Паутина - Анастасия Валеева

– И что?

– Что, что?! Они живут припеваючи, а нам от начальства по шапке!

– И по премии, небось, тоже? – осторожно спросила Милославская.

– А то как же еще, – грустно ответил Семен Семеныч. – Я у тебя-то проездом.

– Вот как?

– Угу. Напарник мой до хаты одной неподалеку тут пошел. Проверить. По нашим данным, нечистая она. Договорились, что я тут его подожду, чтоб подозрений никаких не вызвать. В гражданке он, а я – вот он весь, перед тобой, —

Руденко горделиво погладил свои погоны. – Мы последнюю неделю в мыле все. Я почти забыл, как Маргарита моя выглядит.

Маргарита Ивановна, жена Семена Семеныча, была по натуре очень мягкая и добросердечная. Она умела обогреть мужа теплыми словами, заботой. Не лезла с нравоученьями, когда видела, что он и без того не в духе, не ворчала, если супруг принимал рюмочку после рабочего дня. Кроме того она была отменным поваром и постоянно баловала Семена Семеныча не только своими фирменными блюдами, но и кулинарными новшествами. В общем, Руденко в этом плане любой мог позавидовать, поэтому он сейчас, как и всегда, упомянул о жене с особо теплой интонацией.

– Неужели они никогда не закончатся? – задумчиво протянула Милославская.

– Кто?

– Преступления.

– Хм, – ухмыльнулся в ответ Три Семерки.

Яна только что закончила очередное дело, а теперь вдруг подумала о том, что этот конец означает только одно – начало. Она знала, что не сегодня-завтра в ее дверь постучит очередной клиент, и ей придется снова приступить к работе.

– Отпуск что ли взять? – пробормотала она.

– Хм, тебе ли об этом горевать? Ты сама себе хозяйка, – ответил Семен Семеныч. – Конечно, возьми. Отдохни немного.

Я же говорю, ты выглядишь неважно. В бассейн походи, в сауну… Любовника, в конце концов, заведи…

– Сема! Я тебя умоляю!

Гадалка не любила говорить об этом. Несколько лет назад семья Милославских, Яна, ее муж и сын, попала в серьезную автомобильную катастрофу, после которой в живых осталась только сама женщина. Ее супруг, Саша, и единственный сын, Андрей, погибли. Яна долго находилась в коме, а придя в себя, была не рада спасению. Она глубоко переживала случившееся, видеть никого не хотелось, не хотелось жить, но изменить ничего уже было нельзя, а жизнь продолжалась.

Таинственный дар Милославская обнаружила у себя именно после клинической смерти, и с тех пор гадание ей заменяло все: семью, работу, широкий круг друзей… Она потеряла своих близких и стала жить, помогая чужим людям.

– О! – воскликнул Три Семерки, услышав звонок в дверь. – Это наверняка Бирюков, – Семен Семеныч сделал последний глоток кофе и засеменил в другую комнату, чтобы посмотреть в окно, – Так и есть! Недовольный какой-то. Зря, наверное, проходил, – Руденко вернулся в кухню, одним движением отправил в рот оставшийся кусок пиццы, затем торопливо зашагал в прихожую, где, натянув фуражку и всовывая ноги в башмаки со стоптанными задниками, сказал гадалке: —

Послушай моего совета: человек без отдыха сдает.

Милославская в ответ только вздохнула. Она пошла вслед за приятелем, чтобы запереть за ним калитку: ближайший часок-другой гадалка планировала вздремнуть.

На улице Семена Семеныча на самом деле ждал напарник, но он был уже не один, что очень удивило Три Семерки. Руденко нахмурился, удивленно приподнял брови и, посвистывая, посмотрел на незнакомца. Тот о чем-то говорил с Бирюковым.

Они стояли возле машины Семена Семеныча, старенькой, видавшей виды шестерки. Бросив беглый взгляд в сторону собеседников, гадалка сразу поняла: эти люди не знакомы, и толкнула локтем в бок сердитого Руденко.

Он, очевидно, сразу поняв ее намек, сбросил с себя никчемную спесь и прислушался к разговору. Отчетливо разобрала его и Милославская. Мужчина обращался к Бирюкову с вопросом о том, действительно ли в этом доме проживает экстрасенс-гадалка.

Яна Борисовна Милославская. Выражение лица руденковского напарника, услышавшего такую профессиональную характеристику Яны, описать трудно. Казалось, что он собирается, как говорится, взять ноги в руки и бежать сразу во все четыре стороны – растерян парень был неимоверно.

– Ну, тут она живет, – деловито окликнул гостя Три.

Семерки, – Дальше что?

– Может быть, товарищ капитан, ты разрешишь мне поговорить с этим человеком? – иронично произнесла гадалка.

Семен Семеныч, нисколько не смутившись, посвистывая отошел в сторону и сделал вид, что осматривает колеса своего автомобиля. Милославская вопросительно посмотрела на того, кто о ней спрашивал.

Это был мужчина лет около сорока, высокий, широкоплечий, несколько сутуловатый. Очевидно, он косолапил при ходьбе – концы его ступней смотрели внутрь. Руки были несколько длинноваты и обращали на себя внимание крупным размером кистей. Он смотрел как-то исподлобья, хотя, возможно, такое ощущение создавалось из-за густых, сросшихся у переносицы бровей.

– Я вас слушаю, – спокойно произнесла гадалка, – Я Яна Борисовна Милославская.

Незнакомец поджал свои тонкие губы и с некоторым презрением посмотрел в сторону Руденко и его напарника. Милославская, словно прочитав его мысли, произнесла:

– Семен Семеныч, увидимся. До встречи.

Три Семерки недовольно обернулся, затем подошел к Яне вплотную и пробормотал ей на ухо:

– Не советую в дом каждого встречного-поперечного приглашать.

– У нас интимный разговор, – улыбнувшись, ответила ему гадалка.

Руденко стал хлопать глазами, совершенно не понимая подругу.

– Беседа тет-а-тет, – пояснила ему Милославская.

– А-а-а, – протянул Три Семерки, но по лицу его было видно, что он так ничего и не понял.

Семен Семеныч уселся за руль и, подождав, когда это сделает его напарник, тронулся с места, недоверчиво посматривая в сторону Яны и ее гостя.

– Я хотел бы обратиться к вам за помощью, – раскованнее заговорил незнакомец.

Милославская молчала. Она сразу подумала, что этот мужчина – очередной клиент, и размышляла о том, сразу отказать ему или ради приличия выслушать, зачем тот пришел. Состояние у нее было далеко не рабочее, и она нуждалась в хорошем отдыхе гораздо больше, чем в заработке.

– Вы удивлены? – несколько смущенно спросил гость.

– Нет, вы не первый в своем роде.

Сказав эти слова, Милославская сразу подумала, что он не первый не только в том смысле, что ищет ее помощи: было уже много случаев, когда она, будучи утомленной и обессиленной, все же бралась за дело и успешно доводила его до конца.

– Как вас называть? – спросила гадалка.

– Синявский. Виктор Николаевич. Можно просто Витя.

– Идемте в дом, Витя, – вздохнув, произнесла Милославская.

Виктор зашагал за ней, с любопытством оглядывая небольшой дворик ее дома, в котором она, будучи очень занятой в последние дни, давно не наводила порядок.

– Присаживайтесь, – сказала Яна, указывая гостю на диван, обтянутый темно-зеленым бархатом, и закурила.

Интерьер ее кабинета был несколько необычен и всегда делал обстановку разговора, происходящего в нем, загадочной и таинственной. Статуэтка египетской кошки, стоящая на тумбе, казалось, вот-вот оживет и протяжно замяукает, а голос ее эхом разнесется по всем комнатам. Необыкновенный ковер с катренами Нострадамуса заставлял задуматься о других мирах и неподвластных человеку материях.

С виду уверенный в себе, Синявский, присев на указанное место, сразу переменился: он еще больше ссутулился, нахмурился и голову втянул в плечи.

– Расслабьтесь, – сказала гадалка, от которой не ускользнуло состояние клиента. – Курите? – она протянула Виктору свою пачку, вытряхнув из нее наполовину несколько сигарет.

Синявский взял одну из них и из заднего кармана новых, но с оттянутыми коленками джинсов достал металлическую зажигалку. Яна пододвинула ему пепельницу. Виктор прикурил и, сделав две коротких затяжки, сказал:

– Я приехал с Севера.

– Откуда? – удивленно перебила его Милославская: ее услуг до этого искали, в основном, местные жители или приезжие из области.

– Я работаю сейчас на Севере, – пояснил Синявский. – Здесь проездом. Направляюсь на юг, в Геленджик, в санаторий, подлечиться. Решил по пути мать навестить. Она в Ленинском районе живет. Не виделись мы уже несколько лет.

Виктор говорил, шмыгая носом, и слушать его было тяжело: постоянное шмыганье отвлекало.

– Я приехал, а дом пустует, – Синявский развел руками. – Решил переночевать – но и сегодня в течение дня мать не объявилась.

– Только и всего? – рассмеявшись, произнесла Милославская.

– Да вы что! – воскликнул ее гость. – Это все серьезно.

Моя мать – пенсионерка. Она почти все время проводит дома.

– Может быть, на этот раз ей захотелось куда-нибудь наведаться…

– Куда? – ухмыльнулся Виктор. – Родственников у нас здесь нет, друзей тоже: отец был военным, и родители сюда переехали из Питера через пять лет после того, как папа ушел в отставку. В этом городе климат мягче. В Питере сыро, отец там чувствовал себя неважно. За это время дружеских отношений старики ни с кем не завели. Отец, знаете, был человеком высокого ранга и к окружению привык соответствующему, поэтому ему трудно было здесь, в чужом ему городе, на склоне завести себе приятелей. Да и вообще, родители были нелюдимыми. А после смерти отца мать вообще…