Шут Альберт и грозный набоб - Ислам Ибрагимович Ибрагимов

class="p1">Когда я узнал от других каторжников что капитан корабля зарабатывал на китобойном промысле, мне стало не по себе от воспоминания встречи с тем большим китом, который едва не потопил наш корабль как безделушку. Мы могли только грести и надеятся что наша сила и выносливость послужит спасением для корабля. Иногда мы слышали как из воды что-то выплескивалось и как мы потом узнали это и был кит со своим фонтаном и брызгами. Тогда, но не иначе, спускали в воду небольшие лодки и доносился шум, похожий на бурю. Мы знали что с приходом всех этих звуков нам вскоре нужно будет приналечь на весла и работать в полную силу.

Однажды я услышал пение кита, а позже, когда он вынырнул из воды мне показалось будто гигантская волна идет прямо на наше судно. И действительно, судно так накренило что нас всех откинуло в сторону. Затем, когда судно пошатнулось еще и еще раз, не оставалось сомнений, что мы перевернемся. Когда это случилось и судно вверх дном, для многих оставалось загадкой, что происходило в это время на палубе, но как бы там ни было, вскоре мы вновь оказались в исходном положении, то есть, повалились обратно с потолка на пол. Больше никакого движения нельзя было разобрать ни с палубы, ни за переделами судна. Все затихло как после бури. Наш единственный надзиратель, прошедший через это колесование вместе с нами, вышел наружу чтобы осмотреться и опросить своего капитана о произошедшем бедствии. Мы слышали как он окликал сначала капитана, затем и остальную команду, но ему никто не ответил. Когда надзиратель спустился к нам с поникшей головой, мы поняли что кит унес за собой всю его команду. Он спросил нет ли среди катержников людей, умеющих править судно. Я ответил утвердительно, и тогда он назначил меня капитаном корабля, а остальных распределил согласно их знанию морского дела. Мы взяли курс обратно на восток и проплыв совсем немного наткнулись на обездвиженного кита, похожего на айсберг торчащий из водной глади небольшой горой. Надзиратель знал как добывать ворвань, поэтому команда, под строгим командованием надзирателя, по мере своих возможностей сделала все необходимое, для добычи этого ценного и дорогостоящего ресурса. Во время всего пути нам сопутствовал попутный ветер и мы без затруднений добрались до суши. Тогда я и предложил надзирателю стать его постоянным капитаном, а команде взяться за китобойный промысел. Надзиратель отказался. Каждый бывший каторжник знал что это означало вновь оказаться под плетьми и трудиться за еду и воду. Мы сбросили надзирателя на сушу и подняв паруса уплыли в море. Я научил править кораблем одного из каторжников и, когда мы добрались до одного города, прославившегося благодаря несметным подвигам своих китобойцев, то продали там ворвань, собранную утонувшей командой и добытую нашим трудом и продав ее, наняли несколько матросов и китобойцев на наше судно. Я в свою очередь взял на себя позицию владельца корабля и занялся оформлением собственной фирмы.

Спустя год мы пустили вплавь еще два корабля, а через три года целых три и того у нас вышло шесть кораблей, один из которых, увы, так и не вернулся из плавания. Другие владельцы судов, очень завидовали нашей фирме и строили нам козни. Когда наш корабль так и не вернулся я пожаловался кади, но он не желал ничего слышать. Тогда я направился прямо к правителю, принеся с собой золото и другое подарки, и обратился к нему за помощью. Правитель принял меня и пригрозил другим фирмам по добыче ворвани, но это их не остановило и когда вернулся один из моих кораблей, кто-то ночью оборвал все тросы и разрезал паруса на мелкие куски. Я снова обратился за помощью к правителю и тот, в назидание другим, подарил мне еще пять кораблей и сказал, что если с моими кораблями случится непредвиденное, он лично отрубит голову каждому, на кого я ему укажу. Так мы очень породнились с правителем и стали близкими друзьями друг другу. За мою верность и добропорядочность он предложил мне стать мужем его совершеннолетней дочери. И чтобы выразить всю благодарность моему другу, я согласился и его дочь стала моей женой. Так как у правителя не было сына, он почтил меня титулом принца и наградил всеми долженствующими почестями.

Но наше счастье было скоротечным, как и все в этой жизни. Визирь правителя, служивший не первый десяток у его престола, мечтал о том, чтобы дочь правителя стала его невестой и когда появился такой человек как я, которому правитель выказал столько теплоты и участия, визирь поклялся отомстить мне самым страшным мщением. Он приказал своим головорезам забраться посреди ночи в наш дом, выкрасть мою спящую супругу так, словно они спасли ее от грабителей, а меня связать, изменить мой облик, одеть как раба и продать. Никто бы не поверил рабу на слово что он бывший принц и муж дочери правителя. К тому же рабам воспрещалось говорить о своем происхождении, иначе их привязывали к столбу и били плетью у всех на глазах.

Меня продали в рабство и так я оказался в числе тех, кого почитают за обыкновенного раба. Из одних рук я переходил в другие как ничего не стоящая безделица, до тех пор, пока не попал к вам и вы не приказали мне строить из себя шута.

На том и закончил свой рассказ шут Альберт. Грозный набоб задумчиво потеребил бороду а затем вдруг сказал:

— Если ты сказал правду, я пощажу тебя. Но кое-что, все же не дает мне покоя.

— Клянусь, я рассказал правду и мне нечего больше скрывать перед вами. — Оправдывался Альберт.

— Нет, дело не в твоей правдивости, а в том, что долгое время я молился, чтобы мой потерянный сын вернулся ко мне.

Глава третья

— Это случилось задолго до того, как я стал тем, кто я есть сегодня. Я был простым рыбаком, у меня была небольшая хижина и одна единственная лодка. Я часто выходил в море ловить рыбу, но так как у моего сына не было матери, мне приходилось возвращаться раньше обычного. Мой сын очень сердился на меня за то, что я так часто отлучался и не брал его с собой в плавание. Однажды я решил научить его ловить рыбу на мелководье и объяснив все то, что нужно делать, посадил его в лодку одного и велел учиться самостоятельно под моим надзором. Случилось так что лодку стало уносить течением, но я был так занят