Чёрный восход - Леа Рейн

и полны сил и надеялись произвести на свет сына, но годы шли, а духи так и не подарили им других детей. Я была уже достаточно взрослой, когда они поняли, что мне предназначена судьба правительницы. До сих пор не было ни одной женщины-хана, и родители долго не могли этого принять.

Длительная задержка сказалась на моей подготовке. Меня слишком поздно стали обучать важным для правителя дисциплинам: истории, политике, военному делу, боевым искусствам. Прежде моя голова была забита одними нарядами и живописью, поэтому сменить интересы оказалось непросто, но я очень старалась. К любому делу я всегда подходила с большой ответственностью. Это радовало отца и одновременно злило дядю. Он постоянно ворчал и жаловался, но этим его противоборство и ограничилось. По крайней мере, так мы считали.

Выяснилось, что дядя не просто сварливый пустозвон, а коварный и хитрый узурпатор. Пока все сосредоточились на моем обучении, Жанбулат подготовил заговор, чтобы свергнуть моего отца, обставив всё как несчастный случай. Одним ужасным вечером после чаепития отца нашли мертвым в спальне. Все решили, что он умер от сердечной болезни. Даже я поначалу так считала, но теперь-то уже не сомневаюсь, что в его пиалу подмешали яд.

Вместе с отцом заговорщики отправили в мир духов и мою маму. Пронзенная мечом, взятым со стены, она лежала на ковре подле смертного ложа отца, а рядом нашлась предсмертная записка, в которой говорилось, что жизнь без супруга ей не мила. Выглядело так, будто она покончила с собой. Я поверила в это, даже не допуская мысли, что могло случиться что-то иное.

Мне сразу показали их трупы. Эльчин, советник отца, в тот же вечер выдернул меня из кровати и отвел в их спальню. Эта жуткая картина прочно отпечаталась в моей памяти и до сих пор преследует в кошмарах. Самый страшный, самый болезненный, самый безысходный момент в моей жизни. Я потеряла всех, кого любила. Мой идеальный мир рухнул, словно песочный замок. Всё стало бессмысленно.

Но я еще не знала, что это далеко не конец.

Эльчин заботливо проводил меня обратно в спальню. Не помню, как мы шли, помню только, что всю дорогу я сотрясалась от рыданий. Обитатели дворца видели, в каком я ужасном состоянии, – как и планировал мой дядя.

Вернувшись в комнату, я попросила Эльчина ненадолго остаться. В нем я видела друга, старшего брата, члена семьи и нуждалась в его поддержке. Он ответил, что и не собирался бросать меня в одиночестве, и голос его при этом был таким мягким и утешительным, что я ощутила себя в безопасности.

Напрасно.

Не успела я опомниться, как он вытащил меня на балкон и толкнул к перилам. Я намертво вцепилась в одну из поддерживающих крышу деревянных колонн, чтобы не вылететь наружу. Моя комната была на третьем этаже, а под балконом находилась изогнутая черепичная крыша, скатившись с которой, я бы рухнула на каменные скульптуры в саду. Учитывая, что первый этаж дворца с его многочисленными залами был очень высоким, падение могло стать смертельным. Я висела вниз головой, отпихивая ногами Эльчина, и осознавала ужасную правду: во дворце назрел заговор, моих родителей убили и вот-вот убьют меня. Я даже поняла, почему сперва мне дали поглядеть на их трупы: чтобы все считали, будто я не выдержала горя и покончила с собой, как мать, – дескать, ничего удивительного, ведь у нас общая кровь.

Эльчин попытался сбросить меня, но я лягнула его в живот и забралась обратно. Однако это мало мне помогло, потому что в следующий миг он напал на меня с кинжалом. Я старалась вспомнить приемы с тренировок, но быстро проиграла – безоружная, загнанная в угол, я ничего не могла сделать.

Прижав лезвие к моему горлу, он опять потащил меня к перилам.

– Тебе не нужно этого делать, – прохрипела я, борясь за свою жизнь если не кулаками, то разговорами.

Я не понимала его предательства. Ясно, что главный заговорщик здесь дядя и остальные лишь исполняют его приказы, но почему Эльчин его слушается, зачем это делает?

– Иначе он убьет меня, – бросил Эльчин.

– Он никто. У него нет права здесь распоряжаться. Отпусти меня, и мы с ним разберемся.

– Ты ничего не понимаешь.

– Эльчин, – взмолилась я со слезами на глазах, – мы всегда были к тебе добры. Отец уважал тебя. За что ты убил моих родителей?!

– Нет, их я не убивал, но должен убить тебя.

– Ты ничего не должен Жанбулату! Теперь я Великий хан! Пощади меня, и мы от него избавимся!

И Эльчин меня пощадил. Поручение убить меня явно не приносило ему удовольствия, и он в конце концов отказался от мысли сбросить меня с балкона. Я было обрадовалась, но его пощада оказалась сомнительной. Чтобы не привлекать внимания, он сковал меня по рукам и ногам и вывез из города в Северные пещеры, где нашли пристанище усопшие правители и аристократы Алтан-Газара. Это было умнó: тут никого не хоронят уже лет двадцать, ведь подходящие гроты закончились, а значит, кроме жрецов, которые заботятся о пещерных духах, обо мне никто не узнает.

– Мы можем всё исправить и наказать Жанбулата! – кричала я, пока Эльчин вез меня в деревянной клетке для приговоренных к смертной казни. – Еще не поздно повернуть назад, Эльчин!

– Если тебя увидят живой, то убьют нас обоих, – отвечал он, а потом только повторял, что я чего-то там не понимаю.

Но я всё понимала. Совет двенадцати князей поддержал моего дядю. Я никому не нужна, и никто не желает видеть меня на троне. Они предпочли алчного Жанбулата, а не избранного духами хана. И если поначалу я надеялась, что во дворце остались верные мне люди, то после долгих месяцев, проведенных среди гробниц, уже не сомневалась, что от меня отвернулись все.

Полный дворец предателей. Целый год, сидя в этих пещерах, я представляла, как их всех убью.

Наверное, только жажда мести помогла мне здесь выжить. Я ничего так не хотела, как выбраться на свободу, занять законный трон и казнить всех заговорщиков, а потому раз за разом пыталась сбежать. Чего я не перепробовала, чтобы прорваться через двери: шла напролом и с отвлекающими маневрами, хитрила и обещала золотые горы, – но лишь получала новые порции побоев от стражников.

Вскоре мне надоело быть чучелом для битья, и я стала приводить себя в форму. До боли в мышцах держала стойку бегала по ходам и каменным лестницам, подтягивалась на уступах, приседала – словом, тренировала тело. Конечно, я занималась куда меньше, чем с учителем Тýя, но и