Ангелоподобный господин Дайх - Пьер Буль

Я не виделся с ним довольно долго, но впоследствии узнал из его собственных уст, что он сдержал обещание. Он вел жизнь во всех отношениях образцовую, направляя всю свою энергию против зла, которое временами пыталось овладеть его душой, как то бывает с каждым из нас. Он жил в аскетическом уединении, постился, неукоснительно следовал принципам воздержания, умерщвления плоти, предавался самобичеванию, занимался благотворительными делами, а остаток времени проводил в медитации. Ссылаясь на особой важности дела за границей, он отложил свадьбу и отдалился от невесты до тех пор, пока не завершит подготовку к эксперименту.

— А ты уверен, старина, в том, что, ведя жизнь аскета, легче всего достичь праведности?

— И тем не менее положительные результаты были налицо, мсье. И вы сейчас сами в том убедитесь. Спустя несколько недель на моего друга наконец снизошло нечто вроде озарения — внезапная и непреклонная уверенность в том, что отныне его разум направлен исключительно на добро, что больше не существует ничего сомнительного в его проекте и руководит им лишь бескорыстное стремление дать миру существо, наделенное всеми добродетелями — ангела во плоти, как то и замышлял Стивенсон.

Избавившись от сомнений и не имея больше оснований прибегать к каким бы то ни было уловкам, он в тот же вечер тайно вернулся в свою лабораторию и после минутного колебания одним духом проглотил снадобье, состав которого разработал в процессе многолетней работы.

— Твое повествование, старик, заинтересовывает меня все больше, — признался я. — И прежде всего потому, что не задевает мою чувствительность. Явление ангела в наш мир — куда как приятная перспектива. Почему же ты остановился?

— Потому, мсье, что мне предстоит нарушить последовательность изложения. Как я уже говорил вам, мы не виделись с доктором Джекиллем весь подготовительный период. Встреча наша произошла значительно позже, и при обстоятельствах, которые не оставляли сомнения в том, что он решился наконец на великий эксперимент. Должен признаться, что я не придал особого значения нашему последнему разговору, Несмотря на все почтение, которое я испытывал к своему другу, в глубине души я был уверен, что он заблуждается относительно осуществимости своего открытия. Раздвоение личности представлялось мне плодом фантазии романиста, вынужденного прибегать ко всяческим преувеличениям, дабы сделать сюжет более оригинальным и занимательным. Не секрет, что многие так и поступают.

— Ну что ты уставился на меня, старик? Продолжай! На твоем месте, уверен, и я был бы настроен скептически.

— Итак, я нечасто вспоминал нашу последнюю встречу и вообще склонен был приписать поведение Джекилля горячке в результате переутомления, которой подвержены даже самые сильные умы. И вот однажды ко мне явился с визитом человек, которого прежде я никогда не видал и который тем не менее заставил меня поколебаться в моем мнении.

Этот юноша (на вид ему было не более двадцати) весьма учтиво отрекомендовался иностранцем, выходцем из богатой семьи, путешествующим по миру с целью завершить образование. Прослышав о всяческих моих добродетелях, он возжелал познакомиться со мной.

Выслушав такое вступление, высказанное к тому же с величайшей почтительностью и в самой изысканной манере, я был в высшей степени удивлен. Образ жизни я вел всегда уединенный, не привлекая к себе ничьего внимания. Как все истинно верующие, по мере своих сил я старался всюду, где мог, творить добро — ведь сторонники религии Сомнения не составляют исключения из общего правила. Однако не настолько же я самонадеян, чтобы возомнить, будто мои скромные добродетели, если только они и впрямь существуют, до такой степени примечательны, что способны стяжать мне славу где бы то ни было — в королевстве Шандунг или в любом другом месте земли.

Пока незнакомец продолжал говорить, повергая меня в смущение непомерным восхвалением моих достоинств, я внимательно изучал его наружность, пытаясь в то же время угадать истинную цель его визита. С первого взгляда меня очаровала красота юноши: утонченность черт его лица, мягкость голоса, благородство осанки, но особенно — улыбка: она так и лучилась безмерной кротостью. Чем пристальней вглядывался я в него, тем больше убеждался, что случай свел меня с существом необыкновенным. Он был намного выше среднего роста, но такого пропорционального телосложения, что не казался чрезмерно высоким. Одет он был просто, но костюм сидел на нем так ладно, что выглядел дорогим и элегантным.

— Скорее, старик, я, кажется, начинаю догадываться…

— Это делает честь вашей проницательности, мсье, но я не намерен морочить вас загадками. Я бы тоже угадал, как и вы, если бы во внешности незнакомца была хоть малейшая черта, напоминающая моего друга доктора Джекилля. Однако — ничего общего. Смущенный, я выслушал его с большим вниманием. Наконец молодой человек подошел к основной цели своего визита.

«Я полагаю, — произнес он, — что в вашем городе, как, впрочем, и во всем мире, нет числа людским бедам и страданиям, которые можно было бы облегчить…»

«Вы совершенно правы, мон… мсье».

Мой гость держался с таким достоинством, что, несмотря на его молодость, я едва не начал величать его монсеньором.

«И я полагаю, — продолжал он, — что вы знаете немало таких несчастных, которые достойны всяческого сострадания и нуждаются в помощи».

«Увы, изо дня в день я бываю свидетелем столь тягостных бедствий, что не в моей власти их облегчить. Как большинство верующих, я собираю вспомоществования в пользу бедняков, но ведь это — капля в море».

«Так я и думал, — обронил он с глубоким вздохом. — Именно потому я выбрал вас для осуществления своего намерения. Не будете ли вы столь любезны передать вот это своим подопечным, не указывая, однако, имени дарителя?»

— Мсье, то были пачки банковских кредиток! Еще не закончив последней фразы, он начал извлекать их из своего чемодана, который опустил рядом с собой на пол, едва вошел в комнату. К тому моменту, когда он, очевидно, исчерпал содержимое чемодана, на моем столе возвышалась целая гора денежных пачек, причем банкноты были самого высокого достоинства. Никогда прежде я не только не имел в своем распоряжении, но даже не видел такой крупной суммы денег. От потрясения я лишился дара речи и даже не смог