Роковой мужчина - Элизабет Торнтон

Быть может, если бы мать Розамунды была жива, ее отец не обходился бы так строго со своей единственной дочерью. И тогда, возможно, его единственная дочь не терзалась бы сейчас от сознания собственного несовершенства.

Все это случилось двадцать лет назад, но Розамунде до сих пор недоставало матери. Порой она гадала: что сказала бы Элизабет Девэр, если б могла увидеть, какой стала ее дочь?

— Леди Розамунда!

Бог мой! Опять она задумалась и позабыла, где находится!

Розамунда взглянула на принца Михаэля — и украдкой вздохнула. Не иначе как с ней что-то неладно. Принц Михаэль Кольнбургский высок, черноволос, красив. Тысячи женщин готовы драться за право пойти с ним к алтарю. Отчего же тогда его достоинства не прельщают Розамунду?

Должно быть, потому, что она тоже высокая, черноволосая, красивая, обладает собственным весьма солидным состоянием да вдобавок ко всему еще и совсем не глупа. Скорее всего поэтому принц Михаэль и выбрал ее предметом своих ухаживаний. Между тем в следующем месяце Розамунде исполнится двадцать семь, и отец уже отчаялся увидеть ее обрученной с кем-нибудь из ее поклонников.

Сама же Розамунда мечтала не о поклоннике, а о возлюбленном, который ценил бы ее саму, а не ее титул и состояние. Поклонников же, как она убедилась на собственном опыте, больше интересует величина приданого, прежде, чем сделать предложение, они тщательно подсчитывают доходы будущей невесты.

Михаэль — принц Михаэль, поправила себя Розамунда, — явно принадлежит к числу таких поклонников. Между ним и троном княжества еще три законных наследника, к тому же у него нет ни гроша за душой — весьма печальное обстоятельство, если учесть его дорогостоящие вкусы. Брак с Розамундой разрешил бы все его финансовые проблемы.

Они вели разговор в оранжерее герцогского особняка в Твикенхэме, пригороде Лондона, и Розамунда, чтобы унять раздражение, обратила взгляд за окно, где пышно рдели багряные и золотые краски осени.

— Я англичанка, — наконец сказала она, — и, боюсь, не смогла бы прижиться на чужой земле.

Розамунда украдкой глянула на принца и обнаружила, что он смотрит на часы. Как видно, ему так же скучно с нею, как ей с ним! И неудивительно: леди Розамунда Девэр, дочь герцога Ромси, — довольно скучная особа. Но, видимо, именно такая супруга и нужна принцу Михаэлю.

Идеальная принцесса, пресная, как бланманже, которая никогда не совершит опрометчивого поступка, не скажет опрометчивого слова, не позволит себе опрометчивой мысли.

Нисколько не смутившись, принц Михаэль сунул часы в карман жилета и одарил Розамунду чарующей улыбкой.

— У меня нет возражений против того, чтобы после нашей свадьбы вы остались жить в Англии, — сказал он. — Быть может, я и сам решу поселиться здесь. Английский климат меня вполне устраивает.

Как и английские актрисы — а впрочем, об этом ей знать не полагается. Розамунда ответила принцу не менее чарующей улыбкой.

— Я почти готова поддаться искушению, но…

— Но?

— Видите ли, Ваше Высочество, вы не умеете играть в шахматы. Я решительно не могу связать свою жизнь с мужчиной, который не умеет играть в шахматы.

Миссис Каллиопа Трэси со стуком отставила чашку.

— Шахматы?! — переспросила она. — Бог ты мой, а шахматы-то тут при чем?

Розамунда задумчиво взглянула на подругу.

Прошлую ночь она провела в гостинице «Кларендон», где обычно останавливалась всякий раз, когда приезжала в город за покупками или спасалась от отцовского гнева, как в этот раз. Герцог пришел в ярость, узнав, что его дочь отказала принцу Михаэлю. Разразился скандал, причем герцог неистовствовал за четверых, предоставив детям роли почтительных слушателей. Досталось не только Розамунде, но и ее братьям. Оказалось, что его светлость вырастил троих неблагодарных детей — если только можно называть детьми особ столь зрелого возраста. Никто из них до сих пор не проявил склонности обзавестись семьей. Если так пойдет и дальше, род Девэров прервется — и что тогда со всеми ними станется?

Как обычно, Розамунда и ее братья выслушали отцовские разглагольствования с приличествующим случаю скорбным молчанием, а затем поспешили отправиться по своим делам. «Дела» Джастина были, как всегда, разнообразны: гоняться за юбками, скакать на двуколке в Брайтон, драться на бесчисленных дуэлях, играть либо прожигать жизнь в компании закадычных друзей. Каспар, вне всякого сомнения, отправился навестить свою итальянскую тигрицу. Дочери герцога деваться было почти некуда, но все же и у нее была подруга, всегда готовая выслушать ее излияния. И вот теперь Розамунда сидела в столовой дома Кэлли на Манчестер-сквер.

Вот что значит быть дочерью герцога! Знакомых у Розамунды было великое множество, но никого из них она не могла назвать другом. Все они так трепетали перед ее титулом, что относились к ней с чрезмерным почтением, от которого Розамунду просто мутило. Никто из этих людей ни разу не возразил ей, с готовностью принимал каждое ее слово, а это было так скучно!

Иное дело — Кэлли. Ее покойный отец был управляющим герцога и прибыл вместе с дочкой в замок Девэр, главную резиденцию герцога Ромси, вскоре после трагической кончины матери Розамунды. Розамунда и Кэлли знали друг друга с самого раннего детства. Они даже вместе учились — не в школе, само собой, а у гувернантки Розамунды. Такое положение вполне устроило и герцога, и его управляющего: Кэлли получила образование, которое отец не мог ей дать, а Розамунда — подругу и наперсницу в детских играх. Хотя считалось, что к ним должны относиться одинаково, на деле было совсем не так. Кэлли всегда пользовалась большей свободой, чем Розамунда.

А после того как Кэлли вышла замуж и уехала из дома, у Розамунды сменилось множество компаньонок, по большей части дряхлых старух. Только два с лишним месяца назад отец сжалился над ней и нанял в компаньонки ее сверстницу, Пруденс Драйден, — однако и тогда все вышло не так, как надеялась Розамунда. Мисс Драйден была не из тех, кто легко сходится с людьми, а поскольку и сама Розамунда была такая же, отношения между ними установились вежливо-отчужденные.

— Роз! — Кэлли звонко хлопнула ладонью по столу. — Эй, проснись!

Розамунда вздрогнула.

— Что?!

— Опять у тебя этот отсутствующий вид. И о чем же ты так задумалась?

— О том, что обычным девушкам живется гораздо легче. Они могут пойти, куда захотят, делать, что пожелают, — взять хотя бы тебя…

Кэлли рассмеялась.

— Чепуха! — сказала она. — Самое печальное как раз в том, что всем женщинам живется нелегко. С самого рождения мы все должны подчиняться мужчинам — вначале отцу, потом мужу или брату. Только овдовев, женщина становится действительно свободной. Тебе бы стоило последовать моему примеру.