Тайна смерти итальянского графа - Агата Кристи

- Обед был заказан на троих, - объяснил он. - Суп-жюльен, филе соль по-нормандски, бифштекс и рисовое суфле. Во сколько это было? Что-то около восьми, по-моему. Нет, сэр, боюсь, что все тарелки уже помыты. Досадно, конечно, но кто мог знать? Наверное, вы хотели посмотреть, не остались ли на них отпечатков пальцев?

- Не совсем, - с загадочной улыбкой на губах ответил Пуаро. - По правде сказать, меня куда больше интересует, какой аппетит был у графа Фоскатини. Вы, случайно, не помните, он попробовал все блюда?

- По-моему, да. Конечно, я не могу сказать, сколько и чего он съел. Тарелки были испачканы все, блюда вернулись почти пустыми, за исключением рисового суфле. Его еще оставалось довольно много.

- Ага, - удовлетворенно воскликнул Пуаро. Казалось, слова буфетчика подтвердили его предположения.

Пока мы спускались в лифте обратно на второй этаж, он, понизив голос шепнул мне:

- Вероятно, мы имеем дело с весьма методичным человеком.

- Кого вы имеете в виду: убийцу или графа Фоскатини?

- Насколько я могу сказать, граф был аккуратным человеком и во всем предпочитал порядок. Только подумайте, Гастингс: позвонив доктору и позвав на помощь, он был так любезен, что заранее предупредил о том, что умирает, а после аккуратно повесил трубку.

У меня от удивления отвисла челюсть. Вспомнив расспросы Пуаро и сопоставив их с услышанным, я застыл на месте. Меня словно озарило.

- Вы подозреваете, что он был отравлен? - вскричал я, захлебываясь от волнения. - А потом убийца ударил его статуэткой, чтобы запутать следы?

Загадочно улыбнувшись, Пуаро промолчал.

Мы снова вернулись в квартиру графа Фоскатини. Там уже был местный полицейский инспектор с двумя констеблями. Он уже открыл было рот, чтобы помешать нам войти, но нескольких слов Пуаро было довольно, чтобы он присмирел. Достаточно было только упомянуть имя нашего доброго знакомого, инспектора Джеппа из Скотланд-Ярда, как инспектор пошел на попятную и разрешил нам остаться, хотя выражение лица у него оставалось недовольным. Как показали дальнейшие события, мы вернулись на редкость вовремя буквально спустя несколько минут дверь распахнулась, и в комнату ворвался чрезвычайно взволнованный мужчина лет сорока. Лицо его было искажено волнением и горем.

Как вскоре выяснилось, это был камердинер и слуга покойного графа Фоскатини Грейвс. То, что он поведал нам, прозвучало, как гром среди ясного неба.

Утром накануне убийства к его хозяину приходили какие-то два джентльмена. Насколько он мог судить, оба были итальянцы. Тот, что старше, мужчина лет под сорок, сообщил, что его зовут синьор Асканио. Второй, по словам Грейвса, был молодой человек лет двадцати четырех, щегольски и элегантно одетый.

Вскоре стало очевидно, что граф Фоскатини ждал этого визита, потому что немедленно отослал Грейвса из дома, придумав ему какое-то незначительное поручение. Тут он замялся и замолчал. По лицу Грейвса стало ясно, что его терзают сомнения. В конце концов, он сознался, что он не сразу отправился выполнять приказ своего хозяина, а, сгорая от любопытства, вместо этого притаился за дверью, рассчитывая узнать что-нибудь интересное.

К вящему разочарованию камердинера, все трое разговаривали очень тихо. Однако кое-что ему все-таки удалось. Судя по всему, разговор шел о деньгах, и немалых. Графу угрожали. Словом, беседу эту даже с большой натяжкой никак нельзя было назвать дружеской. Под конец разговора граф, забывшись, немного повысил голос, и Грейвсу удалось разобрать, как он сказал:

- У меня нет времени спорить с вами, господа. Если вы зайдете завтра часов в восемь, к обеду, мы продолжим наш разговор.

Испугавшись, что его застукают под дверью, Грейвс поспешил удрать. На следующий день оба итальянца вернулись ровно в восемь. Прислуживал за обедом он и может поклясться, что разговор шел о самых обычных вещах - о международном положении, о погоде, о театральных премьерах. После того, как Грейвс подал кофе и принес графин с портвейном, хозяин отослал его, сказав, что тот свободен на весь вечер.

- Он всегда отпускал вас, когда к вам приходили гости? поинтересовался инспектор.

- Нет, сэр, что вы! Вот поэтому-то я и решил, что речь на это раз идет о чем-то необычном, и именно его мой хозяин и хотел обсудить со своими гостями.

На этом рассказ Грейвса и закончился. Он вышел из дома около 8.30, на улице встретил приятеля и они вместе отправились в мюзик-холл "Метрополитен", что на Эджвер-род.

Как выяснилось, никто не видел, как оба гостя ушли, но время убийства удалось определить довольно точно - 8.47. Небольшие часы, стоявшие на письменном столе, судя по всему, сброшенные рукой самого графа Фоскатини, теперь, разбитые, валялись на полу. Их стрелки показывали 8.47. По словам мисс Райдер, телефонный звонок графа раздался примерно в то же самое время.

Полицейский врач наскоро осмотрел тело, и убитого переложили на кушетку. Тогда-то я в первый раз увидел его лицо - оливково-смуглое, как у всех южан, с орлиным носом и пышными черными усы, оттенявшими полные, яркие губы. Они были полуоткрыты, и на их фоне особенно ярко сверкали ослепительно-белые зубы. В общем, лицо было не из приятных.

- Ну, что ж, - сказал полицейский инспектор, захлопнув блокнот. - Дело достаточно ясное. Единственная трудность -как найти этого самого синьора Асканио. Остается только надеяться, что его адрес есть в записной книжке графа.

Пуаро оказался прав - граф Фоскатини на самом деле был на редкость аккуратным человеком. Перелистав записную книжку покойного, мы обнаружили лаконичную запись, сделанную четким мелким почерком графа - "синьор Паоло Асканио - отель Гросвенор".

Инспектор ринулся звонить по телефону. Вернулся он довольный.

- Как раз вовремя. Обе наши птички едва не упорхнули на континент. Ну вот, джентльмены, боюсь, это пока все, что мы можем сделать. Дело, конечно, грязное...зато простое. Наверное, обычная вендетта. Знаете, как это бывает у итальянцев...

Поняв намек инспектора, мы распрощались и вышли. Доктор Хокер был вне себя от возбуждения.

- Просто как в романе, не так ли? Если бы все это не случилось со мной, то ни за что бы не поверил, что такое бывает!

Пуаро хранил упорное молчание. Судя по всему, какая-то мысль не давала ему покоя. И за весь вечер из него не удалось вытянуть ни слова.

- А что скажет наш гениальный сыщик? - воскликнул доктор Хокер, хлопнув Пуаро по спине. - Все слишком ясно, да? Никакой поживы для маленьких серых клеточек?

- Вы так считаете?

- А вы не согласны?

- Ну, а что вы скажете об окне?

- Об окне? Но ведь оно было закрыто на щеколду. Никто не смог бы выбраться из комнаты через окно. Я специально проверил это сам.

- А почему вы вообще это заметили?

Доктор явно был озадачен. Заметив это, Пуаро охотно объяснил:

- Все из-за портьер. Они были раздвинуты. Странно, правда? А потом еще кофе. Помните чашки? Он был слишком черный.

- Ну, и что с того?

- Слишком черный, - повторил Пуаро, - К тому же, заметьте, блюдо с рисовым суфле осталось почти нетронутым. О чем все это говорит?

- Да ни о чем! - расхохотался доктор. - Перестаньте морочить нам голову, Пуаро!

- Даже и не думал! Спросите Гастингса - он вам подтвердит, что я серьезен, как никогда.

- Честно говоря, я тоже не совсем понимаю, куда вы клоните, откровенно признался я. - Наверное, вы подозреваете его камердинера? В самом деле, если он заодно с этой шайкой, то мог без труда подсыпать что-то в кофе! Ну полиция непременно проверит его алиби!

- Нисколько не сомневаюсь, друг мой. Но сейчас меня, по правде говоря, гораздо больше интересует алиби синьора Асканио.

- Вы надеетесь, что у него оно есть?

- Вот это-то меня и тревожит. Но вскоре мы это узнаем, будьте уверены.

Благодаря статье в газете Дейли Ньюсмонгер* нам очень скоро стало известно о том, как развивались события дальше.

____________

* Ньюсмонгер (newsmonger) - "сплетница", название лондонского бульварного листка, здесь и далее прим. переводчика.

Первым делом по обвинению в убийстве графа Фоскатини арестовали синьора Асканио. Вначале, когда его привезли в полицейский участок, он вообще отрицал знакомство с графом и заявил, что не был на Риджентс-Корт ни в вечер убийства, ни накануне утром. Второго итальянца, молодого человека, так и не смогли отыскать. Синьор Асканио, как удалось узнать, приехал в Лондон один за два дня до убийства и поселился в гостинице Гросвенор. Все попытки обнаружить его молодого спутника закончились неудачей.

И все же синьор Асканио так и не был предан суду. Посол Италии самолично явился в полицейский участок и клятвенно засвидетельствовал, что синьор Асканио был у него в посольстве в тот самый вечер с восьми до девяти. Делать нечего, арестованного пришлось освободить. Но большинство продолжало считать, что убийство было совершено по политическим мотивам, и власти, естественно, постарались его замять.