Клуб смерти - Джерри Остер

Эй, он не хочет сказать, что каждый раз будет надевать коробки из-под кукурузы на головы заваленным парням, не собирается делать карьеру за счет убийств каких-то чуваков в грязных киношках, уродов, жрущих попкорн ведрами; он просто будет что-нибудь эдакое надевать на головы, но каждый раз другое, чтобы люди видели и понимали: это он, чтобы сразу оценивали: убийство — его работа.

И это еще не самая крутизна. Круче всего то, что о нем напишут книжку, полный нокаут, а из книжки сляпают фильм, самый отпадный эпизод будет о том, как он проскользнул в следующий ряд, когда в зале погас свет, приблизился к Майклу Корри. В это время на экране появилась надпись: «Добро пожаловать в „Сиксплекс“ на Восемьдесят шестой». Он подождал, когда зажжется другая: «Разговоры во время сеанса — сраная невоспитанность, не будьте засранцами», а потом большие красные буквы: «Т-С-С-С!». Затем навинтил глушитель на девятимиллиметровый немецкий полицейский «Вальтер П38», купленный за две сотни в одном местечке в Байоне, поднес ствол почти к самому уху Майкла, едва не касаясь, и окликнул шепотом:

— Эй, Майк!

И тот ответил:

— Да, а ты кто?

— Извини, Майк, я, похоже, ошибся, — сказал Сакс, добавил: — Т-с-с! Тихо!

И убил его.

Потом вытряхнул остатки попкорна из ведерка, надел его на голову Майкла Корри и спокойно вышел из киношки, как будто фильмец со Сталлоне, который появился на экране, совсем не тот, за какой он заплатил. Сакс собирался смотреть «Осторожных медведей» или что-то в этом роде. В этих сраных сиксплексах вечно попадаешь не на тот фильм.

Мертвый Эдди придумывал повод, ради которого стоило бы отложить возвращение домой к Розали и малому. Он вернулся в офис, словно хотел проверить, закрыл ли сейф, и увидел на пульте, что Мэри Элизабет Неделикато работает по телефону с клиентом. Эдди решил послушать.

Мэри Элизабет учуяла сигнальный щелчок. Разговоры переводились из офиса на дом к девушкам, это известно. Неужели Мертвый Эдди считает, что они не догадываются о подслушивании? Она хотела было сбить на минуту запал, послать Эдди к черту.

— Я такая мокрая, Эрл, — сказала она вместо этого, — хочешь, я сейчас разденусь?

— Подожди немного, — ответил Эрл. — Сядь на окно, — предложил он, — боком, спиной в угол, ноги положи на подоконник.

Мэри Элизабет как раз дочитывала деловой раздел «Таймс» и дошла до новостей науки. Она лежала в постели на животе, одетая в спортивные штаны и линялую рабочую рубашку. Волосы, мокрые после душа, были закручены в махровое полотенце.

— Так тебе нравится?

— Закатай юбку на бедра.

— Вот так?

— Сними трусики.

— На мне их нет, Эрл. Ты мне приказал не надевать трусики.

— Раздвинь немного ноги. Если кто-то смотрит в окно, пусть увидит, что ты без нижнего белья.

— Так?

— Кто-нибудь снизу смотрит на тебя?

— Там кто-то есть, Эрл. Да-да, есть. Кто это, Эрл?

— Один мой друг.

— О-о-о, как мне приятно. Это ты его направил за мной понаблюдать?

— Только смотреть, но не трогать.

— Ты, и только ты, будешь лапать меня, Эрл.

— Ты правда хочешь?

— Конечно, хочу.

— Потрогай себя сама. Сними бретельку лифчика и погладь свою грудь. На тебе ведь черный лифчик?

Мэри Элизабет дошла до рекламы «Фотокомпьютера» на Сорок седьмой улице.

— Все так, как ты мне велел, Эрл. О, Эрл, как мне хорошо.

— Потяни за сосок, чтобы он вырос.

Если цена на компьютер «ХТ» с жестким диском на двадцать мегабайт еще снизится, она не сможет удержаться и купит его.

— О, Эрл.

Она перешла к «Тошибе», у него хорошие размеры.

— Теперь другая грудь. Займись сразу двумя, по одной в каждую руку. Оттяни их хорошенько.

— Он на меня смотрит, Эрл?

— Да.

— Он очень симпатичный?

— Да.

Что там Долан говорил о «Максуме»? Это лучший или худший из серии?

— Но он не такой красивый, как ты, Эрл. Возможно, когда-нибудь…

— Что?

— Мы бы могли втроем…

— Что могли бы?

— Я бы взяла у тебя в рот, а он был бы во мне сзади. «А tergo», — как сказал Фрейд.

Ее подружка по офису Сьюзан Салливан недавно вернулась с обеда, заложив пальцем книгу Фрейда о разных клинических случаях, которую читала время от времени, чтобы поднять себе настроение и отодвинуть в дальнюю перспективу собственные неврозы, и поинтересовалась:

— Мэри Элизабет, ты изучала латынь, да? Что означает «а tergo»?

Мэри Элизабет удивилась:

— Прошло сто лет с тех пор. А какой контекст?

— Мальчик увидел, как его родители трахались — «совершали половой акт „а tergo“».

— Сзади, — пояснила Мэри Элизабет.

— А, — поняла Сьюзан.

Эрл снова заговорил:

— Глория.

— Да, Эрл.

— Глория.

— Да.

— Глория.

— Да, Эрл, да.

— Глория, Глория, Глория, Глория, Глория, Глория, Глори… Я… А-а-а-а-а!

— Да, Эрл, да.

— … Спасибо, Глория.

— Не за что, Эрл. Спасибо тебе.

— Тебе… тебе было приятно?

— Мне всегда приятно, Эрл.

— Я тебе скоро еще позвоню.

— Жду с нетерпением.

— До свидания, Глория. Твое имя правда Глория?

— До свидания, Эрл.

— Правда?

— Эрл, ты же знаешь правила. Я же не спрашиваю твое настоящее имя, верно?

— Оно и есть Эрл.

— До свидания, Эрл.

— Ты правда рыженькая?

— Ты просил рыженькую девушку в первый раз?

— Да. Завитую рыженькую девушку.

— Да, так и есть, рыженькая с завивкой. А сейчас до свидания, Эрл, время вышло.

— Пока, Глория. Я позвоню.

— Я буду ждать.

— Пока.

Когда Эрл дал отбой, Мэри Элизабет прислушалась к дыханию Мертвого Эдди, пытаясь разобраться, кончил он или нет, потом — к его попытке неслышно положить трубку. Она вспомнила, что еще не проверила новую рекламу для «Войс».

Поднявшись с кровати, девушка освободила от полотенца длинные, почти до пояса, черные волосы, кинула полотенце на спинку стула и отправилась на кухню, где в портфельчике лежала копия рекламы.

СЕКСТРАВАГАНТНЫЕ

ФАНТАЗИИ ПО ТЕЛЕФОНУ

Погрузись в глубины собственного эротизма

Сэксгибируйте ваши чувственные секскреты

Наслаждайтесь с нашими экспертами

по телефонным связям

Шикарные девушки скандинавского,

европейского и азиатского происхождения

А также лучшие красавицы Америки

СПЕЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ НА ЯНВАРЬ.

ГОРЯЧИЕ ДЕВОЧКИ В ХОЛОДНУЮ ПОГОДУ.

Спрашивайте специальные услуги

«Две киски»

«Господство (легкое или сильное)»

«Под телевизор, до и после этого»

О Господи. «Секскреты», «сэксгибируйте». Мертвый Эдди сочиняет текст каждый месяц и каждый раз дает прочитать, предполагая, что на нее произведут впечатление его литературные таланты, если эти творения можно назвать литературой. Он бы не догадался, как не поверил бы в ее осведомленность о его привычке подслушивать, что такая проза будит желание придушить его. Возможно, она подаст на него в суд за такой стиль.

Мэри Элизабет улыбнулась. Может быть, утром, на свежую голову, она предложит не пытаться поймать Мертвого Эдди Милано за порнографию и проституцию, вышибание долгов, или вымогательство, или уклонение от уплаты налогов, или продажу дальних телефонных кодов, или его последнее изобретение — оптовую торговлю мочой и кровью с гарантией от СПИДа и наркотиков. Она бы засудила его только за этот стиль. Даже Фрэнсис Мак-Алистер, Самая Англо-Саксонская Белая Протестантка из всех, даже она найдет это забавным.

Так ли? Или профессионалка, сидящая в ней, отмахнется от шутки и скажет:

— Как так, Мэри Лиз? Почему такая милая девушка, как вы, штатный юрист в управлении Прокурора Соединенных Штатов в Южном округе, связалась с подонком, вроде Мертвого Эдди Милано?

3

Делать нечего, остается только размышлять.

Размышлять о том, что в пронзительный летний понедельник, задолго до наступления холодов, Квинлан не поручал тебе сделать номер о Фрэнсис Мак-Алистер, вернее, не такой уж подробный.

Квинлан взял из стопки утреннюю газету и, размахивая ей, как уличный мальчишка, протараторил:

— Приговоры семи главарям мафии, двум конгрессменам, одному сенатору штата, одному районному президенту, одному заместителю мэра, двенадцати государственным арбитрам и тридцати пяти дорожным инспекторам. Это только в текущем году. Довольно скоро, если вам не вынесут обвинения, люди перестанут считать вас важной персоной. И такую штучку вовсе не спасает постоянное смягчение обстоятельств ее пресс-агентом. Поэтому я и пригласил тебя сюда, Чак. Я хочу сделать полный профиль, для «Метро» эта работа не подходит. Карен Оберн — хороший репортер, но только ты живешь в этих джунглях и знаешь каждое дерево.