Утро Земли - Алексей Борисов

Пока в убежище хватало тепла и еды. А там и весна не за горами. Но чем дальше отодвигалась эта самая весна, тем явственней зрела правда. Евгению придётся уйти, или будет беда.

Позже стало ясно, какая у Стаса «контузия». Запасы медицинского спирта и других растворов этанола Стас объявил своей собственностью.

Вертлявый, рыжеволосый очкарик Гриша, оригинал и эрудит, начинающий наркоман и поклонник теорий расширения сознания, оказался тем буфером, который смягчил нервозность убежища. Как-то раз он едко заметил, что писателя Хайнлайна выгнали из армии за пьянство. Евгений смутно помнил, кто этот писатель. А Стас вообще не знал, и резко ощетинился на очкарика, едва сдержался. Он готов был по любому поводу говорить по понятиям, но придурковатый Гришка чем-то был ему по душе.

К тому же туберкулёзник Пётр напомнил о многочисленных наградах американского писателя, всемирном признании, и эти слова успокоили Стаса.

Евгений вновь удивился, как Петр, этот слабый, худой мужик с куцей бородкой оказался рядом и умудрился попасть в убежище. Нелепо и странно, как вообще в одном месте собрались все эти люди.

Евгений, откомандированный столичный репортёр, шел в тот день по улице, Гришка полз домой с какой-то сомнительной тусовки, а Стас с сестрой в тот утренний час проложили маршрут к комку за водкой.

Когда завыла сирена, улицы были пусты. Жители городка разъехались по рабочим местам, кто на автобусе, кто на своём авто. А те, кто остались в городе, знать не знали ни о бомбоубежище, ни о том, где его искать.

Так и спаслись впятером. Люди легли на бетон, вжались в пол, замерли в страхе. Как оказалось, не зря. Мир встряхнуло так, что их отбросило к стенам. Чудом никто не поломал костей, отделались ушибами. Потом трясло опять и опять, но уже слабее.

– Всё, – вздохнул Пётр и закашлялся, – Вот теперь и правда всё.

Каждый понял эти слова по-своему.

В первые часы подземной жизни они в какой-то истерической, безумной лихорадке обыскивали склады, тайники и ниши нового подземного дома. C нечеловеческим остервенением ломали доски, чтобы увидеть тугую мешковину с запасами крупы, промасленные обертки жестянок тушёнки, вонючие, скользкие противогазы, густо обсыпанные тальком. Смеялись и кричали, старались перекричать тяжёлую тишину холодного, пустого подземелья. Потом сидели на досках, а рядом гулко капала вода – из бочки на листовое железо. Люди слушали своё дыхание и загнанно смотрели в потолок, будто ждали чего-то ещё. Слушали себя и друг друга, пытливо разглядывали и ощупывали, включали и выключали счётчик.

Фон оставался прежним, и не было признаков облучения.

– Что, ничего? – спросил Гришка, – Не может быть, нас же долбануло!

– Если бы долбануло, нам бы уже хана, – скривился Стас.

Евгений кивнул в сторону выхода.

– Ну не проверять же, в самом деле?

Никто не посмел возразить Евгению. Решили ждать дальше. Электроэнергия хоть с перебоями, но поступала, и это было настоящим чудом. Ждали день, неделю, потом ещё одну. В бочке кончилась вода, но под рукой были пакеты с пектином, так что смогли бы пить и слабо заражённую воду. Пусть вредно, опасно, но вряд ли смертельно, по крайней мере, не сразу.

Идти наружу пришлось не только из-за воды. Дышать спёртым, затхлым воздухом они уже не могли.

– Откроем воздуховоды, придётся ставить фильтр. Для прокаливания фильтров понадобится печка, – предупредил Пётр. Больной откопал мелкопористые решётки и развернул бумажку с инструкцией.

– Будет воздух, будет и печка, – уверенно сказал Стас. Печка и правда была, только разобранная. До этого тушёнку грели сухим спиртом на примусе.

Евгений со стыдом подумал о Петре. «Нелепо, а ведь он пытается выжить! Он же все равно скоро сдохнет! Нет ведь, держится, падла, за жизнь. Хороший человек, раз думает не только о себе. Жить бы такому человеку», – хмыкнул себе под нос Евгений и вызвался добровольцем.

Стас сделал надменно благодушное лицо: «давай, топай». Гришка вздохнул, а Вера с одобрением кивнула и слабо улыбнулась.

Было страшно прикасаться к вороту тяжелой двери. И хотя от неё совсем не фонило, Евгений сделал над собой усилие прежде, чем браться руками. Мелькнуло в голове, вдруг оплавилось и приварилось?

Заскрипел металл, посыпалась из щели ржавая труха, но ворот поддался и Евгений потянул дверь на себя. Снаружи дыхнуло холодом. Порыв ветра, какой-то робкий и слишком тихий, метнул в лицо белые, острые льдинки. Евгений ахнул и в ужасе захлопнул дверь. Прижал спиной, словно внутрь мог пробраться страшный зверь. Потом тихо выругался, встряхнул головой и посмотрел на счётчик: фон не на много выше нормы. И он вновь приоткрыл дверь. На этот раз порыв ветра оказался настырнее. Рванул внутрь, прямо в лицо и за шиворот.

– Йо.., – восклицание застряло в горле, дыхание перехватило от холода.

– Что у тебя там? – отозвался на крик Стас. Он был готов пойти следом, если с Евгением что-то случится.

– Снег, мать его, – сплюнул Евгений, – там всё завалило снегом.

Всё остальное было потом. И робкие вылазки, и осмотр мёртвого посёлка, погребённого под снегом. Главный удар пришёлся в отдалённый район: до Сыктывкара километров тридцать, не меньше. Где-то оплавился металл водосточных труб, обуглились кирпичи и смятым домино навалились друг на друга искорёженные блочные коробки. По этим признакам определили, в какой стороне упала ближайшая бомба. Но где именно упала, они не знали. На часах Евгения был компас, но он не работал. Да и много ли толку от компаса без карты?

В мертвых домах несколько раз натыкались на скрюченные трупы. Тела уже начали гнить, но холод замедлил разложение, а снег укрыл их ровным белым саваном. Внутрь домов, где уцелели стёкла и стены, снег падал не так густо, и там тоже были тела. После пары таких находок постройки стали обходить стороной.

Больше всего забот было с поиском чистого снега в дни, когда с неба сыпал заражённый. Они опасались заражения, оттого и таскали в мешках чистый снег, набивали цистерну. У входа в убежище смастерили печку и обжигали в ней фильтр воздуховода, прямо по инструкции. О том, что будет, когда кончится солярка, старались не думать.

Евгений снова и снова прокручивал в памяти кадры воспоминаний о месяцах под землей и разгребал снег широкой тяжелой лопатой. Вначале надо пробраться к отверстиям в покатой бетонной надстройке. Потом зацепить разводным ключом болты, ослабить крепёж и аккуратно снять раму над фильтром. Евгений заменял грязную сетку очищенной и снова брался за ключ. Лопату всегда забирал с собой, вдруг в другой раз снегом завалит, потом не найдешь.