Гиперболоид смерти. Психотронное оружие в действии - Дэн Перцефф

– Во-первых, Том, – я затушил сигарету одним резким движением, – если бы я был в той толпе, у меня хватило бы мозгов быть заодно с толпой, пусть без зверств, но и не кричать в центре антиамериканской демонстрации о том, что я американец, и говорить: мол, вас всех разбомбят, а во-вторых, Том… Пошел отсюда, Том!

Я посмаковал его имя и будто выплюнул, смотря презрительно, как мой бывший собутыльник удаляется восвояси. Честно говоря, устал я от этих фашистских заявлений собратьев по перу, да, именно фашистских, я не ошибся в определениях. Они думают, что раз принадлежат к нации американцев, то могут поступать, как им заблагорассудится. На самом деле реакция толпы – правильная реакция на Америку и ее политику в целом. Кто как не мы с лучезарной улыбкой обираем весь мир, делая беднее бедных, становимся богаче? Мы – самая сытая и заносчивая нация на этой земле, мы не можем производить, мы только продаем, консультируем и захватываем доли. Поэтому любые заявления о еще большем могуществе не могли мне понравиться, как и не могли оправдать применение самого страшного на земле оружия. Психотронного…

Хотя скупые заметки в газетах о применении звуковых генераторов для разгона демонстрации на площадях Грузии мелькали часто, ни в одной из них не говорилось, что именно и как именно применили мои соплеменники. Но все же тогда мне удалось докопаться до сути.

То, что Саакашвили напрямую связан с США, ни у кого не возникает сомнений, однако жители этой страны сразу поняли, что подобное сотрудничество для обычных граждан – не более чем рабство, а также предпосылка для использования их территорий с целью размещения ПРО и военных баз. Поэтому в случае конфликта Россия будет вынуждена наносить упреждающие удары по ним в первую очередь. Главный фактор в пользу такого развития событий в том, что до сих пор у США нет оборонных комплексов, подобных легендарному С-300, а уж тем более – С-400, поэтому русские ракеты даже 70–80-х годов спокойно преодолевают наш противоракетный щит. Но сейчас речь не о ядерном потенциале России, а о недовольстве граждан Грузии. Ведь Саакашвили (как, впрочем, и другие деятели революций всевозможных цветов), пришел к власти только благодаря небольшой кучке сторонников при усиленной поддержке правительства США, которое решило использовать Грузию как еще один коридор для транзита наркотиков из Афганистана.[2]

Однако вернемся все же к событиям, разыгравшимся тогда на площадях Тбилиси. Огромная мирная демонстрация противников Саакашвили собралась на митинг 7 ноября 2007 года. В этот день спецназу был передан приказ – разогнать толпу. Что те и сделали, используя обычные средства в таких случаях – водометы, слезоточивый газ и резиновые пули. Но как оказалось, это было лишь преддверием перед испытаниями более мощного устройства – акустической пушки Medium Range Acoustic Device (MRAD). Принцип ее действия прост, он основан на мощном сигнале в 2000 герц, неслышимом для человеческого уха. Подобные колебания вызывают резкие приступы страха, тревожности, а также могут привести к разрыву сердца, о чем сообщают специалисты-акустики Аризонского университета психологии. В итоге демонстранты без боя покинули «поле сражения», разбежавшись кто куда.

На первый взгляд ни о каком психотронном оружии речи не идет: акустика – явление, основанное сплошь на привычных всем законах физики. Но в нашем случае может возникнуть несколько вопросов у тех, кто понимает что-либо в подобном деле. Обратимся к рассказу очевидца тех событий.

Сергей Гаглидзе пришел на демонстрацию выразить свой протест против политики Саакашвили, а также – против присутствия США в стране, так как, по его мнению, именно Буш раздувал конфликт в только-только начинавшей приходить в себя после предыдущей локальной войны Грузии.

Когда начали говорить первые ораторы, настроение толпы постепенно перерастало в агрессивное. Но, поскольку в целом митинг был организован на высшем уровне, тут и там в толпе были видны спортивно сложенные крепыши с повязками на рукавах, следившие за порядком. Неожиданно площадь окружили люди в масках и форме, подогнали несколько грузовиков, из которых, как горох из порванного мешка, посыпались солдаты. Демонстрацию окружили, и, самое главное, – тех, кто подозревал страшную развязку и хотел выйти из игры, сгоняли обратно в общую людскую массу с помощью водометов, прикладов и дубинок. Когда в толпе уже началась истерика, неожиданно стало происходить что-то необъяснимое.

«Воздух словно накалился, он стал таким горячим горячим, стало трудно дышать, страх захватил меня с головой, мне казалось, настал Армагеддон, как описывают его в Библии. Земля под ногами ходила ходуном, многие женщины падали на землю, начинали молиться. У меня дома на стене висит репродукция картины „Последний день Помпеи“ – вокруг были такие же лица, как на картине, лица смертельно боящихся людей. Я осмотрелся. Все происходило, как при замедленной съемке: кто-то плакал, кто-то кричал. И все мы ощущали, что вот-вот случится что-то такое, после чего вряд ли мы останемся живы. И еще – что нужно немедленно бежать, уносить к чертям ноги и руки из этого проклятого места», – так рассказывал мне Сергей Гаглидзе.

Тогда я задал вопрос: были ли там еще какие-то спецмашины, кроме армейских грузовиков? Оказалось, лишь два небольших микроавтобуса с антеннами на крыше приехали загодя на митинг и находились за линией спецназа.

Я искал всевозможную информацию относительно этого инцидента и наткнулся на доклад, подготовленный профессором кафедры психиатрии Международной еврейской академии им. Маймонида, кандидатом медицинских наук М. А. Михайловым. Некоторые детали обнаруженного документа меня настолько заинтересовали, что я позволил себе включить в эту книгу выдержки из него:

…В результате столкновений пострадали около 600 человек. Из неофициальных источников известно, что в последующие трое суток за медицинской помощью обратилось большое количество людей. Причем в отличие от обычной для таких случаев статистики, когда около 90% пострадавших обращаются по поводу последствий механических травм, на этот раз более 80% обратились по поводу воздействия газа и резкого ухудшения психического состояния демонстрантов, что необычно при разгонах демонстраций.

Мы наблюдали четыре случая своеобразных психических расстройств, причина которых, по нашему мнению, может быть связана с целенаправленным воздействием на сознание этих людей с помощью особых методик. Кроме того, об аналогичных расстройствах в психической сфере нам сообщили по телефону еще 37 человек…

…В последующие трое суток все обратившиеся к нам в целом чувствовали себя удовлетворительно, однако все они стали испытывать безотчетный страх перед большими скоплениями народа, с трудом могли заставить себя в одиночку выйти из дома, не могли посещать магазины и другие общественные места. При попадании в толпу у них возникали потливость, ощущение дискомфорта в желудке, чувство удушья, жара или озноба, сухость во рту.

Вопреки всякой логике они испытывали безотчетную тревогу и отвращение к окружающим их людям. Особенно эти чувства усиливались, если кто-то из окружающих хотя бы немного повышал голос. Самым неприятным и пугающим в этом, по словам наших пациентов, было то, что они совершенно отчетливо осознавали нелепость подобных переживаний и практическую невозможность с ними бороться. К четвертому дню вся описанная симптоматика совершенно бесследно исчезла…

Было еще одно необычное обстоятельство, на которое указывали наши пациенты. Когда они обратились на следующий день за медицинской помощью в обычную поликлинику, помощь им была оказана, но без всяких просьб с их стороны им было проведено электроэнцефалографическое обследование, причем обследование поводили иностранные специалисты.[3]

Это было тем более удивительно потому, что пострадавшие при обращении жаловались преимущественно на симптомы, связанные с раздражающим действием слезоточивого газа (першение в горле, повышенная кожная чувствительность, рези в глазах). В довершение общей картины энцефалограммы под благовидными предлогами им на руки выданы не были…

Такие факты доказывали применение американцами при поддержке грузинских властей психотронного оружия. Именно с его проявлением я столкнулся при написании прошлой своей книги, поэтому сейчас у меня лишь был вопрос, какую из модификаций использовали мои соотечественники. Профессор же Михайлов в научных кругах слыл человеком щепетильным и вряд ли способным пойти на сделку с совестью, подтасовать данные. Иначе он вряд ли носил бы звание даже младшего научного сотрудника. Мне всегда импонировали люди, принадлежащие науке, – они указывали точные источники информации, и, кроме всего прочего, большую часть времени их занимало не изложение гипотез на бумаге, а реальное их подтверждение.