Доставка удостоенных - Клиффорд Саймак

- Если эта машина является секретом, то зачем вы мне его выдаете? Мне следовало подумать, что вы попытаетесь блефовать. Я понимаю, что если буду вовлечен в предлагаемый вами заговор, то проглочу пилюлю и не пророню об этом ни слова. Буду прикрывать остальных.

Разумеется, в рассказ об игральном автомате он не поверил, ни на мгновение не усомнившись, что он не содержит ни крупицы истины. Надо только надавить посильнее на этого сидящего напротив юношу и надеяться, что удастся выжать из него хоть какое-то подобие истины.

- Ну ладно, сэр, вот оно как обстоит, - подал голос Джексон. - Может, вы думаете, что это идиотская шутка или что я нанял кого-нибудь написать работу... Словом, не знаю, тут можно придумать всякое, и если вы так думаете, вы поставите мне неуд, а я говорил, что не имею права еще раз пролететь. Если хотите, я объясню, почему не могу больше терпеть. Я на пределе. Так что я подумал, что если скажу вам правду... Видите ли, я иду ва-банк в надежде, что если скажу правду, то сумею заработать на этом пару очков.

- Ну, это весьма благоразумно с вашей стороны, - согласился Лэнсинг. - Да, чрезвычайно благоразумно. Однако чтобы игральный автомат...

- Он в здании Союза, сэр. Студенческого Союза.

- Да, я знаю это здание.

- В подвале, - продолжал Джексон. - Неподалеку от Ратскеллера. Там есть дверь неподалеку от бара. Туда никто не заходит, то есть почти никто. Там что-то вроде кладовки, хотя ей никто не пользуется. То есть, сейчас не пользуются, а когда-то, может, пользовались. Там почти ничего нет, только разные вещи, которые давным-давно сунули туда, да и забыли. А в одном углу стоит игральный автомат, то есть, он выглядит, как игральный автомат. Если кто и зайдет в кладовку, то даже не станет разглядывать его. Он вроде как громоздится там в углу, и всякий, кто его увидит, решит, что он сломан и...

- Разумеется, - перебил его Лэнсинг, - за исключением тех, кто действительно знает, что это такое?

- В точности так, сэр. То есть, вы мне верите?

- Этого я не говорил. Я просто пытаюсь вам помочь, а то вы все время сбиваетесь. Я просто вставил фразу, чтобы вернуть вас к главному.

- А-а, спасибо, сэр, вы очень добры. Я, и правда, чуточку отклонился. Так вот, сэр, надо подойти и сунуть четвертак в щель. Четвертак его будит, и он начинает говорить, спрашивая, чего вам надобно и...

- Вы хотите сказать, что игральный автомат разговаривает?

- В точности так, сэр. Он спрашивает, чего вам надобно, и вы говорите, а он говорит, сколько это стоит, и когда заплатишь, он это улаживает. Он выдает работы почти по любому предмету. Говоришь, чего хочешь...

- Итак, вы пошли на это. Не будете ли вы любезны сообщить, дорого ли это обошлось?

- В общем, нет. Всего-то два доллара.

- Чертовски дешево.

- Да, сэр, вы правы. Очень удачная сделка.

- Вот сижу я здесь и думаю, - произнес Лэнсинг, - о том, как несправедливо, что об этой замечательной машине знают единицы избранных. Я думаю о сотнях студентов, сгорбившихся над своими партами и выжимающих собственные мозги ради написания одного-единственного осмысленного абзаца, когда они могли бы просто спуститься в подвал здания Союза - если б только знали об этом - и найти ответ на все свои мучительные проблемы.

Лицо Джексона окаменело.

- Сэр, вы мне не верите? Вы думаете, что это просто басня. Думаете, я просто соврал.

- А что же, по-вашему, еще я должен думать?

- Ну, не знаю. Мне казалось, что проблем не будет просто потому, что это истинная правда. А когда я сказал ее, вы мне не поверили. Уж лучше б я соврал!

- Да, мистер Джексон, полагаю, что так было бы для вас лучше.

- И что же вы решите, сэр?

- Пока что ничего. Просто немного обдумаю этот вопрос за выходные. Когда у меня сложится определенное мнение, я непременно дам вам знать.

Джексон медленно поднялся и неуклюже заковылял из кабинета. Лэнсинг слушал постепенно утихающий в отдалении звук его шагов, пока тот совсем не смолк, потом сунул работу Джексона в ящик стола, запер его, подхватил портфель и направился к двери, но на полпути развернулся и швырнул портфель на стол - сегодня в нем нет ничего такого, что понадобится дома. В конце концов, эти выходные у Эдуарда ничем не заняты, и он не намеревался испортить их работой.

Шагая к ведущим в аллею дверям, он из-за оставленного в кабинете портфеля никак не мог отделаться от странного ощущения, что руки чересчур свободны. "Словно портфель стал моей неотъемлемой частью, - думал он, - как брюки или ботинки. Он стал частью моей спецодежды". Многие годы он не расставался с портфелем, и теперь чувствовал себя слегка неодетым, словно его появление на публике без портфеля под мышкой является несколько непристойным.

Спускаясь по широким каменным ступеням здания, Лэнсинг услышал чьето приветствие, донесшееся с расстояния примерно в полквартала отсюда. Обернувшись в ту сторону, он увидел, что по дорожке наперерез ему спешит Энди Сполдинг.

Энди был старым и верным другом Лэнсинга, хотя присущее ему пустозвонство порой превращало его в надутого индюка. Энди занимался социологией и голова у него на плечах была хорошая - в ней вечно роилась масса идей. Единственная его беда заключалась в том, что он не мог удержать эти идеи при себе - как только ему удавалось загнать когонибудь в угол, он хватал несчастного за лацканы пиджака, чтобы тот не вырвался, наваливался на него, обрушивал на съежившуюся жертву град идей и, подхваченный могучим потоком своей неудержимой мысли, затевал спор с самим собой. В остальных отношениях он был добрым и верным товарищем, и Лэнсинг почувствовал удовольствие от такой встречи.

Остановившись у подножия лестницы, он подождал торопливо шагавшего Энди там.

- Давай-ка завернем в клуб, - с ходу предложил Энди. - Выпивка за мной.

2

Факультетский клуб находился на верхнем этаже здания Студенческого Союза. Стены в нем были сделаны из цельных стекол, начинавшихся от самого пола и доходивших до потолка, открывая вид на спокойное озерцо с аккуратно ухоженными берегами, обрамленное рощицей берез и сосен.

Лэнсинг и Энди уселись за столик у самой стены.

Сполдинг приподнял свой стакан и поверх него вопросительно взглянул на приятеля.

- А знаешь, - начал он, - я уже несколько дней думаю, как славно бы получилось, если б нас навестила очередная средневековая чума - вроде той, что в четырнадцатом веке свела в могилу треть населения Европы. Хотя, впрочем, новая мировая война или второй библейский потоп тоже подошли бы; годится все, что угодно, лишь бы эта штука заставила нас начать все заново, исправить ошибки, совершенные человечеством за последние тысячу лет или около того, и прийти к какой-нибудь иной социальной и экономической структуре. Чтобы у нас был шанс уйти от посредственности, шанс более здраво устроить свое общество. Система труд-зарплата уже устарела, вяжет нас по рукам и ногам, а мы продолжаем цепляться за нее...