Уиллоу - Линда Миллер

У Гидеона засосало под ложечкой, и он откашлялся. Был ли Захарий виновен во всем этом фарсе или нет, он должен все расставить по местам и, как всегда, взять на себя всю ответственность.

Если бы не окружавшие его люди, он бы крепко выругался. Конечно же, он не мог этого сделать, хотя и не был религиозным человеком. Он уже достаточно ругался, узнав всю подноготную шуточки, которую сыграли с ним брат и их общие друзья.

На узеньких скамьях сидело много народа, и Гидеон представил себе, как они уставятся на него. К вечеру всему штату будет известно, что произошло в церкви.

Внезапно до него дошел смысл слов, которые произносил священник.

– Если кому-либо известна причина, по которой эти двое не могут сочетаться браком, – гудел священник, – пусть назовет ее здесь и сейчас.

«О Боже», – подумал Гидеон. Потом он снова откашлялся и чистым голосом, разносившимся по всей церкви, сказал:

– Мне известна такая причина, – и все вокруг замерло.

Первой обернулась невеста. Ее лицо закрывала густая вуаль. Вслед за ней обернулся жених и все гости.

– Простите, что? – спросил священник, выгнув бровь.

Гидеон медленно пошел вдоль прохода. Ему хотелось, чтобы растрескавшиеся доски пола разошлись и он провалился.

– Мисс Галлахер не может вступить в законный брак, – сказал он тем же чистым голосом. – Она уже, так вышло, замужем за мной.

Букет фиалок и летних полевых цветов выпал из рук невесты, и по рядам пронесся взволнованный шумок, сливаясь с шелестом атласных юбок и шепотом мужчин.

Жених, худой парень с нездоровым цветом лица, свирепо уставился на Гидеона.

Однако Гидеону пришлось поднять обе руки в знак того, что он просит тишины, Прежде чем он сможет говорить.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Я знаю, что непростительно вмешиваться в такую церемонию, но, как я уже сказал, эта леди обвенчана со мной и у меня есть бумаги, подтверждающие это.

Уиллоу Галлахер медленно подняла с лица вуаль; выражение его невозможно было прочесть. Она просто смотрела на Гидеона большими карими глазами, которые чуть было не погубили его два года назад в Нью-Йорке. Ее пышные темно-золотистые волосы были убраны и украшены цветами, что придавало ее безупречным по форме скулам прелестный абрикосовый оттенок.

– Ты, – сказала она бесцветным голосом. Ее колени подкосились, и она упала в обморок на пол церкви.

Уиллоу открыла глаза и посмотрела на удивленного и потрясенного случившимся отца. Воздух в маленькой комнатке, отведенной пастору, был затхлым и спертым, даже несмотря на то, что окно распахнуто настежь.

– Гидеон говорил правду? – строго спросил Девлин Галлахер, синие глаза которого все же смотрели ласково.

Уиллоу никак не ожидала снова увидеть Гидеона Маршалла, тем более в такой день. С огромным усилием ей как-то удалось не думать о том унижении, которому она подверглась, и о боли, которую доставила ей шутка, сыгранная им. Довольно непросто было забыть его, хоть он и заслуживал упрека.

– Нет, – сказала она решительно, сев и глубоко вздохнув.

В этот миг дверь комнатушки открылась и вошел сам Гидеон. Вид у него был неестественно решительный.

– Здравствуйте, судья Галлахер, – сказал он. Кивок в сторону Уиллоу должен был означать приветствие.

Судья Галлахер расправил широкие плечи и прижал ладонь к ладони, вероятно, для того, чтобы не дать рукам сцепиться у Гидеона на шее.

– Если бы вы, мистер Маршалл, не были сыном моей жены, – сказал он ровным голосом, – я бы переломил вам хребет, как куриную косточку. Что все это значит?

Гидеон стиснул зубы, пытаясь не встретиться взглядом с Уиллоу.

– Поверьте, сэр, я не хотел этого делать. Но мне пришлось – ради вашей дочери и ради себя самого.

Уиллоу опустила глаза, не в силах взглянуть на него. Какую дуру он сделал из нее той давней ночью и какой острой была боль даже теперь!

Откашлявшись, Гидеон продолжал:

– Несколько лет назад, когда ваша дочь училась в школе в Нью-Йорке, мы с братом решили сыграть с ней шутку. Я только что вернулся домой из Европы, ну, и мы были пьяные.

Как бы там ни было, в тот же вечер я встретил вашу дочь и сблизился с ней. Мы решили, что попросим кого-нибудь из наших друзей изображать священника и… – Гидеон замолчал, увидев, как краска смущения появилась на лице Уиллоу, доставляя ей болезненные ощущения. – По какой-то причине я, наверное, никогда не пойму этого, но мисс Галлахер согласилась выйти за меня замуж.

Уиллоу почувствовала кожей вопросительный взгляд отца и вздрогнула. Боже, если бы человек мог умереть по своей воле!

Голос судьи был удивительно спокоен, несмотря на подобные обстоятельства.

– Ты соблазнил мою дочь, Гидеон? – напрямую спросил он.

– Нет, – ответил Гидеон. – Я повез ее в гостиницу и… – он помолчал, снова откашлялся, – и понял, что делаю. Конечно же, я не мог сделать это до конца.

– Конечно, – согласился судья презрительно. – Я бы мог тебя повесить, понимаешь, и был бы абсолютно прав.

– Да, сэр, – ответил Гидеон с достоинством. – Думаю, могли бы.

Наступила неловкая тишина, которую нарушил судья:

– Но если свадьба была просто фарсом, то что ты здесь делаешь?

Наконец, Уиллоу смогла поднять глаза и отыскать взглядом это красивое лицо, которое она любила уже многие годы, с того самого дня, когда впервые увидела его портрет в суетливой гостиной миссис Ивейдн Маршалл. В ответе на вопрос отца словно заключался весь смысл ее существования.

Встретившись взглядом с Уиллоу, Гидеон вздохнул. На щеке дрогнул мускул.

– Недавно я обручился с одной женщиной в Нью-Йорке, и поэтому брат был вынужден сообщить мне правду. Шутку сыграли и со мной, как и с Уиллоу. Священник был настоящий, и церемония тоже. Свадьба, которую мы считали просто шуткой, зарегистрирована в Нью-Йорке, и боюсь, она считается настоящей.

– Боже мой, – выдохнул судья.

«Слава Богу», – подумала Уиллоу, которая уже давно придумывала какую-то убедительную причину, чтобы избежать венчания с Норвиллом Пикерингом. Теперь ей была гарантирована передышка на несколько недель или даже месяцев.

– Ты мог бы прислать телеграмму или что-нибудь еще! – сердито проворчал судья. – Боже правый, что, если бы ты не приехал вовремя?

– Из письма матери я понял, что свадьба назначена на июль. Мне нужно было съездить сюда по делу – железная дорога и все такое, – так что, я полагал, у меня достаточно времени. И кроме того, мне казалось, что такой деликатный вопрос нужно решать с глазу на глаз.

Уиллоу вздохнула и посмотрела вниз, на сложенные на коленях руки. На кончике большого пальца блеснула непрошеная слеза.

Отец нежно погладил ее по плечу.