Хозяйка Англии - Элизабет Чедвик

Уже четыре года она была супругой Генриха и королевой Англии, но каждый месяц в положенный срок неотвратимо приходили регулы и терзали ее тело кровавыми спазмами отчаяния. Несчетные молитвы, дары, епитимьи и снадобья пока не исцелили женщину от неспособности зачать. Генрих имел множество детей от разных любовниц, то есть немощным он не был, но от его первого брака в живых остался только один законный ребенок – дочь Матильда. Был еще сын, он погиб незадолго до женитьбы Генриха на Аделизе – утонул в кораблекрушении черной ноябрьской ночью. О трагедии, лишившей его наследника, Генрих редко говорил, однако именно она определила всю политику короля. Роль супруги в этой политике сводилась к рождению нового наследника. Увы, до сей поры свой долг она не сумела исполнить.

Король поцеловал жену в плечо, после чего раздвинул полог и слез с кровати. Аделиза смотрела, как он чешет серебряные завитки на широкой груди. Его коренастую фигуру утяжеляло брюшко, но не портило, так как тело его было мускулистым и соразмерным.

Генрих потянулся и издал рык сытого льва. Даже если их союз не принес иных плодов, думала Аделиза, по крайней мере, с ней супруг находит отдохновение. Его сексуальный аппетит был неутолим, и в те дни, когда он не ложился с ней, развлекался с другими дамами.

Он налил себе вина из фляги, поставленной на расписной короб у окна, а на обратном пути к ложу подобрал свою мантию и набросил на плечи. Беличий мех блеснул в неярком сиянии свечи серебристо-голубой волной. Аделиза села в постели и обхватила колени руками. Жжение между бедер стихло, осталась ноющая боль. Генрих протянул ей кубок, и она отпила глоточек.

– Скоро прибудет Матильда, – произнес он. – Бриан Фицконт завтра должен встретить ее на дороге.

Аделиза видела по выражению его лица, что в мыслях он уже плетет паутину политики.

– Для нее все готово, – ответила она. – Слуги поддерживают жаркий огонь в покоях, изгоняя сырость и холод. Я велела им жечь благовония и расставить чаши с розовыми лепестками, чтобы освежить воздух. На стенах сегодня повесили новые шпалеры, закончили убранство. Еще…

Генрих поднял руку, останавливая ее:

– Не сомневаюсь, покои будут великолепны.

Аделиза смутилась и потупила взор.

– Думаю, вы подружитесь. Вы же почти одного возраста. – Генрих снисходительно улыбнулся.

– Странно будет называть ее дочерью, она все-таки старше меня.

– Ничего, вы обе быстро привыкнете. – Он все еще улыбался, однако Аделиза понимала: супруг уже думает о чем-то другом.

Разговоры Генриха никогда не были пустыми пересудами; за каждым словом стояла цель.

– Я прошу вас сблизиться с ней. Ее долго с нами не было, и мне нужно думать о ее будущем. Что-то решит совет, что-то должно остаться между отцом и дочерью, но есть вещи, которые женщине лучше обсуждать с женщиной. – Он провел по ее щеке сильной широкой ладонью. – Вы умеете обращаться с людьми, они с вами откровенны.

Аделиза нахмурилась:

– Вы желаете, чтобы я вошла к ней в доверие?

– Тогда я буду знать, что у нее на уме. За пятнадцать лет я видел ее лишь однажды, да и то всего несколько дней. В своих письмах она рассказывает мне о своей жизни, но составлены они языком писцов, а мне нужно понять ее истинный характер. – Его глаза холодно сверкнули. – Нужно понять, достаточно ли она сильна.

– Сильна – для чего?

– Для того, что я определю ей.

Генрих отвернулся, зашагал по опочивальне, на ходу то перекидывая из одной руки в другую свиток, то поигрывая скипетром. Наблюдая за мужем, Аделиза думала, что он удивительно похож на жонглеров, которых иногда приглашали для развлечения двора. Подобно им, он тоже подбрасывает и удерживает в воздухе шары, в любой миг знает, где каждый находится и что с ним делать, быстро приноравливается, если добавляется новый предмет, и отбрасывает тот, который становится ему ненужным. Не имея законнорожденного сына, он вынужден думать о преемнике. До сих пор он взращивал под своим крылом племянника Стефана как возможного наследника, теперь же Матильда овдовела и, значит, может приехать домой и снова выйти замуж. Условия игры поменялись. Но неужели он думает о том, чтобы сделать Матильду наследницей Англии и Нормандии? Это небывалая смелость. Даже самые вольнодумные бароны при мысли о правителе в юбке поперхнутся вином. В недоумении Аделиза свела брови.

Ее супруг часто шел на риск, однако никогда не действовал в запале и привык всех подчинять своей железной воле.

– Она молода и здорова, – продолжал он. – И способна к деторождению, у нее был ребенок, хотя и не выжил. Матильда снова выйдет замуж и, если будет угодно Господу, родит еще сыновей.

Сердце Аделизы сжалось. Если будет угодно Господу, она и сама родит сыновей. Однако она понимала: Генрих должен готовить и другие пути.

– Вы уже подобрали для нее кого-то?

– Есть несколько кандидатов, – заметил он небрежным тоном. – Вам нет нужды беспокоиться на этот счет.

– Но когда придет время, мне надо будет улаживать разногласия.

Генрих забрался в постель и натянул на них обоих покрывало. Он еще раз крепко поцеловал ее.

– Блюсти мир – это долг, привилегия и прерогатива королевы, – ответил супруг. – И я знаю, вы никогда не подведете меня.

– Не подведу, – согласилась Аделиза.

Когда Генрих затушил пальцами свечу, она вложила ладонь между бедрами, скользкими от его семени, и вознесла молитву о том, чтобы на этот раз у нее получилось.

Глава 2

Дорога в Руан, Нормандия, осень 1125 года

День начался с ненастного утра, но постепенно распогодилось, пока Матильда со свитой пересекала леса в окрестностях Бове на пути к великому Руану, что стоит в сердце Нормандии, на берегу Сены. Теперь до заката оставалось не более часа, и голубое небо радовало глаз, зато усилился ветер – его порывы нещадно трепали одежду. Вечером им предстоит разбить лагерь для ночевки прямо у дороги. В полдень должны были подъехать встречающие из Руана во главе с одним из отцовских баронов, Брианом Фицконтом, однако пока их было не видать, и в душе Матильды росло нетерпеливое раздражение. К тому же ее кобыла повредила правую заднюю ногу и захромала, так что Матильде ничего не оставалось, как пересесть к Дрого и ехать у него за спиной, словно она была женщиной из его семьи, а не госпожой. Рыцари и прислуга старались держаться от нее подальше. Мягкое замечание Дрого о том, что через сутки они будут в Руане, где их ждут всевозможные удобства, не улучшило настроения Матильды: она привыкла к точности и порядку.

Налетел очередной порыв ветра, и ей пришлось уцепиться за перевязь Дрого, чтобы не упасть.