень скоро я выясню, что именно.

Инквизитор не дрогнул. Даже не изменился в лице. Он умел держать себя в руках, но это и не удивительно — иных людей в инквизиторы и не берут.

— Что ж, Элиадирас Каллепер, сын Каймерии Каллепер, — спокойным голосом произнёс он на весь зал, даже виду не показав, какие эмоции сейчас испытывал, увидев меня. — Во имя Человека-Бога и от имени его я благословляю тебя, и пусть свет осветит все уголки, — его глаза, мне показалось, недобро сверкнули, — твоей тёмной души, уберегая от ереси.

И коснулся своей жёсткой ладонью моего лба.

Я хотел бы сломать эту ладонь, но не уверен, что в своём состоянии буду свободен это сделать голыми руками. Но в чём я уверен, так это что сделаю это с помощью сил хаоса.

— И увидимся после проповеди, сын Человека-Бога, ­— он подтолкнул меня к залу.

Я рассчитывал, что мне удастся или попросить аудиенции, или прокрасться следом за ним, однако раз инквизитор сам меня вызывает, то и так сойдёт. Самое главное, что я смогу с ним встретиться с глазу на глаз, чтобы получить все ответы на вопросы, которых стало только больше.

Я спустился обратно и стал наблюдать за завершающей частью его проповеди. Люди будто забыли обо мне, продолжая внимать каждому его слову. На их лицах застыли всё те же выражения, которые исчезли лишь, когда инквизитор громко произнёс:

— Да благословит вас всех Человек-Бог!

Будто этими словами снял с их оцепенение, выводя из транса. Люди зашумели, люди недружным хором благодарили инквизитора, который удалялся, и что-то между собой обсуждали. Медленно и верно толпа направилась к выходу. Но я не спешил за ними.

Не боишься, что он сейчас попытается убежать?

Такие, как он, редко убегают. Сейчас ему так же любопытно, как и мне. И я уверен, он захочет встретиться с тем, что, скорее всего, и создал.

А если ловушка?

Тогда ты поможешь мне.

Ага, то дать мне девушку не хочешь, а помогать просишь?

Да.

Тц…

Я наблюдал, как зал медленно пустеет и где-то через полчаса в нём не осталось никого, кроме меня, парочки прихожан, что хотели помолиться самостоятельно, а послушниц